- Так, запомни, ты не пьешь ничего крепче молочных коктейлей. Нам не нужны неприятности, - произнес Марк, когда они, бросив вещи в гостинице, завалились в ночной клуб. Музыка грохотала, прожекторы вырывали из темноты танцующие фигуры, и он вдруг почувствовал, как отпускает колоссальное, невыносимое напряжение последних дней. История с заложниками, увольнение, крах всей карьеры, неожиданная работа и похищение – всего было слишком много и слишком быстро. Он взглянул на своего подопечного и замер от удивления. Шеннон улыбался. Не ухмылялся, не скалился, не кривил губы – улыбался, открыто и искренне, немного неумело, как будто давно отвык проявлять положительные эмоции. Парень повернулся к нему и спросил, указывая на танцпол:

- Можно?

- Конечно, - удивился Эванс. – Мы сюда развлекаться приехали как-никак. Только не теряйся, пожалуйста, и не сбегай.

- Не буду, - очень серьезно пообещал юноша, а затем плавным и гибким движением поднялся с диванчика, на котором они сидели. Он вышел на площадку и остался с краю, даже не пытаясь смешаться с толпой, все время находясь на виду. А потом, поймав телом ритм музыки, начал двигаться.

Танцевал он, по мнению Марка, хорошо, даже очень. В каждом жесте сквозила природная грация и отточенное мастерство профессионального танцора. Его этому учили? Вполне возможно, учитывая статус и воспитание. Отец наверняка старался дать сыну все и сразу, забывая о самом главном – собственном внимании и уважении к желаниям мальчишки. Его спрашивали, нужно ли все это? Или просто поставили перед фактом? А чего хотел он сам, чего жаждала его душа, светящаяся мягким светом на глубине темных глаз? Строптивый, упрямый, своевольный. Мечта, а не мальчишка. Марк рассеянно скользил глазами по изящной фигуре, двигающейся в изломанном ритме танца, и внезапно ощутил жгучее желание понять, что же таится за всей этой колючей броней. Не сломать ее, нет. Подобрать ключ. «Или отмычку», - улыбнулся он своим мыслям. И, подняв глаза, поймал ответную легкую улыбку.

Потом они бродили по ночному городу, любуясь на огни и сравнивая его с Лос-Анджелесом, долго сидели на набережной огромного озера, молча наслаждаясь игрой отблесков на воде – семнадцатилетний парень и взрослый, потрепанный жизнью мужчина. Один лениво потягивал пиво, второй грыз какие-то острые чипсы, раздобытые в том же баре. Им было хорошо.

Утром они двинулись дальше по сообща намеченному накануне маршруту. Шеннон, свернувшийся калачиком на пассажирском сидении, о чем-то сосредоточенно думал, а затем решился.

- Ты действительно собираешься отвести меня к проститутке? – поинтересовался он.

От неожиданности Марк чуть не потерял управление, затормозил и свернул на обочину.

- С какой стати я должен это делать? – ошарашено спросил он, повернувшись к парню. Тот пожал плечами.

- Ну, ты же там говорил своему другу, мол, провести по притонам, к проститутке… вот я и решил спросить, серьезно ты это или нет. В баре-то мы вчера были.

- Нет, - решительно замотал головой Эванс, – это была шутка, ни к каким шалавам я тебя не поведу, даже думать забудь.

- Слава Богу, - вырвалось у заметно расслабившегося парня. Странная реакция. Марк снова вырулил на дорогу, косясь на подозрительно довольного юношу. Он боролся с собой минуту, две, пять, а затем не выдержал.

- И чему ты так рад? Нет, меня, конечно, устраивает твоя реакция, просто она… настораживает. Так почему?

Шеннон помрачнел и отвернулся. Очень интересно.

- Эй, я задал вопрос!

Ноль реакции. Марк резко нажал на тормоз, снова съезжая на обочину, а затем потряс за плечо напряженного и нахохлившегося парня.

- Я к тебе обращаюсь, юноша! Чего я про тебя не знаю?

- Да пошел ты! – вспылил тот и выскочил из машины, оглушительно хлопнув дверью. Марк последовал за ним и встал перед усевшимся на капот парнем, яростно грызущим ногти.

- Шеннон, что случилось? Расскажи мне, пожалуйста.

