Конфетка.

Но до золота не дотянули…

Гуляев был строг, но справедлив. Мог вынести контрамарку нам – сопливым говнюкам, как, например, на знаковый матч с Киевом.

Константин Иванович всегда интеллигентно и дружелюбно разговаривал с болельщиками, особенно со «старичками-боровичками». Отпускал шутки-прибаутки, типа своей эпохальной в адрес литератора Хукела:

– Ничего, что я в костюме и при галстуке?

В конце 1970-х годов судьба свела близко с Олегом Ивановичем Романцевым, одно время даже дружили семьями, особенно жёны. Потом он переехал на Преображенку и как-то всё затерялось.

Очень непростой и неоднозначный человек, не красно-белый, а скорее так: чёрно-белый.

После продажи клуба Червиченко моё и без того отрицательное отношение к Романцеву стало ещё хуже.

Но прошли годы, и жизнь плавно привела меня к тому, о чём писал старик Фрейд – к переоценке ценностей.

Без этого невозможна жизнь, кто этого не делает хотя бы раз в пять-десять лет, тот не достигает в жизни ничего.

Так что к шестидесяти годам смотришь на жизнь по-другому.

Я лично Олегу Ивановичу всё простил, причём независимо от результатов „Спартака“.

Как сказал Господь в Нагорной проповеди:

«Прощайте и прощены будете».

Что тут ещё добавить, даже не знаю…

Ненавидимый многими Старков мог по телефону подробно и долго объяснять мне – а я никто и звать меня никак – как найти поле в Голландии и во сколько будет матч.

Балагур и весельчак Черчесов, после матча в Европе, на корректный и вежливый вопрос одного немолодого и уважаемого болелы ответил:

– Соблюдайте субординацию, все вопросы в установленном порядке через пресс-атташе.

Забыл, что „Спартак“ – это субкультура.

Про довоенный «золотой дубль» старички-боровички рассказывали, что „Спартак“ играл в скоростно-силовой и жёсткой манере плюс вратарь Жмельков, который ловил всё что можно и нельзя.

Так что столь любимая нами «спартаковская игра» была не всегда такой, какой мы её себе представляем. И выглядела она совсем по-разному.

«Всё течёт, всё изменяется».

Аксиома.

Примерно в середине шестидесятых годов произошло одно событие, которое оставило широкий след в наших юных и неокрепших душах.

На экраны страны вышел в момент ставший культовым фильм «Фантомас».

Причём долбоёбы из кинопроката сперва выпустили вторую серию «Фантомас разбушевался», а потом первую – собственно «Фантомас», и только после этого третью «Фантомас против Скотланд-Ярда».

Со всех афиш всех кинотеатров Москвы и России сияла зловещая и зелёная морда неуловимого разбойника Фантомаса, красавицы Милен Демонжо, гламур-ного (тогда ещё не было этого слова, но мы догадывались) Жана Марэ, смешного до колик в животе Луи де Фюнеса.

Возле нашего дома в клубе имени Русакова стояли огромные очереди, люди часами пробивались к заветной кассе, чтобы купить билет.

Услужливые барыги тут же, не отходя от кассы, предлагали билеты по три рубля.

Каждую из серий мы смотрели по многу раз, а потом на переменах и не только, в школе и подъездах домов писали мелом, спизженным у доски, латинскую букву F с маленьким, подчёркнутым снизу кружком.

Особенной доблестью считалось позвонить куда-нибудь из телефона-автомата и загробным голосом сказать:

– Внимание! Через несколько минут вас посетит Фантомас.

Споры и зарубы по фильму шли до кровянки, количество серий якобы варьировалось от семи до десяти, а сам Фантомас оказывался то королём Франции, то роботом с электронным мозгом.

А самая-самая первая серия вообще называлась «Труп в зелёном чемодане».

Только много лет спустя я узнал, что серий так и было всего лишь три, а сборы за прокат фильма перекрыли все мыслимые и немыслимые рекорды и не побиты до сих пор.

Ну а друзья-одноклассники самым наглым образом подсовывали в ранец записку с жутким содержанием, написанную изменённым почерком.

