Собрав по карманам мелочь на пиво, Василиса сбегала с подружками с уроков. Прячась в подъезде, девушки сидели на ступеньках, подложив сумки. А бутылку, словно трубку мира, пускали по кругу, и каждая делала глоток «через затяг», глубоко, по-мужски затянувшись сигаретой, чтобы быстрее опьянеть. Вечера Василиса проводила в «Трёх лимонах», оставляя следы алой помады на чадивших в пепельнице окурках, стаканах и мужских рубашках. Но теперь охранники не пускали её в бар, а телефон будто воды в рот набрал. Прогуливая школу, она бесцельно ходила по улицам, успевая трижды за день обойти город. На столбах поверх афиш были развешены фотографии отца, и Василисе казалось, что он следит за каждым её шагом.

— Если объявится, возьмём деньги и уедем из этой дыры навсегда, — отрезала как-то Лютая, вытащив из сумки сорванный портрет.

Василиса крутила в голове слова матери, гоняя по дороге мятую пивную банку. В детстве отец водил её на заброшенную детскую площадку. Деревянные качели были сломаны, упавшая горка заржавела, а в песочнице валялись битые бутылки, но им с отцом нравилось гулять там. Ноги сами вели её привычной дорогой, и, уткнувшись в пустую, как ладонь нищего, поляну, на которой когда-то была детская площадка, Василиса вдруг почувствовала себя сиротой, одинокой и никому не нужной.

— Пройдёмся? — на плечо опустилась тяжёлая рука.

Девушка не успела опомниться, как, схватив за шею, её поволокли в припаркованную у дороги машину и, затолкав на заднее сидение, прижали голову к коленям.

— Сиди тихо!

Василису привезли в деревянный дом, где собирались бандиты и, связав, бросили на диван в большой комнате. Девушку сторожили двое чумазых мальчишек, щёлкавших семечки, сплёвывая в кулак. Василиса заплакала, уткнувшись в засаленную, пропахшую потом и табаком подушку, и мальчишка неловко погладил её по плечу.

— Не плачь, не тронем.

Второй принёс из кухни кружку и, перевернув Василису, принялся поить её, проливая ледяную воду на лицо и грудь.

А вечером над ней сгрудились бандиты с мятыми лицами и злыми глазами, которыми лезли под платье.

— Папаша появлялся? Приходил, звонил? Присылал кого?

Девушка замотала головой.

— Где он прячется? Знаешь?

— Я не знаю, ничего не знаю.

Бандиты переглянулись.

— Может, правда не знает?

— Бабе верить нельзя, она и без выгоды соврёт!

— Прошу, прошу вас, не делайте мне ничего плохого, — разрыдалась Василиса. — Я ведь ни в чём не виновата!

— Как же не виновата? Из-за тебя всё и началось! Из-за маленькой шлюхи — четыре трупа, лучшие люди города! — сплюнул один из бандитов, ногой размазав плевок по полу.

Жена Лютого крутилась вокруг деревянного домика, не решаясь постучать. Василиса не ночевала дома, и, обзвонив её подруг, Лютая почувствовала, что не обошлось без бандитов, которые последнее время дежурили во дворе, щурясь на окна её квартиры.

— Чего тебе? — спросил исподлобья белокурый парнишка, кого-то напомнивший ей.

— Мне нужно поговорить с Саамом, — жалобно проворковала женщина, поправляя упавший на лоб локон.

— Ему не до тебя!

— У меня дочь пропала, я боюсь в полицию идти, вдруг Саам знает, где она.

— В полицию не ходи, — скривился парень, открывая ключом дверь. — А то, как бы чего не вышло.

— Ну, пожалуйста, позови Саама! — закричала ему вслед женщина. — Я не знаю, что мне делать!

Она побитой собакой ходила вокруг дома, нервно теребя прядь волос, и ловила на себе любопытные взгляды прохожих. Где бы она ни появлялась, за спиной шушукались, что это жена Савелия Лютого, и куда бы ни пошла, везде видела портреты мужа, который смотрел на неё, презрительно кривя губы. «Ненавижу! Как же я тебя ненавижу!» — кричала она про себя, отворачиваясь.

А вечером, не разбирая дороги, женщина бросилась через весь город к лесу, и горожане, оглядываясь ей вслед, оживлённо перешёптываясь.

— Куда это она? Бежит, как будто не в себе!

— Может, Лютого нашли?

