Что он и проделал с великим удовлетворением, после чего полюбовался, как Дорд важно вручает документ приосанившемуся жениху.

– Надеюсь, ты не будешь слишком тянуть со свадьбой, – строго предупредил лжегерцог новоиспечённого градоначальника, когда тот в ритуальном поклоне склонил перед ним голову, и хлопнул жениха по плечу, – приступай к работе, да служи честно.

Горестный вздох будущей тёщи заверил их, что в чем, в чем, а вот в последнем она нисколько не сомневается.

– А сейчас оставьте нас, герцогу нужно переодеться. – Дорданд таким выразительным взглядом смерил жениха с невестой и ошарашенную публику, что через минуту в комнатах, кроме них и рыдающей в кресле лазутчицы, не осталось ни одного человека.

– Ну, красавица, теперь мы займёмся вами, – запирая за ушедшими двери, ухмыльнулся герцог, и его усмешка не сулила ничего хорошего.

– Сначала переоденьтесь, милорды. – Гизелиус, бдительно следивший за кандидаткой в герцогини, заметил, как по её замурзанному, но смазливому личику скользнула непонятная гримаска.

– Ты прав, – кивнул Эртрайт, которому тоже послышалась в словах друга некая двусмысленность, – иначе нам дорого обойдётся этот разговор.

И тут в дверь затарабанили так отчаянно, что все трое мгновенно насторожились.

– Кто бы это мог быть?! – тихо буркнул Райт и хотел было по привычке сам открыть двери, но Гизелиус предупреждающе поднял руку.

– Я открою, ваша светлость, не волнуйтесь!

Ну, вот за магистра-то Райт как раз волновался меньше всего: тот умел мгновенно ставить мощные магические щиты, от которых удары меча отскакивали, как горох от стены.

– Вы велели принести её вещи, – торопливо затараторила молоденькая служанка, с беспокойством заглядывая в распахнутую магом дверь, – вот я и принесла. Куда положить?

– Неси в ту комнату, – приказал Гизелиус и обернулся к Дорданду. – Кайдинир, не сочти за труд, помоги старику доставить наглую соблазнительницу в комнату, не здесь же ей одеваться?!

– Разумеется, – коротко кивнул герцог, правильно поняв предупреждающий знак магистра, и, подхватив примолкший свёрток, легко отнёс в ту комнату, где до этого обретался бывший начальник охраны.

Служанка змеёй юркнула следом и плотно прикрыла за собой двери.

– Что происходит? – тихо, одними губами поинтересовался Дорд у магистра, ведущего себя крайне подозрительно.

– Тсс, – предупреждающе стрельнул тот глазами на занятую девицами спальню, – быстро одевайтесь, я потом всё объясню.

Эртрайт разочарованно вздохнул и, подхватив чемодан, направился в комнату Гизелиуса.

– А как же потайной ход? – по пути вспомнил следующий за ним герцог, как секретарь, имеющий по этикету право в исключительных случаях подменять камердинера.

– Я его подпёр поставцом, а то оттуда ещё кто-то ломился. – Магистр мстительно ухмыльнулся. – А в моем возрасте пускать в спальню больше одной девицы опасно для здоровья.

Эртрайт хрюкнул, представив убегающего от девиц учителя, а Дорданд, уловивший в голосе мага какую-то недосказанность, кроме несвойственной для того грубоватой шутки, снова насторожился. И войдя в спальню, прямиком направился к поставцу, подпирающему дверку невзрачного шкафчика. Обычно в таких хранят дополнительные одеяла и подушки для особо капризных гостей.

В этом шкафчике тоже были подушки, кучей сложенные в одну сторону, оставляя для обозрения небольшую дверку, как раз такого размера, чтобы сквозь неё могла прошмыгнуть очень стройная и гибкая особа. Но не это заставило Дорда насмешливо присвистнуть – в тонкие скобы, по-видимому, использовавшиеся как дверные ручки, кто-то продел крепкое поленце, и не нужно было иметь учёную степень, чтобы точно назвать хитреца. Вернее, хитрунью.

Стало быть, Риселла заранее разведала все особенности потайного хода, потому как найти в темноте подходящее по размеру полено абсолютно невозможно, к тому же в спальне могло и вовсе не оказаться дров.

