Олли во все глаза глядит на меня, а потом… принюхивается. Серьезно, принюхивается и морщит нос! Он думает, что я испортила воздух. Мало того – я еще и блохастая! Я молюсь, чтобы на кафе упал метеорит или напали зомби – что угодно, что вытеснило бы из памяти Олли последние пять минут жизни.

– Ого! Ничего себе, сколько времени! – восклицаю я, даже не посмотрев на часы или мобильник. – Мне пора. Опаздываю на работу. – Я вскакиваю и чуть не переворачиваю стул.

– Но что насчет завтра?

– Да, конечно. Эсэмэсни мне попозже. – Бинго! Мне удалось выдать вменяемый ответ. Я хватаю наши с Эллиотом пальто, но наступаю на шарф, поскальзываюсь и налетаю на официантку с подносом румяных булочек в руках.

Поднос со звоном падает на пол, и в кафе повисает тишина. Я чувствую, что на меня смотрят абсолютно все. Чудом ни во что не врезавшись, я подбегаю к Эллиоту.

– Срочно уходим, – шепчу ему в самое ухо.

– Почему? А что с заказом делать?

– Попроси завернуть с собой и приноси в агентство. Случилось кое-что страшное. Я побежала.

Я вкладываю ему в руки пальто и пулей вылетаю на улицу.

Щеки у меня еще часа два не могут остыть. А Эллиот в восторге от случившегося и считает, что мне стоило сказать «Уф, полегчало!» после того, как стул издал неприличный звук. Легко ему смеяться! Сегодня я почти договорилась о встрече с парнем, от которого без ума. Почти. Могу поспорить, что я первая девушка во «Всемирной истории свиданий», которая на предложение парня увидеться ответила, что у нее блохи, и пукнула. Ну, или издала похожий звук. Хуже не придумаешь!

Я сижу за столом для оформления заказов в агентстве «Вместе навсегда» и наблюдаю за Андреа у стойки с платьями. Она помогает молодой девушке сделать выбор между «Свадьбой Барби» и «Свадьбой Золушки». Будущий жених сидит в кресле в углу салона, куда он с угрюмым видом забился, узнав, что мы не проводим свадьбы в стиле «Формулы-1». За окном начинает темнеть, хотя еще только три часа. По улице снуют кутающиеся от ветра прохожие с мрачными лицами. Хорошо, что мне есть, где укрыться, пусть для этого и приходится работать. Честно сказать, мама так обставила агентство, что язык не поворачивается назвать его рабочим местом. Зайдя сюда, переносишься в сказочный мир: мигают гирлянды, горят аромасвечи, играет музыка. Наверное, в Брайтоне, да и во всем Соединенном Королевстве, не найдется другого магазина, в котором бы звучала музыка из старого граммофона. Звук скользящей по виниловой пластинке иголки усиливает атмосферу романтики, тем более, что проигрывает граммофон душевные песни о любви. Когда выходишь из «Вместе навсегда», в груди разливается теплое радостное чувство. Если, конечно, пару часов назад ты не сказала парню, по которому вздыхала шесть лет, что у тебя блохи.

Чтобы отвлечься от мыслей о блошино-сортирном позоре, я решаю проверить витрину. Каждые несколько недель мама переодевает манекены в соответствии с новой свадебной программой. Вдохновившись «Аббатством Даунтон», мама выставила на витрину белое кружевное платье с длинными рукавами и высоким воротом, немного напоминающее блузу. Я замечаю, что брошка на воротнике съехала в сторону, и забираюсь к манекену, чтобы ее поправить. Когда я поворачиваюсь, чтобы спуститься, то замечаю на улице мужчину и женщину, внимательно разглядывающих наряд невесты. Не знаю, о чем они говорят, но по губам женщины я ясно читаю «О боже мой!».

Я иду обратно к столу, а в это время звонит дверной колокольчик, и в зал входит та самая пара.

– Красивее платья я не видела! – восклицает девушка. Американка, судя по акценту.

– Здравствуйте! Чем могу вам помочь? – спрашиваю я с улыбкой.

Они улыбаются мне в ответ ровными и белыми, как клавиши фортепиано, зубами.

– Мы хотели узнать, проводите ли вы свадьбы за рубежом, – отвечает мужчина.

Они подходят к столу, и я ощущаю запах мужского лосьона после бритья. Когда Том собирается на вечеринку, от него пахнет дешевым одеколоном, а этот аромат пряный и утонченный. Дорогой.

