Когда мы собирались уходить, Павел Михайлович сказал:

— Хороший он был парень, Сашка. Спасибо, что вспомнили о нем. Несколько лет назад, дело прошлое, на базаре было… Тип один у нас был такой, говорит: «Да что вы все — Фузин! Фузин! А что Фузин? Что Фузин? Подумаешь, спер у немцеь буханку хлеба, его и повесили…» У меня в глазах потемнело. Ну, все, думаю, убью. Сгреб его, а я мужнк здоровый, кричу: «Ты, гадина, где был в войну? В эвакуации? А Фузин, может, за тебя голову сложил…» А со мной тогда еще Костя Филиппов был, Сашкин брат. Оттащил он меня, брось, говорит, Пашка, связываться с этой сволочью… Так что, ребята, желаю вам успеха в этом деле… Как, говорите, звали эту девушку? Мария? Поспрошаю, конечно, местных. И про третьего парня попробую узнать. Надо найти. Обязательно. Чтобы всякие гады рта не раскрывали…

На следующий день пошли к Анастасии Степановне Лобановой.

В дом нас провела племянница Анастасии Степановны, Эльвира Алексеевна. Только познакомившись с хозяйкой, мы поняли, почему она не вышла встречать нас — она была слепа.

— Конечно, этого мальчика я хорошо помню, и мать его знала, и отца. Но Саша был гораздо моложе меня, у меня были свои друзья, ровесники. Повешенных я видела. Трое — Саша, мужчина и женщина. Я шла в магазин, он находился а церкви, и увидела повешенных на дереве. Шла я от своего дома, в нем живу с тридцать седьмого года, и повешенных видела слева от церкви. Саша был босиком, в куртке, девушка в кофте и юбке, а мужчина — уже не помню… Г Мы подробно описали фотографию.

— Да, так оно и было. Я вам вот что скажу — найдите-ка вы, милые, Полю Шерстобитову, она вам больше моего расскажет.

Полина Алексеевна Шерстобитова, тетя Поля, как ее зовут на Дар-горе, жила вместе с дочерью по улице Кирова. Сведениям, которые мы получили от нее, можно доверять полностью, потому что и до встречи с ней, и после, от самых разных людей, старожилов Дар-горы слышали: «Вам бы с тетей Полей поговорить, она точно знает…»

Из рассказа Полины Алексеевны Шерстобитовой: «Мой муж был милиционером в районе Дар-горы, работником НКВД. Он подготовил нас к эвакуации, но мы не успели уехать. Когда муж был на задании, немцы заняли Дар-гору, и мы остались на оккупированной территории. Всех жителей Дар-горы и меня тоже гоняли на окопные работы.

В декабре сорок второго, числа точно не помню, нас пригнали рыть траншеи в район церкви, сейчас там поликлиника номер шесть. Мы работали между церковью и баней. Вдруг слышу, шепот пошел: „Сашку ведут“. О других не говорили, потому что из троих мы знали только Филиппова. Я увидела — в окружении немцев и полицаев шел Саша, какая-то девушка и мужчина постарше. Как вешали, я видела сама, своими глазами — это было совсем недалеко от нас, шагов сто. Сначала повесили Сашу, потом девушку, а потом мужчину. Девушка была в кофте и зеленой юбке, и ее рука, левая, была за поясом или в кармане юбки…»

Завод медицинского оборудования. Мы беседуем с Геннадием Яковлевичем Легеньковым, человеком, который также видел казненных.

— Мне в то время было двенадцать лет. Когда пришли немцы, я жил со своим дедушкой на улице Алаторной. У нас был маленький домишко, завалюха. Немцы выгнали нас из домика, и дед вырыл землянку. Там мы и жили. Маленькую печку топили чем придется, голодали. Я бегал вместе с пацанами к разбомбленному элеватору, собирал горелую пшеницу. Это дело было непростое, тут главное не попасться немцам или румынам. Если увидят, сразу отнимут, да еще по шее накостыляют. Сашу Филиппова помню. Я был на четыре года моложе его, и мы, конечно, не дружили. Но кто же не знал Фузина! И вот однажды, во второй половине дня, иду с дедом по дороге на Ардатовскую улицу. Гляжу, метрах в ста пятидесяти толпа, какой-то крик. Видим, висят трое, посередине девушка, а по бокам парни. Фузина я сразу признал. Дед сразу повернул меня за руку и к себе в землянку. Ближе мы боялись подходить, там были немцы.

— Вы можете нарисовать, как были повешены трое? Геннадий Яковлевич берет лист бумаги, рисует. Все точно.

Все совпадает с фотографией. Показываем фотографию.

Да вроде они, — говорит Легеньков. — Почти уверен, что они. Только вот не пойму, с какой точки снимали? С какой стороны? Если от церкви, должна быть видна базарная площадь. Ну, предположим, что она справа…

А как вы думаете, Геннадий Яковлевич, что это могут быть за указатели? Вот, видите, на деревьях?

Да указатели-то эти висели, я их помню, только они были нэ немецком, и что там на них написано — кто знает? Но можно предположить. Здесь же проходила Ардатовская улица, это дорога на Садовую, почти единственная в городе неразрушенная магистраль. По ней немцы вознли грузы и горелую пшеницу с элеватора. Наверно, указано направление на Ростов. А вот этот перпендикулярный указатель — на Бекетовскую… А вот видите — уголок какого-то здания с длинным окном — у нас таких больших зданий не было… Что же это может быть?

Мы с Александром Алексеевичем не торопим Легенькова. Он должен сказать наверняка.

— Ребята, — тихо говорит, почти шепчет Легеньков, — да ведь это баня…

— Какая баня? — напряженно спрашивает Бычик.

— Наша баня! — кричит Легеньков. — Братцы, точно баня! Смотрите, вот этот кусочек здания с длинным окном. Крыши у нее тогда не было, баня сгорела, одни стены остались. А когда наши город взяли, крышу новую поставили, и госпиталь там был…

— Дай-ка и мне посмотреть, — включился в разговор начальник цеха. До этого момента он сидел молча, не вмешивался в беседу. — Да она и сейчас там стоит, — возбужденно говорит он, — баня эта. Надо сейчас же сходить и все проверить. Иди, Геннадий Яковлевич, я тебя отпускаю…

И вдруг открылась дверь в кабинет, и стали заходить рабочие. Через минуту комната была забита до отказа. Смотрели фотографию.

— Ну, Гена, молодец! — Узнал все-таки…

Оказывается, рабочие прослышали, о чем мы беседуем с Геннадием Яковлевичем, и все это время стояли за дверью — ждали (результатов.

Мы отправились на Дар-гору. Со стороны поликлиники, то есть с того самого места, где раньше стояла церковь, баня видна и сейчас. Конечно, ее перестроили, окружающих ее зданий тогда не было, но это была она, та самая баня. И окно есть, длинное, узкое окно, под самой крышей… Сейчас оно заложено кирпичом, но очертания его прекрасно сохранились.

Вот и все. Круг замкнулся. На фотографии, присланной из села Песчаный Брод, — Саша, Мария и неизвестный парень…

На этом можно было бы поставить точку. Мы рассказали о Саше и Марии все, что смогли пока узнать. Но было бы неправильным сказать, что поиск закончен. Мы не знаем имени неизвестного парня, повешенного вместе с Усковой и Филипповым…