Жену пристегнуть ремнем, дать отхлебнуть, теперь полить водой руль и протереть какой-то тряпкой, торчащей слева из кармана в двери. Так, как оно все тут работает? Значит, так и вот так. А рулить — это совсем просто. Надо вперед и вперед. Тут никаких поворотов левых-правых организовывать не нужно. И главное — не бояться никого и ничего.

Потому что бояться надо было раньше.

Кто-то пытается остановить тебя. Они выстраиваются в цепь поперек дороги, показывают на обочину, где на узлах и чемоданах сидят их дети. Нет, граждане. Сегодня каждый сам за себя. Закон джунглей сегодня и теперь вовеки веков.

— Закрой глаза, — говоришь спокойно жене. А потом кричишь громче:

— Закрой глаза, дура!

Нажимаешь на педаль, твое авто прыгает вперед, сминая сразу двоих. Они не ждали такого. Им страшно, они разбегаются, остальные. А машина, чуть запнувшись на телах, переваливает на высоких колесах и движется дальше. Жена плачет. Хорошо, что молча. Ей страшно. А тебе совсем не страшно, потому что ты делаешь свое дело. Правильное мужское дело. Ты сказал когда-то давно ее отцу. Очень давно сказал, в той еще жизни, что вытащишь ее, даже если… Ну, даже если ценой и так далее — пафос такой, в общем. А выходит, на наврал тогда нисколько. Вытаскиваешь. Тащишь, даже если она уже сама никуда не хочет.

Сзади, где-то в центре, что-то взрывается. башни начинают осыпаться, по улицам несет пыль и гарь, машина подскакивает — ты ведешь ее ровно по осевой, потому что так удобнее. Никто не научил рулить, и поэтому легче всего ехать, пропуская жирную белую линию под днище автомобиля, между передними колесами. Интересно, сколько в эту тачку влезает бензина и на сколько хватит? Хорошо бы хотя бы из города выбраться подальше. Размышляешь спокойно, чуть притормаживая и объезжая какие-то кучки тряпья на асфальте. Жена опять начинает кричать. Дура. Это же совсем не страшно. Наверное, тяжелая техника шла. Танки или там что еще в армии есть. У них приказ — вперед. А тут толпа. Вот и прошли насквозь. И не страшно, совсем не страшно.

— Они уже уехали, что ты шумишь? На, попей, попей, успокойся!

Вода вытекает из открытого рта. Лицо мокрое — не понять, то ли от слез, то ли от разлитой воды. Главное сейчас — не останавливаться. Потому что, если остановиться и заглушить движок, то наверняка не получится снова завестись. Придется искать другую машину. А другую совсем не хочется, потому что эта хорошая. Она тяжелая и высокая. И потом, он тут один ехал. Это проще, когда один. А если бы была полна коробочка родни и детей? Вот, то-то…

Снижаешь скорость, чтобы не перевернуться и не въехать ни в кого внезапно, крутишь головой. Этот, покойничек, он же не просто так один ехал? Он же готовился наверное? Потому поздно и выехал. Основные потоки были еще с вечера. И всю ночь ехали. Это мы все ждали чего-то. Хотя, ясно, чего ждали. Не пешком же тащиться! Автобусов нет, метро не ходит. Думали, наверное, что родители подъедут. Ага, как же. Сейчас они прорвутся сквозь колонны беженцев к любимой доченьке. На танке разве…

Твоих стариков давно нет, и это даже хорошо. Иначе был бы страх за них. А так совсем не страшно.

Вот оно где…

Под задним сиденьем на черном резиновом коврике лежит, поблескивая матово, оружие. Не достать, если за руль держаться. А не держаться нельзя, сползешь к обочине, кувыркнешься в кювет. Ага, где это мы уже? Варшавка? Дальше прямо и прямо.

— Повернись и достань мне оружие.

Не понимает, трясется. Чего она боится? Я же обещал вытащить — вытащу. Или я не муж ей? Что она дергается?

— Повернись, слышишь? Повернись и достань мне с пола… там лежит. Двумя руками тащи! Ну?

Ого. Прямо автомат. Только магазин какой-то короткий и толстый. Это наверное, как ее там называли ребята, "Сайга". Охотничье, которое как раз на базе "калаша". Хорошо, тут точно знаешь, что нажимать и куда. Снижаешь скорость еще больше, почти шагом идешь, отцепляешься от руля и тянешь правой рукой затвор. В глубине блестит патрон. Значит, все в порядке — готово к стрельбе. Поднимаешь голову на очередной крик жены: прямо перед стеклом, раскинув руки крестом возникает и тут же валится под колеса какая-то фигура. А машина, упершись, фыркает, как лошадь, и останавливается. Но это не страшно на самом деле.