– Ну, я не знаю наверняка, – бормочу я.

Маме доводилось организовывать свадьбы за границей, но только для друзей. Чтобы не потерять потенциального клиента, я продолжаю:

– Вы уже планировали свадьбу?

– Мы женимся в канун Рождества.

Видимо, заметив удивление на моем лице, мужчина уточняет:

– Да, этого Рождества. Чуть больше недели осталось. И как раз сегодня утром мы узнали, что у нашего свадебного агента изменились планы…

– Он сбежал с невестой, для которой накануне проводил свадьбу! – восклицает женщина.

Я едва сдерживаю улыбку, предвкушая, как эта история понравится Эллиоту и Тому.

– Какой ужас, – вздыхаю я.

– Да, я очень волнуюсь, – продолжает женщина. – Мы сейчас по делам в Англии, а значит, не можем встретиться ни с одним организатором из Америки.

– Мы даже хотели все отменить, – добавляет мужчина.

– А потом увидели вашу чудесную витрину, – продолжает женщина. – Я так люблю «Аббатство Даунтон»! У нас в Америке его все смотрят.

– Вот мы и решили узнать, не согласитесь ли вы нам сделать свадьбу? – спрашивает мужчина.

– Будет так необычно! – вторит его невеста.

Развалившийся в кресле парень что-то бурчит.

– Конечно, – немедленно соглашаюсь я. – Это агентство моей мамы, но ее сегодня нет. Давайте я запишу ваши контактные данные, и она вам перезвонит, как сможет.

– Договорились. Меня зовут Джим Брейди. – Мужчина протягивает мне визитку с выгравированным именем. На ощупь она плотная и гладкая, как шелк.

– А я – Синди Джонсон, ну, уже почти Брейди, – говорит женщина, отдавая мне свою визитку, на вид не менее дорогую, чем у ее жениха.

– Зал для церемонии мы уже заказали, так что вам нужно будет только его оформить, – уточняет Джим.

– Свадьба будет в Уолдорф-Астории, в Нью-Йорке, – добавляет Синди. И судя по ее многозначительному взгляду, место это неплохое.

– Здорово, – отвечаю с улыбкой.

– Ах, у вас, англичан, такое чудное произношение, – умиляется Синди. – Дорогой, раз мы делаем свадьбу в стиле «Аббатства Даунтон», давай произнесем клятвенные речи на британский манер? Прелестно будет, правда? – Второй вопрос она обращает ко мне.

– Да, прелестно, – я киваю и улыбаюсь.

Хмурый жених в кресле перехватывает мой взгляд и закатывает глаза к потолку.

– Почему цыпленок шел на север, но извалялся в грязи и изменил направление на юг? – набрасывается на меня папа, едва я успеваю войти в гостиную.

Они с Томом развалились на угловом диване и уминают попкорн из глубокой тарелки. На экране телевизора мелькают футболисты. Папа и Том всегда проводят так время, если остаются одни дома.

– Только не спрашивай его почему, – умоляет Том. – До конца своих дней будешь жалеть, что узнала ответ.

– Не будет, – молниеносно отвечает папа. – У Пен такое же отменное чувство юмора, как у меня. Хотя бы одному отпрыску оно передалось.

Папа прав. Я его чувство юмора разделяю, но сомневаюсь, что его можно назвать отменным.

– Так почему же цыпленок шел на север, но извалялся в грязи и изменил направление на юг? – спрашиваю я папу, загребая горсть попкорна.

– О нееет, – стонет Том, пряча голову под подушку.

– Потому что он – грязный изменник!

Мы с папой смотрим друг на друга и прыскаем со смеху. Том жалобно хнычет из-под подушки.

– Как дела в агентстве? – спрашивает папа, просмеявшись.

– Как обычно, – отвечаю я и замечаю, что папа погрустнел. Люди предпочитают играть свадьбы летом, в холодное время года обычно затишье, но этой зимой дела в агентстве идут совсем плохо.

– Ой, забыла сказать про парочку из Америки. Они хотят пожениться в Нью-Йорке. Серьезно настроены.

– Правда? – удивляется папа.

– Да, они хотят торжество в духе «Аббатства Даунтон». Но им все надо суперсрочно организовать. Их предыдущий агент сбежал с чужой невестой со свадьбы, которую он и проводил.