«Мне нужен труп, я выбрал Вас. До скорой встречи, Фантомас».

В своё время удалось общаться с великим спартаковцем Павлом Александровичем Канунниковым.

Оказалось, что он был дружен с великим Василием Бутусовым, который забил первый гол в истории сборной России.

Конечно, не удержался и спросил про игру с немцами, которую те выиграли на Олимпиаде в Стокгольме в 1912 году со счётом 16:0.

– Играли с финнами 30 июня и слили 1:2, а уже на другой день – утешительная игра с немцами.

В Швеции уже тогда были проблемы с бухлом, но наши ребята предусмотрительно запаслись из России.

Думаете, тогда меньше пили?

А вот уж хуй!..

Вечером после матча все игроки сборной банально нажрались в жопу, ходили по полю в матче против немцев с глубокого «бодуна».

Ничего не напоминает?

У немцев снят фильм с названием «Уэмбли Тор», он им до сих пор не даёт покоя.

Фильм, от интервью с вдовой судьи матча Готфрида Динста до рассказа сына Тофика Бахрамова, пронизан мотивом – гола не было.

Бахрамов сказал сыну перед смертью:

– Гола не было. – И почил в бозе.

Игру помню очень хорошо, смотрел по телевизору в пионерском лагере, да и немцы повторяют не реже раза в год.

По моему мнению, никакого гола не было, но выкрутить можно всё, что угодно.

Ещё более отчётливо стоит перед глазами матч на стадионе «Ацтека» с Уругваем, мяч был почти на линии, но наши дружно подняли руки. Голландский судья показал, что надо продолжать играть.

А уругваец, который недавно вышел на замену, головой забил мяч практически в пустые ворота за несколько минут до конца дополнительного времени. Он не видел, что наши игроки подняли руки, причём почти все!

Интеллигентнейший Гавриил Дмитриевич Качалин после этой игры первый раз в жизни повысил голос на игроков, он понимал, что это был его последний шанс попасть в призёры чемпионата мира.

Уже много лет спустя Анзор Амберкович Кавазашвили рассказывал, что виноваты сами и он лично тоже – надо было отрабатывать момент до конца.

Геша Логофет и Коля Киселёв с большой неохотой, но тоже подтвердили это.

Хотя у нас пытались во всём обвинить «армейскую» защиту.

Вот такие разные футбольные сборные.

Весной 1968 года папа взял меня на игру с венграми. Довелось побывать на лучшем, по мнению специалистов, матче сборной СССР.

После поражения 0:2 на «Непштадионе» через неделю играли ответный матч в Луже.

Сказать, что обстановка была накалена – значит, не сказать ничего.

В мае того года я уже в полный рост слушал «Немецкую волну», «Голос Америки», «Радио Свобода».

Голоса вещали, что в Венгрии после первого матча люди стихийно вышли на улицы и радостно праздновали всей страной победу над ненавистными Советами.

Немудрено – после кровавого путча 1956 года прошло всего 12 лет, и венгры всё очень хорошо помнили.

Победа была нужна – 3:0.

Мало кто в нее верил, но ажиотаж с билетами был такой, что папа каким-то чудом через партком или местком достал два билета на Западную трибуну.

Билет был очень интересный, через всё поле шла огромная красная надпись «11 мая».

Разговору в Москве только и было, что про игру – везде, даже в длинных очередях за квасом, в школьной раздевалке перед уроком физкультуры.

Вышли на «Спортивной».

Метро было заполнено, буквально ступить шаг было невозможно.

Люди очень медленно передвигались в сторону эскалатора.

Тогда впервые в жизни увидел, как работают «щипачи».

Два коротких движения рукой – и рыжие «бочата» плавно соскакивают в подставленную ладошку.

На трибуне яблоку негде упасть, наши места чуть сбоку от правительственной ложи.

Все говорят, что генсек Брежнев тоже на игре.

Наши в красно-белой форме, венгры – во всём белом.

У них в составе такие звёзды, как Фаркаш и лучший футболист Европы 1967 года Флориан Альберт.