Она споткнулась обо что-то, кирпич или камень и упала на четвереньки, больно ободрав ладони и колени. Поднялась, хотела бежать дальше, но ноги отказались ее слушаться. Иарра сделала, шатаясь, несколько шагов и упала на землю.

Сжалась в дрожащий комок и заплакала. Если сейчас придут убийцы, она не сможет им помешать, они сделают с ней все, что пожелают, а жезл теперь бесполезен. Надо было убить им саму себя.

Лица коснулся осторожный луч света – совсем не яркий, но она вздрогнула и прикрылась ладонями. Через мгновенье, убрав руки, увидела не убийц, а всего лишь приоткрытую дверь одного из домов и девушку в короткой серой тунике, с лампой в руках.

– Тебе худо? – ее хрипловатый выговор с первого слова выдавал Бездомную. – Что стряслось?

– Я убила человека, – Иарра зарыдала навзрыд.

Девушка охнула. Шагнула ближе, освещая ее своей лампой – грязное и мокрое, но богатое платье, украшения на руках и ногах. Конечно же, она поняла, с кем имеет дело. Настороженно вскинула голову, озираясь, никого не увидела и сказала резко:

– Тебя саму убьют, если будешь тут сидеть. Пошли.

Иарра замотала головой – она не могла встать. Сильная рука обхватила ее за плечи и подняла на ноги. Через несколько секунд Бездомная позволила ей упасть на застеленный циновкой пол, поставила лампу на низкий столик и принялась запирать дверь. Иарра лежала, подтянув к животу колени и держась за грудь. Бездомная исчезла из виду, но вскоре вернулась. Опустившись на пол рядом, помогла Иарре приподняться и поднесла к губам глубокую чашу из обожженной глины.

– Пей, – велела она.

Иарра и так промокла и наглоталась воды на всю жизнь вперед, но все же послушалась и сделала глоток. В чаше оказалось густое ячменное пиво, свежее и холодное, и оно придало ей сил. Она выпила еще и ожила настолько, что села и даже вспомнила о вежливости:

– Спасибо!

– Куда ж мне тебя девать? – спросила девушка как будто у самой себя. Потом вдруг спохватилась и добавила: – Балла.

– Пожалуйста… – ее снова затрясло. Она обхватила себя за плечи: – Пожалуйста, не отдавай меня, они меня убьют!

– Да уж понятно, – Бездомная вздохнула. – Не реви, балла. Придумаем что-нибудь. Раздевайся.

– Что?

– Одежду твою, говорю. Надо ее выкинуть.

Она встала и исчезла за дверью, ведущей во внутренние помещения дома. Иарра осталась сидеть, где была. Она убила человека, и теперь ее тоже хотят убить. Она убила человека…

– Я же сказала – не реви, – девушка бросила ей на колени тряпичный сверток. – На вот, надень. А свое все сними.

Слишком измученная, чтобы спорить, Иарра разделась и поспешно натянула такую же, как у Бездомной, тунику из грубого полотна, с не подшитым краем длиною чуть ниже бедер и с открытыми плечами. Догадавшись, сняла браслеты и вытащила из ушей серьги. Не придумала, куда спрятать жезл, потому просто сжала его в руке. Бездомная одобрительно кивнула. Собрав все вещи, свернула вместе и засунула между стеной и ларем с посудой:

– Завтра сожгу.

Иарра огляделась, вытирая слезы. Стол, на котором светит лампа, две скамьи, составленная на другом столе глиняная посуда, два больших ларя – кухня. С противоположной стороны от входа еще одна дверь, полуоткрытая, видимо, ведет в жилые комнаты. Почти нет мебели, кроме самой необходимой, но чисто, и даже стены побелены. Она слышала, Бездомные ютятся целыми семьями в убогих комнатушках, спят, едят и сношаются в одном и том же месте, но не похоже, чтобы это было правдой.

– Кто здесь живет с тобой?

Девушка ответила с неохотой:

– Брат. Его сейчас нет.

Одежда была грубой, но ее прикосновения к коже неожиданно помогли Иарре собраться с мыслями. Двое милостивы к ней, раз она еще жива. Эта девушка, Бездомная…

– Как твое имя?

– Таша, балла. Молчи и слушайся, если хочешь жить, ясно?