Выпрыгиваешь с ружьем наизготовку. Но никто не кидается на тебя. Люди на тротуарах есть, но они замерли, смотря назад, где над центром поднимается облако пыли и дыма, свиваясь в черный гриб. Вспышки не было, вроде? Выдергиваешь жену и тащишь ее за собой, вперед. Сзади нарастает шум. Это кто-то из таких же умных решил выскочить, когда толпы рассосутся.

Становишься прямо посередине шоссе, вскидываешь сайгу к плечу и — раз! Ствол подскочил, приклад больно толкнулся в плечо. Жена сидит на корточках у твоей ноги, зажав руками уши. Как только ствол опускается до уровня кабины — снова стреляешь. Стекло вдавливается внутрь, водитель падает головой на руль, а машина начинает крутиться на месте, все расширяя свои круги.

Не страшно! Тут главное в ритм войти!

Прыгаешь вперед, цепляешься в руль, выворачиваешь, вытаскиваешь, выталкиваешь, сваливаешь под колесо… Черт, ногу ободрал об асфальт, кровь на колене. Но это же не страшно. Даже заражение не страшно, потому что сзади черное облако, а впереди выезд из города. Вряд ли там поставили войска. Нет никому смысла удерживать народ внутри кольцевой. Пусть идут и едут.

Теперь у тебя есть новая машина. Правда, нет лобового стекла. Но нет и большой скорости, чтобы задувало. Справа дрожит и снова плаче жена. Ее вырвало два раза, пока затащил и пристегнул ремнем. Женщины — они, блин, такие нежные. А тут мозги, кровища… Как там в старом анекдоте про маньяка, который на вопрос, что зимой и летом одним цветом мечтательно сказал — "Кровишша!"… Смеешься, вспомнив. Жена замолкает в испуге. Нет, ты не сошел с ума. Еще не сошел с ума. Ты даже не боишься. Потому что все это не страшно. Это как в компьютерной игре. Только воняет. В игре нет запахов.

Уже видна кольцевая, поднимающаяся впереди высоким крутым бруствером. На ней стоят колонны машин. Просто стоят, никуда не движутся. Уходить надо, а не по кольцу мотаться!

Машет полосатой палкой внезапный гаишник, выскочивший откуда-то. Совсем с ума сошел. Ну, подумаешь, нет у меня прав — штрафовать будет, что ли? Стекла вот тоже нет. И кровь в машине… Вжимаешь педаль в пол, и гаишник отскакивает в сторону, беззвучно что-то крича.

Разлетается заднее стекло. Теперь дует еще сильнее. Машину ведет влево, приходится все время править, сняв руку с ружья.

Надо было раньше бояться, раньше. Когда газовые войны объявляли. Когда прекращали подачу электроэнергии. Когда валюта… Когда дороги перекрывали и транзит запрещали — тогда надо было бояться. Им, которые решали и командовали. А нам-то что. нам не страшно вовсе.

Ну, вот, кажется, выбираемся. Кажется, совсем воля. Еще вот только мимо блокпоста проехать на скорости, успеть выскочить…

Некогда тут бояться…

БТР начинает стрелять без предупреждения. Первая очередь проходит выше. Вторая накрывает легковушку, сметает ее с дороги, выкидывает в кювет.

— Не страшно…,- шепчут синеющие губы.

— На севере Москвы в тоннеле метро найдены десятки трупов. Ведется следствие…

Палец с обкусанным ногтем с щелчком придавил кнопку старого черного радиоприемника.

— Ну? А кто тут говорил, что раз на севере, так искать не будут?

Боно был очень зол. Ведь все же было нормально! Его банда держала свой район. Продуктов и воды хватало. Чужие давно не совались после знаменитого кровавого побоища, в ходе которого как раз Боно и заменил прежнего атамана — Быка. Бык был огромен и неудержим в яростном боевом порыве. Но с ним было хорошо только в бою, с ножами, с арматуриной в руках. Наладить регулярную мирную жизнь он не мог. А тут как раз бойня на Красных Холмах… Хорошее место выбрали тогда, говорящее. Вот Быку кто-то и сунул заточку в бок. Прямо в печень. Он от шока там и помер, на площади, не дотащили его до базы.