«19 января рано утром я выехал на наблюдательный пункт 59-й армии к генералу Коров ни ков у. Наступавшие войска армии, развернутые из второго эшелона, подтягивались для нанесения удара непосредственно по Кракову с севера и северо-запада. С наблюдательного пункта уже открывался вид на город. Оценив вместе с командующим армией обстановку на месте, мы решили направить приданный этой армии 4-й гвардейский танковый корпус под командованием генерала Полубоярова в обход Кракова с запада. В сочетании с действиями 60-й армии, выходившей в это время к юго-восточным и южным окраинам Кракова, этот маневр грозил Краковскому гарнизону окружением. Войска 59-й армии уже готовились к штурму. Им была поставлена задача ворваться в город с севера и северо-запада и овладеть мостами через Вислу, лишив противника возможности затянуть сопротивление в самом городе.

Спланировав на наблюдательном пункте предстоящий удар, я и Коровников выехали на «виллисах» непосредственно в боевые порядки его войск. Корпус Полубоярова уже входил в город с запада, а на северной окраине вовсю шел бой. Продвижение было успешным. Гитлеровцы вели по нашим войскам ружейный, автоматный, пулеметный, артиллерийский, а временами и танковый огонь, но, несмотря на шум и треск, все-таки чувствовалось, что этот огонь уже гаснет и, по существу, враг сломлен. Угроза окружения парализовала его решимость цепко держаться за город. Корпус Полубоярова вот-вот мог перерезать последнюю дорогу, идущую на запад. У противника оставалась только одна дорога — на юг, в горы. И он начал поспешно отходить.

К вечеру войска генерала Коровникова, громя арьергарды противника, прошли весь город насквозь, а части 4-го гвардейского танкового корпуса с северо-запада и части 60-й армии с востока и юго-востока нанесли противнику крупные потери на выходе и после выхода из Кракова. Благодаря умелым действиям войск Коровникова, Курочкина и Полубоярова древнейший и красивейший город Польши был взят целым и невредимым.

Говорят, будто солдатское сердце привыкает за долгую войну к виду разрушений. Но как бы оно ни привыкло, а смириться с руинами не может. И то, что такой город, как Краков, нам удалось освободить целехоньким, было для нас огромной радостью. Кстати сказать, мин в городе фашисты заложили более чем достаточно — под всеми основными сооружениями, под многими историческими зданиями. Но взорвать их уже не смогли. Не успели сработать и самовзрывающиеся мины замедленного действия. Первые сутки саперы, и армейские и фронтовые, трудились буквально не покладая рук».

Вспоминает командующий 59-й армией генерал И. Т. Коровников:

«Директивой от 17 января Ставка приказала левым крылом фронта не позднее 20–22 января овладеть Краковом, после чего продолжать наступление на Дом бровский угольный район, Задачу по освобождению Кракова командование фронта возложило на 59-ю и 60-ю армии. Важная задача при этом отводилась частям 115-го стрелкового корпуса. Поэтому я решил выехать в этот корпус. На мой вопрос, как командир корпуса оценивает активизацию противника на его стыке с 43-м стрелковым корпусам, генерал С.Б. Козачек со свойственным ему юмором ответил: «Так ведь это он пугает нас, а сам наверняка отводит свои части на новый промежуточный рубеж. Гнаться за арьергардной «мелочью» не думаю и «бить из пушек по воробьям» не собираюсь». Одобрив его решение о порядке и сроках наступления на Краков, я приказал ему тесно взаимодействовать с 4-м танковым корпусом. Здесь же я сказал Козачку, что он назначен комендантом Кракова. В ходе боя непосредственно за Краков очень упорное сопротивление противник оказал частям 4-го танкового корпуса на северной окраине города (Криводжа). В помощь им генерал П.П. Полубояров развернул корпусную артиллерию, дивизион гвардейских минометов, а часть орудий поставил на прямую наводку. Совместно с подтянувшейся пехотой танкисты прорвали с западной и северо-западной сторон оборонительную линию противника. Боевые машины танкового корпуса нередко вырывались вперед, расчищая путь пехоте огнем своих пушек и пулеметов. Это удавалось благодаря тому, что они правильно чередовали стремительные броски вперед и огонь с места из укрытий.

