Безопасность в эти шестьдесят – не вошла. Не интересно? Не волнует?

Возьмите любой социологический опрос – безопасность в первой тройке. Выходит, социологи опрашивают один народ, а вам звонит другой?

Владимир Владимирович, случаи, упомянутые в начале письма, – не бытовуха, не хулиганка. Это – политика.

Любого из этих фактов достаточно, чтобы к нации обратился гарант Конституции (там в самом начале сказано о высших ценностях, о человеческой жизни).

Вы молчите.

Некоторые считают, будто вы ничего не знаете, будто до вас не может дозвониться генеральный прокурор.

Другие думают, что вам нечего сказать. А мне кажется, что эти события вам просто не интересны. Мы вам не интересны, правда, Владимир Владимирович?

Впрочем, и вы нам интересны, только пока вы – президент, то есть решаете, как жить людям, сколько рублей им прибавить, сколько отнять. А раньше (до того, как вас назначили) мы вас не знали, никаких достижений, никаких открытий за вами не числилось. Но надо хотя бы честно работать. Не закрывать глаза на реальность. Даже если это страшная реальность.

Вам здорово повезло – вы успели пообщаться с народом до этих событий. Опоздай ваши политтехнологи с этим спектаклем на две недели – что вы сегодня бы говорили? Опять проценты-стабильность-забота-уверенность-в-завтрашнем-дне?

Ваш главный политсантехник сказал, что «осень без терактов – политическая победа Путина». Если отсутствие терактов – ваша личная победа, то война в Нальчике – ваше личное поражение.

Общаясь «в прямом эфире» с народом в декабре 2004-го, вы ни слова не сказали о Беслане – о событии, перевернувшем страну и политическую систему. Общаясь с народом в сентябре 2005-го (практически в годовщину Беслана), вы опять ни слова об этом не сказали.

Вы никогда не признаете поражений. Но мы их видим. И слышим ваше молчание.

14 октября 2005

Владимир Владимирович, воруем? Или правильнее сказать – «воруют»?

Помните, великого историка Карамзина двести лет назад попросили одним словом описать происходящее в России. Он не задумался: «Воруют».

Про кого же он так грубо сказал? Про карманников? домушников? Вряд ли. Во-первых, карманники и домушники орудуют во всех странах, тут Россия ничем не отличается.

Во-вторых, карманники не делают историю. Карамзина же спросили про нашу историю и политику. И значит, его «воруют» относилось к кому-то повыше. Что касается формы глагола, то Карамзин себя и свой круг четко отделил. Есть они, которые воруют, и есть мы, которые не воруем. Вот эта граница, похоже, стерлась.

На днях взяточников арестовали, по телевизору показали. Это кончик вашей вертикали нечаянно высунулся – маленький, но очень возбужденный. Ему в ресторан принесли миллион, и не успел он его пересчитать, как навалились другие кончики и отняли. Он хотел стать миллионером, а к Галкину не пошел играть, потому что там – рублями и надо угадать, где Пушкин с Державиным встречался. Он пошел в ресторан, и ему без вопросов принесли… – это я пытаюсь вас развлечь остроумием, м-да… ну да ладно, не стану отбивать хлеб и сырки у профессионалов.

Арест взяточников вызвал у граждан чувство глубокого удовлетворения. А когда оно выветрилось, мы кое-что осознали. Мы теперь знаем размер.

Замначальника управления получил взятку в миллион долларов. Но иерархию и субординацию никто не отменял, правда?

Если глядеть вверх по вертикали, то выше находятся начальник управления, начальник департамента, директор агентства, заместитель министра, министр, вице-премьер, премьер… Параллельно вздымается вертикаль мэров, губернаторов, полпредов…

Если на уровне замначупра – миллион, то на уровне министров/губернаторов уж никак не меньше ста миллионов.

Понимаю, что вы ничего с этим поделать не можете, нельзя же всех арестовать. (А поскольку милиция тоже коррумпированна, то лучше сказать: не могут же все они сами себя арестовать.)

Владимир Владимирович, предлагаю гуманный способ: прикажите отменить зарплату чиновникам. Вы ее недавно повысили во много раз, а лучше мы жить не стали. Давайте попробуем ее отменить.