Последние дома расступились перед ней, и Лютая оказалась в лесу, который проглотил её, сомкнув деревья за спиной. Рыдая в голос, женщина бежала куда глаза глядят, крича что есть мочи:

— Лю-ю-ю-юты-ы-ый! Лю-ю-ю-юты-ы-ый! Они забрали нашу дочь! Они убьют её! Лю-ю-ю-юты-ы-ый!

Она только сейчас поняла, как идёт мужу его фамилия, над которой она всю жизнь смеялась.

— Лю-ю-ю-юты-ы-ый! Лютый, чёрт тебя подери!

Упав в сырой мох, она завыла, как заводская сирена, царапая от горя лицо, а когда пришла в себя, оглядевшись, поняла, что потерялась в лесу и не знает, в какую сторону ей идти. Деревья толпой окружили её, выставив ветки, словно ружья, и она испуганно озиралась вокруг. От болот несло сыростью, она промёрзла насквозь и тряслась от холода, стоя в одной туфле, и не помнила, где потеряла вторую. В руке она сжимала ключи от квартиры, которые казались теперь бесполезными железками, а обляпанное грязью платье было изорвано в клочья. Лютая испугалась, что ей придётся плутать здесь дни, недели, месяцы, и она бросилась наугад, зовя на помощь. Она вдруг представила, как столкнётся с Лютым, и воображение рисовало ей картины их нечаянной встречи, которые были одна страшнее другой.

За деревьями раздался собачий лай, и навстречу ей вышли охотники, возвращающиеся из тайги. Напоив бившуюся в истерике женщину спиртом из фляги, они намотали ей на ноги грубые тряпки, перевязав бечёвкой, и довели до города, рассказывая, как искали в тайге знаменитого убийцу Савелия Лютого, который как в воду канул.

— Долго он в лесу не протянет, — качали головой охотники. — В конце августа такие холода начнутся, что либо сдохнет, либо сдастся.

Попрощавшись с женщиной у гаражей, они повернули к собачьим вольерам, так и не узнав, чью жену спасли сегодня в лесу.

Лютая брела домой, прикрывая изорванное платье, и прохожие, открыв рот, разглядывали её исцарапанные ноги, обутые в обмотки. Из волос, словно перья из рваной подушки, торчали листья и еловые ветки, а лицо было как перезрелая ягода.

Недалеко от дома к ней подошёл бандит со скошенным лбом, который, не говоря ни слова, повёл её к припаркованным на тротуаре «Жигулям». Опустившись на заднее сидение, Лютая разрыдалась: в машине сидела Василиса. Девушка потирала изрезанные верёвкой запястья, и её лицо было опухшим от бессонной ночи.

— Только без истерик! — с переднего сидения нагнулся к ним Саам. Он промокнул платком лоб, устало сощурившись. — Не нашла его?

Лютая замотала головой, всхлипывая в кулак. На месте шофёра сидел тот же белокурый парнишка, которого она видела у дома бандитов, и Лютая уже точно была уверена, что где-то встречала его раньше, но не могла вспомнить — где.

— Отправляйся домой, приведи себя в порядок, — перегнувшись через сидение, Саам открыл дверь. — И не держи зла, — подмигнув, бандит взял Лютую за руку и поцеловал в запястье.

Лютая выбралась из машины, и Василиса, прижимаясь к матери, испуганно озиралась по сторонам.

— А это подарок за примерное поведение, — сказал шофёр, поставив на крышу авто набитую сумку.

Парень смотрел зло и насмешливо, перекатывая во рту конфету, и, разминаясь, хрустел пальцами.

— Как тебя зовут? — спросила женщина, взяв в руки сумку.

— Лёня, — ухмыльнулся шофёр.

Но имя ничего ей не напомнило. Открыв сумку, Лютая увидела платья, безделушки и две пачки купюр, перевязанные лентой.

— Папа вернётся? — спросила Василиса, когда бандиты, посигналив на прощание, скрылись за поворотом.

— Надеюсь, что нет.

— Его посадят?

Лютая не ответила, перебирая в голове, где же могла видеть этого белокурого парнишку.

А у подъезда их уже караулил Пичугин. Он оторопело разглядывал жену Лютого, которая в тряпичных обмотках была похожа на нищенку, но женщина, прикрывая рукой грудь, выглядывающую из дыры в платье, вела себя как ни в чём не бывало. Подойдя ближе, Пичугин осторожно принюхался, но Лютая, заметив это, расхохоталась:

— Мальчик, я не пью средь бела дня, — подмигнула она следователю, кокетливо поправив причёску, и, вытащив из волос сухую ветку, игриво надула губы.