— Многая лета императору Иоанну! — гремели крики в Бу-колеоне.

Стражи за воротами, подняв мечи, тоже закричали:

— Многая лета императору Иоанну!

Ворота Буколеона распахнулись. Над Галатой затеплился рассвет. Снег перестал идти, но за ночь он покрыл крыши, берег моря за Буколеоном, где, неподалеку от бронзовых фигур быка и льва, лежал обезглавленный труп бывшего императора.

По улицам Константинополя ходили этериоты и бессмертные, они останавливались среди форумов и на улицах и кричали: «Многая лета императору Иоанну!»

Перепуганные сенаторы и патрикии спешили к Большому дворцу, собирались на Ипподроме, толпились у двери Левзиа-ка, которую ежедневно ровно в семь часов утра вместе с этери-архом отпирал великий папия.

В это утро двери Левзиака отворились также в семь, но на их пороге появился не великий папия, а окруженный этерией паракимомен Василий.

— Многая лета Иоанну Цимисхию! — крикнул он.

А Иоанн Цимисхий, едва рассвело, поспешил в Софию. Он шел из Буколеона к собору путем, каким обычно ходил и Ни-кифор, — через галерею Маркиана, Дафны, Илиак, Святой кладезь.

Но шел Иоанн не так, как императоры, не со свитой, под пение и славословия димотов и димархов, — впереди шагал отряд с мечами наголо, другой отряд окружал Иоанна, а еще один следовал за ними. В галереях и покоях Большого дворца, через которые шел Иоанн, отдавалось эхо тяжелых шагов этериотов, бряцало оружие.

У ворот Софии Иоанн остановился. Там его уже поджидал извещенный обо всем, что произошло ночью, патриарх Поли-евкт. Патриарх в течение многих лет оставался лютым врагом императора Ыикифора.

— Я жду благословения святейшего патриарха, — сказал Иоанн, остановившись перед Полиевктом и низко склонив голову.

— Я не могу позволить тебе переступить порог святого храма, пока ты не огласишь и не покараешь убийцу императора Никифора.

Иоанн обернулся к этериотам.

— Убил Никифора, — тихо произнес он, — начальник зтерии Лев Валент… Сегодня же он будет мертв.

Но патриарх не кончил:

— Именем святого престола я требую покарать и выслать из Константинополя Феофано.

Иоанн ответил но сразу, и патриарх понял, что Иоанну не так легко удовлетворить это требование. Но прошла минута, и Цимисхий ответил:

— Корабль с Феофано сегодня же покинет Константинополь.

Патриарх Полиевкт продолжал:

— Ты обязан отменить грамоту, направленную против церкви, подписанную безумным Никифором.

— Отменяю, — не задумываясь, ответил Иоанн.

Тогда патриарх сделал знак, и служители распахнули врата святой Софии.

Сенаторы и патрикии хоть и поздно, но все же дождались: к вечеру новый великий папия Роман вместе с новым этериар-хом отворили серебряные врата Левзиака — император Византии Иоанн Цимисхий принял их в Золотой палате.

Как раз в то время, уже в сумерки, когда рабы подняли обезглавленный труп Никифора, лежавший на снегу у бронзовых фигур быка и льва, положили в деревянный ящик и понесли по оврагу в храм Апостолов, чтобы тайно похоронить в склепе, где покоилось тело великого Константина, как раз в то время безбородые надевали дивитиссий и багряную хламиду на императора Цимисхия, возлагали на его главу венец, обували в красные сандалии.

Иоанн был маленького роста, как и его предки-армяне, за что, вероятно, и назывались Цимисхиями1. Но когда логофет, отворив западные ворота Золотой палаты, впустил патрикиев и снаторов и они пали перед императором над, всем показалось, что он высок и грозен.

Иоанн Цимисхий опустился в западном приделе на золотой трон под выложенным мозаикой образом Христа — величественный, увенчанный золотой короной, в багряной хламиде.

— Многая лета! — пели за завесами два хора — из Софии и храма Апостолов.

И было забыто, что здесь, в Константинополе, в этом же Большом дворце, есть еще два императора — сыновья отравленного Романа и Феофано — Василий и Константин. Эти императоры были сейчас не нужны, многих лет желали только Иоанну.

"Цимисхай— маленький.

Он повелевает выбросить на рынки Константинополя как можно больше хлеба и вина, устанавливает на них низкие цены, вызывает одного за другим сенаторов и полководцев и каждому из них дает награду и назначение… Император Иоанн знает, кто его друг, а кто враг: Варду Склиру он надевает на грудь золотую цепь и назначает его начальником всего войска, Иоанну Куркуасу вручает золотую печать и велит быть начальником метательных машин, однако назначает нового друнгария флота, нового начальника этерии, нового великого папию.

Особые почести воздает император Иоанн паракимомену Василию, который неизменно был при императорах Константине, Романе и Никифоре и теперь останется при нем, но называет его не паракимоменом, а проэдром.

Новый император жестоко карает всех тех, кто был связан с императором Никифором, всех, кто может быть ему помехой. С обрыва бросают в море Льва Валента, привязав камень к его ногам; в ближайшую же ночь высылают на остров Лесбос брата убитого императора Никифора Льва Фоку, а сына его Варда и трех двоюродных братьев — в далекую Каппадо-кию, в Амазию.