Василиса пряталась за спину матери, держа руки за спиной, грязные волосы сосульками свисали на лицо, и вид у неё был такой, как будто она несколько дней не ночевала дома.

— Мне нужно поговорить с вами о том вечере, — растерялся Пичугин. — Вы готовы повторить свои показания?

— Я хочу рассказать, как всё было на самом деле, — буркнула девушка, пряча глаза.

Они вошли в квартиру, и Пичугин представил, как из года в год в эту дверь входил Савелий Лютый, которого теперь ищет весь город, и нет квартиры, где бы ни обсуждали этого человека, соседи которого никак не могли вспомнить его лица.

Извинившись, жена Лютого скрылась в спальне, а Василиса расставляла на столе чашки, смущаясь под пристальным взглядом следователя. Натянув рукава кофты, она прятала следы от верёвок на руках, и Пичугин почувствовал от неё затхлый запах, какой бывает от малолеток, ночующих в подвале.

Жена Лютого вышла в красном коротком халате, в тон пунцовым щекам. Она наспех привела себя в порядок, умыв лицо и причесав волосы, и Пичугин, смущаясь, не мог отвести глаз от её исцарапанных ног.

— Да вы присаживайтесь, — натянуто улыбнулась Лютая.

Дрожь её рук передалась чашке, зазвеневшей на блюдце, так что, прервавшись, она вышла на кухню за чайником и, откупорив водочную бутылку, отхлебнула из неё вместо успокоительного.

— Я вам всё расскажу, всё, что произошло, — затараторила она, как по писаному, вернувшись с подносом в руках. — Савелий в тот вечер возвращался с работы. Как обычно, шёл через площадь. Такой уж человек: всегда оказывается в ненужном месте в ненужное время!..

— Вы сказали, что ваш отец. — оборвал её Пичугин, обращаясь к Василисе.

— Её запугали! — не дала ему договорить Лютая, одёрнув халат. — Девочке угрожали, обещали изуродовать, покалечить. А где искать от них защиты? Вы же знаете, что никто не поможет! — Пичугин кривился от того, как фальшиво звучал её голос. — Она даже от меня это скрывала, и я была уверена, что мой муж. — Лютая смолкла, словно у неё язык не поворачивался повторить то, в чём обвиняли мужа. — Хотя сейчас мне самой смешно, нужно знать Савелия, чтобы понимать, какой это абсурд, — и женщина, чтобы подтвердить свои слова, истерично расхохоталась.

— Но почему вы говорите это сейчас? Почему вы так долго молчали? — неловко поведя рукой, Пичугин опрокинул чашку, залив скатерть.

— Нас запугали, — упрямо твердила Лютая, превращая губы в ниточку.

— А сейчас вы вдруг осмелели? — передразнил её Пичугин, вытирая салфетками мокрый стол. — Что случилось, что вы все вдруг осмелели? Все вы?! — повторил Пичугин, разведя руками, словно обращаясь к стенам.

Поддев ножом крышку, Лютая открыла банку крыжовенного варенья, облизнув пальцы.

— Кто застрелил Могилу? — обречённо спросил Пичугин.

— Каримов, — прошептала Василиса.

— Я расскажу вам, как это случилось, — опустившись в кресло, Лютая скрестила ноги.

Её вкрадчивый голос связывал по рукам и ногам, и следователь, вынимая ложкой чаинки, слушал новую версию убийства Могилы, которую слово в слово повторяли его свидетели.

Пичугин бухнул начальнику на стол увесистую папку.

— Чёрт-те что!

— Все как один? — вскинул бровь прокурор, сделав вид, что удивился.

— Как один. И так гладко, не подкопаешься. Охрана, бандиты, прохожие, даже дочь Лютого. От старых показаний открещиваются, говорят как по писаному, друг другу не противоречат. Новые свидетели объявились.

— Отправляй дело обратно.

— А Лютый?

— Тебе мало свидетелей?

Пичугин растерялся.

— Но ведь они сами говорили.

— Не знаешь, как свидетелей обрабатывают?

— А Антонов? Требенько?

— Ты ведь не думаешь, что это Лютый.

Пичугин проглотил язык. Прокурор потёр руки, словно мыл их под умывальником, и вопросительно посмотрел на следователя.

— Но кровь на теле Антонова? — растерянно пробормотал Пичугин. — Ружьё Требенько, из которого он стрелял у бани?

— Мы знаем только то, что ничего не знаем. Кровь и ружьё подбросить могли.

