Покрытая беловатым слизистым налетом дверь за бочками в подвале была не заперта. Бриан де Клер услужливо и быстро распахнул ее, открывши взорам темный зев подземного туннеля. Дохнуло сыростью и хладом, пламя факелов затрепетало. Бригитта снова на мгновение заколебалась, не решаясь сделать первый шаг во тьму и неизвестность.

— Смелее, моя госпожа, — заметив ее нерешительность, сказал Бриан де Клер. — Я проверял его два дня тому назад — свод крепкий, а туннель по-прежнему ведет туда, куда нам надо. Но чтобы вас совсем заверить в его безопасности, я сам с вашего позволения пойду вперед.

С этими словами он пригнулся и, звеня кольчугой, шагнул под темные своды. Следом за ним двинулись слуги с сундуками. Бригитта нерешительно оглянулась назад. Что-то кольнуло ее в сердце, может быть, воспоминание об отце? О том, как он держал ее когда-то на коленях? Как он кружился с хохотом на травяной лужайке, подхватив под одну руку ее, а под другую — ее мать? Как разгонял шлепками братьев-шалопаев, когда они ей досаждали в своих играх? Как привозил из странствий и походов платья, золото, шелка?

Она решительно встряхнула головой.

Все это глупости и детский бред. В конце концов она давно уже взрослая женщина и уж способна сама решить, что ей нужно, а что — нет.

— Да хранит нас святая Варвара!

Она три раза перекрестилась и шагнула вперед.

— Ансельм!

Голос Короля разнесся по большому залу, эхо заметалось между стен. Некоторое время после этого царила тишина, затем где-то далеко скрипнула дверь. Сквозняк ворвался в тронный зал, прошелся вдоль стены. Те факелы, которые еще горели, замерцали, зал наполнился тенями. Король пошевелился в нетерпении, вгляделся в темноту и крепче стиснул меч, как будто бы увидел призрака.

— Ансельм, крапивное семя! Где ты там пропал? Послышались торопливые шаги. Пыхтя и припадая на одну ногу, мажордом спешил через весь зал к Королю.

— Иду, мой лорд, — крикнул он, — уже иду… Остановился, отдуваясь.

— Что будет угодно вашему величеству? Король вновь перевел взгляд на камин.

— Огня, — сказал, помедлив, он. — Распорядись, чтобы принесли еще дров.

Переведя дыхание, толстяк Ансельм вытащил платок и вытер им потную лысину. Рука его дрожала.

— Осмелюсь доложить, мой лорд, — сказал он с явным облегчением, — но в этом нет необходимости: здесь, у камина есть достаточный запас сухих поленьев. Конечно, если вы настаиваете, я сейчас же прикажу…

Он замолчал. Король помедлил, напрягая зрение. Вздохнул и помотал головой, в самом деле различив дрова, заботливо уложенные горкой справа от камина и потому не сразу им замеченные в темноте.

— Да… — вынужден был он признать. — Ты прав. Что ж, раз так, тогда принеси хотя бы вина, что ли. Мой кубок почти совсем уже пуст.

— Сию же минуту, мой лорд, — немедленно ответствовал Ансельм, подхватил кувшин и удалился.

Король поправил мантию. Задумался.

Ансельм в последние несколько лет был в замке сразу за всех. Смотрел за челядью, был мажордомом, виночерпием, секретарем и даже казначеем. Он был один из тех немногих, кому еще доверял престарелый монарх и кто мог управляться с замковыми слугами, которым, по мнению Короля, дали слишком много воли в последнее время. И тем не менее…

Давно прошло то время, когда Король не то что сам пошел бы и распорядился принести дров, но скорее всего — вовсе обошелся бы без всякого камина и огня. Холод… Что молодому холод? Лишний повод посмеяться. Теплый плащ, хорошая драка, разгоняющая кровь, вино и жаркая красотка на любовном ложе — вот и вся недолга. Но чем старше и старее Король становился, тем сильнее донимал его вползающий снаружи настоящий, запредельный холод; холод, о котором он раньше не подозревал и против которого были бессильны огонь и вино, которое теперь приходилось пить подогретым. И словно чувствуя все это, Ансельм, и сам уже не молодой, захватывал себе все больше власти. Ведь до чего дошло: теперь престарелый Король зовет его просто даже для того, чтобы подбросить дров в камин…

Опять негромко проскрипела дверь, опять метнулись сквозняки и колыхнулись пыльные трофейные знамена на стене. Опять по залу заметались тени. На краткое мгновение ожило и полыхнуло пламя в очаге, и Король с запоздалым раздражением вспомнил, что за размышлениями таки забыл о дровах. Ансельм все понял, осторожно примостил на столике принесенный кувшин с вином и сам направился к камину. Через несколько минут пламя в очаге забушевало с новой силой. Мажордом помедлил. Обернулся к Королю.