С этими словами Таша схватила ее за руку и утащила внутрь дома, в маленькую комнату с белеными стенами, где не было ничего, кроме простого ложа из тростника и сундука с одеждой. Матрац был застелен простынями из того же грубого полотна и шерстяным покрывалом. Бездомная подтолкнула ее к постели:

– Укройся с головой. Лежи тихо и молчи. Я разбужу, когда будет можно.

Иарра подчинилась: «молчи и слушайся, если хочешь жить». Улеглась в постель, чистую, между прочим, и натянула на голову пахнущее овечьей шерстью покрывало. Таша постояла и ушла обратно в кухню. Дверь осталась приоткрытой, так что было слышно, как она двигается и стучит посудой, как негромко напевает себе под нос. Иарра слушала, не решаясь пошевелиться.

Она редко сталкивалась с Бездомными. В доме энса Адая им поручали только самую черную работу, вроде чистки канализационных стоков или восстановления разбитой каменной кладки на внешнем дворе. Такие работники нанимались лишь на короткое время. Все живущие при доме слуги принадлежали либо к Свободным, либо к младшим семьям Девяти Домов, либо были семейными рабами на протяжении нескольких поколений. В библиотеке Синего квартала, которой Иарра в последние годы посвящала почти все свое время, все, от начиная от ответственных хранителей до последнего мальчишки, стиравшего пыль с древних манускриптов, были уроженцами одного из трех Домов Синей ветви так же, как служители домашнего храма – Белой.

Редкие Бездомные, которых ей случалось видеть дома, как и все, что встречались ей на улицах, на рынках, где они служили носильщиками грузов, погонщиками и чистильщиками, нисколько не походили на Ташу. Или, вернее, это она ничем не походила на них, униженно-покорных, не то глуповатых, не то просто с головой погруженных в свои непонятные мысли, озабоченных только необходимостью быстрее сделать свое дело и отправиться восвояси. Им было неинтересно и они были неинтересны – усталые вьючные животные, не более того. А Таша…

Позабыв о запрете, Иарра отбросила покрывало и перевернулась на спину. Те, кто напал на нее сегодня, были Бездомными, грубыми и пьяными ничтожествами, вышедшими, как и предсказал дед, из повиновения. Девушка была трезвой, она проявила сочувствие и она, скорее всего, рисковала – рисковала собой ради спасения незнакомки из Высшего сословия, защищать которую у нее не было никаких причин. Это поступок свободного человека, человека с разумом и душой. И как прикажете это понимать?

Она в конце концов задремала и не услышала прихода мужчины. Проснулась от вопроса, заданного резким голосом прямо в дверях:

– Кто у тебя?

И услышала Ташин спокойный ответ:

– Пата. Тихо, не буди.

Мужчина постоял немного – Иарра не смела даже вдохнуть – и вернулся в кухню. Тонкие внутренние стены почти не заглушали доносившихся оттуда голосов:

– Опять сбежала? Что он сделал?

– Побил. Будто ты не знаешь!

– По-твоему, женщина, нам больше нечем заняться, как обсуждать жен? Шак знает, что она здесь?

– Его не было, когда она уходила. Она вернется утром, не бойся. Пускай спит.

Мужчина хмыкнул. Судя по голосу, он был довольно молод и изрядно зол.

– Ладно, не до нее. Дай мне быстро поесть, Таша. И собирайся. Утром пойдешь на базар, наймешься хоть кем, хоть быков пасти, хоть шлюхе ноги мыть, лишь бы убраться из города.

– Что случилось? – спросила Таша.

Наступила тишина, прерываемая только торопливым стуком ложки о край миски. Потом мужчина принялся рассказывать:

– Ринш и трое из его шайки вызвались добровольцами. Я разрешил, этих точно не жалко. Исхфан с ними закончил, мы дали им денег и отпустили, как обычно, догулять свое время. Лучше бы не отпускали. Они и так-то были уже, а тут еще выпили, накрутили себя и пошли на мост. Силу пробовать.

Таша ахнула – весьма убедительно для той, что уже знала, чем закончилось дело:

– Распробовали?

– Да нет у них еще никакой силы! Напали на проезжую девку, а та, как назло, из Высших. Не знаю, что она сделала, но Ринш мертв. И не оживет, слишком мало времени прошло. А главное, пока эти тупоголовые приходили в себя, она успела удрать.

– Поймали?