18 января в район Бельки в развернутых боевых порядках подошла 92-я стрелковая дивизия под командованием полковника М.В. Виноградова и к 16 часам завязала бой. Зная, что гитлеровское командование, как правило, уничтожает оставляемые города, командир дивизии решил ускорить темп штурма. Наша пехота, просачиваясь через проходные дворы и переулки, совместно с танкистами овладела центральными кварталами Кракова, в том числе той памятной площадью, где по окончании боя были похоронены Герои Советского Союза Амбросов, Кобылянский, Разин, а также погибший при освобождении города начальник связи армии полковник Г.А. Рогов и другие воины.

На рассвете 19 января 245-я стрелковая дивизия форсировала Вислу и совместно с подразделениями 12-й гвардейской танковой бригады, которой командовал подполковник Н.Г. Душак, ворвалась в заречную южную часть Кракова. Овладев ею, они продолжали наступать, выбивая противника из пригородных селений к югу и к юго-западу от города. 19 января в Краков вступили и части 60-й армии, во взаимодействии с которыми было закончено полное освобождение города. В боях на краковском направлении 59-я армия потеряла 267 человек убитыми и 1243 ранеными, а неприятель потерял до 8000 человек убитыми и свыше 900 пленными. Этот факт свидетельствует о высоком воинском мастерстве личного состава и умелом руководстве войсками со стороны командиров и штабов всех степеней нашей армии».

Своими впечатлениями о пребывании в Кракове в первый день его освобождения делился писатель Борис Полевой:

«Да, счастье, что этот город удалось сохранить. Мы ехали по средневековым улицам, и спутник нам говорил: пятнадцатый век, шестнадцатый век, восемнадцатый век.

— Вот здесь, пожалуйста, остановите.

Мы вышли, и учитель торжественно заявил:

— Перед вами десятый век. Часовня Феликса и Адауктса. Жемчужина Европы.

И действительно, можно было залюбоваться образцом великолепной архитектуры. Архитектуры строгой и в то же время своеобразной, неповторимой. Здание точно бы летело, устремленное в небо.

Потом старик повел нас в какой-то собор. Мы слышали свои шаги где-то впереди себя, и эхо старательно дублировало наши голоса, будто откликаясь нам откуда-то из-под купола. Отличные скульптуры смотрели на нас, но провожатый все вел вперед, не давая остановиться.

И вот мы оказались в какой-то боковой капелле и замерли в удивлении. Стены капеллы оказались покрытыми… фресками русских мастеров. Те же мотивы, те же извечные евангельские темы, но все такое российское. Будто бы сразу запахло родными лесами и березы зашуршали листвой в чинной полутьме чужого храма. Русские? Откуда? Что? Как?

— Да, да, паны офицеры, это русское. Польские короли были хорошими ценителями искусства, и они, вот видите, пригласили ваших мастеров расписать эту капеллу.

Не знаю, может быть, это и нехорошо, нечестно по отношению, так сказать, к хозяевам дома, но эти стены, расписанные фресками в стиле наших палешан, показались мне самым ярким и самым интересным из всего того, что мы увидели.

Потом мы попросили нашего добровольного провожатого везти нас туда, где держал свой флаг наместник Гитлера в Польше Ганс Франк. Учитель довез нас до здания, украшенного шеренгой массивных колонн».

Потеря Кракова заставила немцев крайне поспешно оставить районы, расположенные к юго-востоку от этого города, так как малейшая задержка их в этих районах грозила окружением и разгромом нескольких дивизий. Левофланговый 106-й корпус 60-й армии, командир генерал-майор П.Ф. Ильиных, преследуя немцев и преодолевая сопротивление немецких арьергардов, стремительными бросками с ходу форсировал несколько водных рубежей (Дунаец, Ушвица, Раба) и к 22 января соединился в районе г. Величка с частями 28-го стрелкового корпуса, командир генерал-майор М.И. Озимин.