Тот глянул на него из-под длинной челки и потухшим голосом произнес:

- Не могу. Ты будешь презирать меня… так же как и они.

- Презирать? – мягко усмехнулся Марк, пальцами касаясь его подбородка и заставляя поднять голову. – Я могу на тебя злиться, могу не понимать, но презирать… уже нет, парень. Ты доказал, что заслуживаешь другого отношения.

В серых глазах мелькнуло какое-то неуловимое чувство, а затем они загорелись мрачной решимостью. Он дернул головой, отстраняясь, и нарочито бодро произнес:

- Отлично! Хотел знать – слушай. Мне, видишь ли, не нравятся женщины. Вообще. Я предпочитаю парней, именно поэтому и напрягся, когда подумал, что ты собираешься отвести меня к этим… В общем, вот такой я урод.

- Ты… серьезно? А ты в этом уверен? – потрясенно спросил Марк, пытаясь собрать мысли в кучку. – Может тебе только так кажется?

- Не может. И не кажется, - раздраженно ответил Шеннон, накручивая на палец прядь волос нервным дерганым жестом. – Я влюблялся в парня и даже спал с ним, представляешь? Чуть меньше двух лет назад.

- Тебе же тогда п-пятнадцать было, - охрипшим голосом произнес Марк. – Это же… это…

Слова наотрез отказывались подбираться. Юноша смерил его презрительным взглядом.

- Ты отстал от жизни и не знаешь, что творится в современных школах. Там нет таких… последних оплотов нравственности, как ты.

- А что произошло дальше? – вспомнил о главном Эванс. Шеннон скривился и замолчал, глядя в сторону, а затем тихо произнес:

- Он был старше меня. Красивый, интересный. Я с ума сходил. Признался ему, а он не оттолкнул. Мы… мы переспали. Я так счастлив был, ты не представляешь. А он… высмеял меня перед всеми, рассказал обо всем, что было, - речь становилась все более отрывистой, и Марк инстинктивно стиснул его плечи, желая успокоить. – Первые несколько месяцев было очень тяжело. Я просил отца перевести меня в другую школу…

- А он?

- Он сказал: «Это хорошая школа, которая даст тебе лучшее образование и это…»…

- Не обсуждается… - закончил за него Марк. – Почему ты не объяснил отцу все как есть?

- О да! Вот так пришел и сказал: «Папа, я имел глупость переспать с парнем, а теперь у меня проблемы в школе!»

- Да уж…

- Да уж… Потом стало легче, стали подзабывать. Но с тех пор я прокаженный. И ты вот теперь тоже…

Марк обхватил вздрагивающие плечи парня, прижимая его к себе, баюкая как ребенка, пытаясь унять «сухую», а потому еще более болезненную истерику. Тот давился безмолвными рыданиями, пряча лицо на груди мужчины, шептавшего ему какие-то безмерно важные глупости. Постепенно он расслабился и просто молча стоял, прижавшись к тому, кто выслушал, а выслушав – не осудил и не отвернулся.

Ужинали они в Айове.

- Ты сказал, что заправка будет через сто километров, - раздраженно произнес Марк, когда на следующий день они «обсохли» посреди абсолютно пустынной дороги. Насколько хватало взгляда, вокруг не было никаких сооружений, и Эванс с легким холодком вспомнил, что ни на встречу, ни по пути последние пару часов им не встретилось ни одной машины.

- Она и должна была быть, - ответил Шеннон, тщательно изучавший карту. – Только мы, похоже, свернули не там. Вот, смотри.

Марк кинул взгляд туда, куда указывал пальцем юноша и покачал головой. Надо же было так промахнуться! Машина стала бесполезной грудой металла, а им предстояло пройти километров пятнадцать до ближайшей цивилизации. Но делать было нечего. Прихватив деньги, документы и канистру, они двинулись в путь.

Жара стояла страшная, и постепенно голова начала немного плыть. Наверное, поэтому, опасность Марк заметил не сразу. Хотя, это ничего бы не изменило – скрыться им было негде, кругом лежала степь. Гул множества моторов ударил по ушам, а затем, замерших в напряженных позах путников, окружили не менее тридцати мотоциклов. Лица их владельцев выглядели недружелюбно.