— С позволения вашего величества, — сказал с поклоном он, — я нацедил из бочки красного, долины Фед. Прошлогоднего урожая. Старая бочка пуста, я не хотел бы сцеживать подонки.

— И не надо, — медленно кивнул король. — Сойдет и это. Подогрей.

— Уже, мой лорд.

С ловкостью, выработанной многолетней практикой, Ансельм наклонил кувшин, наливая вино. Король протянул руку, сжал в ладони нагретое олово кубка. Терпкий аромат старого вина приятно щекотнул в ноздрях. Он приподнял кубок повыше, жалея, что тот не стеклянный, переложил меч из рук в руку и опять задумчиво уставился в огонь.

— Долина Фед, — произнес он. — Да… А помнишь ли, Ансельм, вино десятилетней давности, которое мы пили после штурма замка барона Дирка? Что долина Фед… И то вино из старой бочки, которое закончилось, — даже оно не сравнится с тем, десятилетней выдержки. А какой был бой… И десяти таких бочонков не хватило бы, чтобы отпраздновать победу! Да…

Ансельм тактично промолчал. Возможно, это в самом деле было, и возможно, что после штурма замка у барона Дирка нашлось какое-то вино в подвалах или погребах. Вот только он не помнил ни вина, ни замка, ни барона. Старик в последнее время часто заговаривался, путал даты, имена, и мажордом уже привык не обращать на это внимания.

Тем временем ностальгические воспоминания оставили Короля так же скоротечно, как и возникли. Вновь две тяжелые складки залегли над ртом, прямые линии спины сменились старческим изгибом. Кубок в его руке слегка подрагивал.

— Благодарю, — проговорил Король с нарочитой сухостью в голосе и сделал знак рукой, отсылая слугу. — Ты можешь идти. Ступай.

Мажордом поклонился как-то быстро и неловко, попятился, затем развернулся и направился к выходу из зала. Шаги его подкованных сапог звучали по плитам пола все тише и тише, пока наконец не смолкли совсем. Дверь в этот раз Ансельм ухитрился закрыть совершенно без скрипа.

Лишь за дверью Ансельм осмелился остановиться, вынул из кармана скомканный платок и снова вытер лысину. Перекрестился истово, как только мог, и мелко зачастил по коридору. Нервы его были напряжены до предела. Когда из темноты ему наперерез вдруг выступила темная фигура, он едва сдержался, чтоб не закричать.

— Ансельм! Иди сюда.

Мажордом с облегчением перевел дух.

— Ваше высочество, это вы! — Он оглянулся.

— Я, дурень ты этакий. Кто ж еще? — Принц Эрик, средний сын Короля, небрежно прислонился к стене и сложил руки на груди. Смерил мажордома взглядом.

— Все прошло нормально?

Высокий, гибкий, весь одетый в черное вплоть до перчаток и сапог, принц Эрик походил на черную пантеру и стоял, загородив собой проход. В зрачках его играла темнота. Ансельм гулко сглотнул и оглянулся.

— О да, мой принц, если это можно назвать нормальным… Надеюсь только, что Господь простит нам это прегрешение.

— На твою долю грехов хватит и так, — мрачно оборвал его принц. — Вспомни хотя бы, сколько ты наворовал из отцовской сокровищницы.

— Мой принц, я, кажется, уже вам говорил…

— Короче. Ты подсыпал яд?

— Д-да, мой принц. Я думаю, что через пару часов уже можно… забирать.

— Отлично, — ухмыльнулся тот. — Я знал, что ты меня не подведешь. Тебе зачтется… после.

Мажордом облизал пересохшие губы.

— Но… вы же обещали мне награду… Ваше высочество! Вы обещали…

— Хочешь получить ее прямо сейчас? — Эрик поднял бровь. — Ну что же… Будь по-твоему.