Пусть чиновники платят государству зарплату за то, что занимают должность.

Зарплата у такого 500 долларов, а берет миллион. Значит, потеря зарплаты на его благосостоянии не отразится. Он не заметит этой потери. (Недавно Зурабов в интервью «МК» на вопрос: «Какая у вас зарплата?» – ответил: «Не знаю». Он хотел выглядеть бескорыстным, а получилось – признался, что живет не на зарплату, иначе бы знал.)

Отучить брать взятки нельзя, но было бы справедливо перестать еще и платить за грабеж. Посмотрим, кто уволится, и скажем: вот был честный.

Но не уволятся. Они скажут, что работают «не ради зарплаты, а ради народа». 50 процентов этого высказывания – правда.

Владимир Владимирович, извините, но, может быть, стоит объяснить, почему мы говорим «воруют». Чиновник получил взятку от бизнесмена. Нам-то что? Они же у нас ничего не украли.

Увы. Бизнесмен откупался. С него требовали пять миллионов долларов, чтобы избавить от необходимости заплатить пятьдесят миллионов долларов – налоги в бюджет.

Выходит, они сговорились между собой за пять, а у нас украли пятьдесят.

Если бизнесмен дал взятку, чтобы и дальше торговать фальшивой водкой, то они (делец с чиновником) украли у нас и деньги, и жизнь (у тех, кто помрет).

Плевать на алкашей? Но если взятками оплачивается право продавать фальшивые лекарства, то у нас воруют и деньги, и жизнь. И не у алкоголиков, а у всех подряд, включая детей.

Утверждают, будто уровень жизни растет. При этом население сокращается на миллион в год, а число особняков растет на десять тысяч в год.

Похоже на закон Ломоносова: если что-то где-то убавляется, то в другом месте столько же прибавляется.

Если в Норильске убавляется десять тысяч человек, а в Жуковке прибавляется десять особняков, то Жуковка и есть то самое другое место. Ненужные умерли. Благосостояние оставшихся растет.

…Народ ненавидит воров. Народ понимает, что значительная часть особняков – украдена, хотя всем ясно, что чиновники-взяточники не воруют кирпичи.

Хуже другое. Воры ненавидят народ.

Вор знает, что он преступник. Но вор – тоже человек, он хочет считать себя хорошим, умным, порядочным. Считать себя негодяем психически тяжело, а ворам душевные терзания несвойственны.

Чтобы воровать и уважать себя, есть один способ: считать обворованных быдлом. Мол, эти уроды, нищие, лохи – не умеют зарабатывать, гнут спину за гроши – так им и надо; таких обдирать сам Бог велел.

Если человек сдирает шкуру с кролика, то он видит перед собою только мех, а не живое существо. Если испытываешь жалость к кролику – шкуру не сдерешь, ходи без шапки.

Чиновники-воры презирают серую массу, потому что невозможно обворовывать тех, кого уважаешь. А если презираешь – тогда легко.

И конечно, они боятся: их заборы, колючая проволока, охрана на вышках и в джипах – это огромный и очень дорогой страх. Сотни миллионов, если не миллиарды, долларов они тратят на свою защиту. От кого?

От заказного убийства, от снайпера ничто не спасает. Значит – от нас.

Как вы думаете, чем это кончится?

28 октября 2005

Владимир Владимирович, как же я себя ругаю, что не отправил вам это письмо до вашей поездки в Японию (занят был, собака опять рожала – вы с Кони меня поймете, – личное возобладало над общественным).

А идея была такая: убедить вас отправиться в Японию не по воздуху, а по земле – где поездом, где машиной, а там, где бездорожье (его у нас много), – на лошадке (у вас дареных жеребцов целая конюшня).

Конечно, получилось бы медленнее (Чехов на Сахалин два месяца ехал), но польза была бы громадная. Вы бы проехали через все отечество. Его обычно вам раз в год показывают по телевизору во время так называемого моста с народом в прямом эфире. Для этого отборных граждан огораживают на площади милицией и барьерами, и вы видите лишь несколько лиц и торсов (по пояс). А что у них под ногами? В каком состоянии асфальт?