Вот сейчас всё встало на свои места: выходит, пробравшись через ход, девица заперла изнутри дверцу и сидела в шкафу, ожидая прихода герцога. Теперь и Райт припомнил, как одна из его почитательниц исчезла чуть раньше других. И в таком случае получается, что в этом состязании на скорость у дочерей градоначальника не было ни единого шанса на победу.

Дорданд решительно отпихнул ногой вывалившуюся подушку, шагнул внутрь шкафчика и прикрыл за собой дверцу. И едва не расхохотался в голос. Две незаметные снаружи дырочки, просверленные в очень удобном для наблюдения месте, позволяли видеть всё, происходящее в спальне в районе кровати. Стало быть, девица видела, к кому именно лезла в постель? Или… или Гизелиус умалчивает о чем-то значительно более важном, чем герцогу показалось с самого начала.

Когда через несколько минут, полностью облачённые в дорожные костюмы, милорды важно вышли из комнаты Гизелиуса, Риселла уже стояла у камина с самым виноватым видом, какой только могут принимать особы женского пола. Служанка лазутчицы скромно сидела в уголке комнаты на краешке банкетки, пряча под неказистой шалью руки.

Герцог, несмотря на свой достаточно скромный опыт общения с подобными девицами, был уже вполне осведомлён о небольших дамских хитростях и поэтому только насмешливо фыркнул в затылок идущего впереди Эртрайта. Можно не сомневаться, сейчас на них обрушат море слез и рассказы о внезапно вспыхнувшей горячей любви, затем начнут раскаиваться и умолять о пощаде. И им останется только придумать для аферистки наказание посуровее, дабы никому не повадно было повторять такой фокус.

Устроившись вместе с друзьями на простых стульях возле стоящего посреди комнаты стола, лжегерцог некоторое время молча изучал преступницу, затем подал брату знак начинать допрос.

– Ну, сударыня, – строго произнёс секретарь, устремив на девушку мрачный взгляд, – мы ждём ваших объяснений.

– Ваша светлость… – девушка в отчаянии заломила руки и застенчиво покраснела, – неужели вы заставите меня рассказывать столь интимные вещи в присутствии других мужчин?!

– Вообще-то именно к одному из этих мужчин вы, сударыня, и влезли в спальню, – язвительно заметил Дорданд, – ну а я всего лишь секретарь, человек при исполнении обязанностей и, следовательно, практически бесполый.

Риселла смерила его мимолётным загадочным взглядом и снова застенчиво потупила глаза.

– Я вынуждена сдаться перед вашей настойчивостью, милорды, – сказала она кротко и так беззащитно махнула ресницами, что герцог едва не расхохотался. – Должна вам сказать, я сирота… и граф Юджен Мидреску – мой единственный оставшийся в живых родственник. К сожалению, очень дальний… троюродный дядюшка, кажется, – девушка сделала красноречивую паузу, призванную пробудить в сердцах знатных милордов сострадание, но все упорно молчали.

И милорды, и их сердца.

– Сами понимаете, – печально вздохнув, продолжила она, – дядя был вовсе не в восторге, когда после окончания монастырской школы я переехала жить к нему. Он довольно скуп… и едва терпел моё присутствие. Однако недавно его отношение резко переменилось… он даже купил мне несколько новых платьев и тёплый плащ. Но, увы, вскоре стало ясно, что причиной его неожиданной доброты явилось далеко не сострадание к несчастной сиротке. Вовсе нет. Оказывается, ко мне посватался один из местных купцов, человек сколь богатый, столь и немолодой, к тому же славящийся жестоким нравом. За последние десять лет он похоронил трёх жён, причём все они были молодыми сиротами.

– Имя жениха, – кратко обронил Дорд.

– Сален Турхан, – ни на миг не замедлила с ответом Риселла, тем самым невольно выдавая свою подготовленность к этому разговору.

Или… вовсе не невольно?! Но в любом случае герцог намеревался досконально разобраться с этим загадочным делом.

– По факту смерти его последней жены два года назад проводилось расследование, – серьёзно сообщил Гизелиус, – но за недостаточностью улик дело было закрыто и признано, что женщина сама случайно оступилась и упала с моста.