— Опера?!

Прокурор многозначительно промолчал, глядя на Пичугина поверх очков.

— А Кротов?

— А кто сказал, что Лютый вообще там был? Каримов? Шлюхи? Неизвестно, что Кротов в бане пил-ел, может, Каримов и ему помог.

— А зачем его бандиты искали? Вознаграждение обещали? И зачем Каримову все эти убийства?!

— Вот и выясни, — прокурор уткнулся в бумаги, давая знать, что разговор окончен.

Пичугин попятился к выходу, открывая дверь спиной.

С самого утра в округе раздавался стук молотков и острые, как гвозди, бранные словечки, которыми рабочие пересыпали свою речь. Из свежих, пахнущих лесом досок они сколачивали новый забор вокруг деревянного дома, где жили бандиты. Строительная сетка была сорвана и валялась вокруг, так что прохожие спотыкались, путаясь в ней, а мальчишки, таская её из-под носа рабочих, с визгом носились по дворам, мастеря из сетки рыцарские плащи и паруса для лодок, которыми представляли деревянные лавки.

— Что слышно в городе? Пришлют нового мэра? — спросил бандит, ковыряя кончиком ножа грязь под ногтями.

Второй покачал головой, глядя, как мальчишки, прячась за деревьями, разматывают клубок из строительной сетки. Рабочий, присев на камень, дымил папиросой, не замечая маленьких воришек.

— В последний момент передумали, войны побоялись. Ну, поставили бы чужаков — они ни порядков наших не знают, ни людей. Такой бы начался беспредел!

Бандит с ножом ухмыльнулся, обнажив щербатые зубы:

— Когда взвешиваешь «за» и «против», «против» всегда тяжелее! И кто будет вместо Кротова?

— Наш человек, сговорчивый и шустрый.

Из городка, спрятавшегося в приграничной тайге, как иголка в сене, новости приходили в год по обещанию, но всегда — плохие. Чтобы навести здесь порядок, областные власти решили поставить своих людей, но никто не соглашался, пугаясь назначения, как чёрт ладана. В конце концов, вспомнив, как жители остались без света, превратив город в зону, на него махнули рукой, суеверно посчитав, что лучше ничего не менять. Начальником полиции стал помощник Требенько, а мэром — заместитель Кротова.

Маленький город как коммунальная квартира, в которой трутся спинами, шепчутся, не прикрывая рта, и узнают соседей по запаху. Здесь не любят перемен, от которых не ждут ничего хорошего, поэтому, увидев нового мэра, жители города вздохнули с облегчением. «Ну, хотя бы не хуже Кротова будет», — говорили они, махнув рукой в сторону центральной площади.

Новый мэр один в один был похож на своего предшественника, у него был тучный живот и нос, который всё время принюхивался, качаясь из стороны в сторону, как стрелка метронома, а по его круглому лицу, как по лекалу, можно было чертить окружность. Сев в кресло Кротова, он стал носить костюмы той же фирмы, что прежний мэр, и галстуки в широкую полоску, которые так любил Кротов, а редкие волосы, которые прежде зачёсывал на левую сторону, теперь укладывал на правую, так что и вовсе стал неотличим от покойного шефа.

Саам сидел на летней веранде, раскачиваясь на стуле, а бандит со шрамом, делившим его лицо пополам, щёлкал семечки, сплёвывая в кулак.

— Охотник не вернулся? — спросил Саам.

Бандит покачал головой.

— Стареет охотник, — нахмурился Саам. — Никого так долго не искал.

Новый мэр вышел из здания администрации и, поправляя вылезшую из брюк рубашку, сел в автомобиль, завалившийся набок. Сааму показалось, что он увидел приведение, и перед глазами промелькнул голый Кротов, лежащий на берегу озера.

— Новый мэр нас поддерживает? — спросил бандит, ковыряясь в зубах.

— Поддерживает, — процедил Саам. — Как петля — повешенного. Чиновникам верить, что прогнозу погоды, наобещают солнце, а пойдёт дождь.

По площади, подволакивая ногу, бродил Начальник. Он хватал прохожих за руки, но его мягко отталкивали и, прибавляя шаг, спешили скрыться. Из кармана у него торчала обкусанная палка колбасы, а на ноге болталась грязная верёвка, оставшаяся от консервной банки, которую ради шутки ему привязали мальчишки. Начальник носился за ними, громыхая банкой по асфальту, пока она не оторвалась, зацепившись за торчащий из земли железный прут.