– Адрес девушки дашь? – с улыбкой спросила я.

– Дам, конечно. Но… будь поаккуратней. Ни к чему нам проблемы. Может, мне все-таки с тобой пойти? Только переоденусь.

– Лучше не надо, – ответила я. – Не хочу, чтобы у тебя были неприятности. Нам бы на дело об убийстве Гавриловых взглянуть…

– Ладно, иди, – вздохнул Егор. – А насчет дела… что-нибудь придумаю.

Он продиктовал мне адрес, и я решила отправиться к Юлии Демидовой прямо сейчас, не откладывая. Номер мобильного телефона, который прилагался к адресу, устарел. Приятный женский голос не без ехидства сообщил, что номер в сети не зарегистрирован.

Жила Демидова в малоквартирном доме на Покровской улице, считай, самый центр. Попасть в такой дом незваным гостем, как правило, не просто. Въезд во двор преграждали автоматические ворота, в подъезде с важным видом консьерж читал газету.

– Я к Демидовой, – сказала я с барственной интонацией, надеясь, что на дядю пенсионера она произведет впечатление.

Дядя снял телефонную трубку и набрал номер, послушал гудки, вернул трубку на место и сказал:

– Никого нет.

Я кивнула и вышла на улицу, едва не прозевав появление Юли, ее машина как раз выезжала со двора. Я бросилась ей наперерез и завопила:

– Юля!

Машина резко затормозила, окно открылось, и девушка спросила сердито:

– Вы что, с ума сошли?

– Мне надо с вами поговорить.

Она окинула меня взглядом, точно прикидывая, чего можно ждать от такой, как я. В голосе появилась настороженность:

– О чем поговорить?

– О человеке, труп которого нашли вчера.

– Об Олеге? – нахмурилась она. – Но… вы-то к нему какое имеете отношение?

– Никакого, то есть… давайте где-нибудь выпьем кофе, и я вам все объясню.

Юля перевела взгляд на часы, задумалась на мгновение, а потом сказала:

– Садись.

Я устроилась рядом с ней на переднем сиденье, мы отъехали метров на пятьсот, и она остановила машину, припарковавшись возле магазина игрушек.

– Обойдемся без кофе, – сказала ворчливо. – Валяй, рассказывай.

– Я вас видела сегодня, вы со сторожем разговаривали, – начала я.

– Не «выкай», не намного я старше… Я тоже тебя видела, и что?

– Дело в том, что я работаю у одного человека. Он занимается расследованиями, частный сыщик, понимаете?

– Вы хотите, чтобы я вам заплатила? – усмехнулась Юля. – А вы убийцу найдете? Через столько лет… Мне знакомый мент сказал, Олег там… его убили одиннадцать лет назад. А я-то думала, он без меня сбежал, – почти шепотом произнесла она, из глаз ее покатились слезы. Она вытерла их ладонью, но поток слез не иссякал, Юля достала из бардачка бумажные салфетки, уткнулась в них лицом и зарыдала, забыв и про меня, и про макияж, про все на свете.

Она плакала так отчаянно, что я не решалась слово сказать, дотронуться до ее плеча, как-то утешить. Понимала, сейчас самое лучшее – оставить ее в покое. Прошло минут двадцать, не меньше, прежде чем девушка успокоилась, взглянула на себя в зеркало, вытерла растекшуюся тушь, высморкалась и деловито спросила:

– Сколько вы берете?

– Сейчас мой шеф в отпуске, и, честно говоря, я не уверена, что он возьмется за это дело. Оно меня заинтересовало, и я хотела попробовать сама… Разумеется, денег мне не нужно. Зато необходима информация.

– А кто твой шеф? – спросила Юля.

– Владан Марич. Может, вы слышали…

– Серб? – удивилась девушка. – Ну, ты даешь… кто ж о нем не слышал? Я, между прочим, восемнадцать лет в Яме прожила… Ты у него работаешь? – уточнила она с сомнением.

– Совсем недавно. Я вроде секретаря или помощника.

– А про меня от кого узнала?

– Мария Семеновна…

– Понятно. Две старые сплетницы, она да еще бабка Люба… Обеим уже лет по сто, а они все никак не угомонятся. Марья как раз и донесла моему отцу, что мы с Олегом встречаемся. Большое ей за это спасибо! – Юля зло фыркнула и стала смотреть в окно, отвернувшись от меня.

– Вы, кажется, дружили с раннего детства? – неуверенно задала я вопрос.

– В один детский сад ходили. И в школе сидели за одной партой. Отец думал, у нас дружба и особо не возражал, хотя ему Олег никогда не нравился. Не сам Олег, его семья. Мать пила, отец… Короче, семейка та еще, но к Олегу он вообще-то неплохо относился. Учился он хорошо и за меня всегда заступался, шпана его уважала, и я могла ничего не опасаться. Отец был ему даже благодарен за это. А потом бабка Маша увидела, как мы целовались, донесла отцу, и началась у меня «красивая жизнь». Отец точно спятил. Орал: «Только зятя уголовника мне не хватало!» Сначала меня в другую школу перевели, потом вовсе перестали на улицу выпускать. Отец меня сам в школу отвозил. И встречал. Маме не доверял, она на моей стороне была, но отец никого не слушал. У него дела как раз в гору пошли, и он твердил, что я должна выйти замуж за приличного человека. Приличного – считай, богатого. Олега он просто возненавидел.

– Он называл его уголовником. Это из-за отца? Или были еще причины?

– Что ты имеешь в виду? – нахмурилась Юля.

– Бабки сказали, он магазин ограбил…

– Чушь. Эту байку мой отец придумал.

Она порылась в сумочке, достала пачку сигарет, спросила хмуро:

– Куришь?

Я отрицательно покачала головой, а она не спеша закурила, глядя куда-то вдаль, но вряд ли что видела.

– Когда ограбили магазин, – заговорила Юля, сделав пару затяжек, – отец на каждом углу твердил, что это дело рук местной шпаны, и не забывал упомянуть Олега. Такие, мол, как он, на все способны. Не знаю, на что он рассчитывал. Может, всерьез думал, что Олега посадят? Найдут крайнего и посадят. Но его не посадили, хотя крови, конечно, попортили. Таскали в милицию, грозились, говорили, что есть свидетели. Я… я не знала, что делать, чем помочь. Боялась, что отец придумает еще какую-нибудь пакость и Олег меня бросит. Тогда мы и решили бежать… – Она выбросила сигарету в окно и уставилась на меня, точно прикидывала: стоит ли продолжать.

– Сбежать из дома? – переспросила я. – Сколько вам было лет?

– Шестнадцать. Мы чувствовали себя Ромео и Джульеттой, – усмехнулась девушка. – Весь мир против нас… вот и решили… Теперь я иногда представляю, как бы сложилась моя жизнь, если бы нам удалось бежать… Вряд ли хорошо. Как считаешь? Может, надо порадоваться, что все так вышло… – Она зло рассмеялась, покачала головой. – Планы у нас были наполеоновские. Уехать далеко-далеко… в Сибирь. Н-да… устроиться на работу. Ни от кого не зависеть, а главное – быть вместе. Начали денежки копить. Я экономила на всем, даже на завтраках в школе, откладывала каждую копейку, догадывалась, как они нам пригодятся. Иллюзий мы не питали, знали, будет нелегко. Но мы любили друг друга… по-настоящему. – Она вновь издала резкий смешок, постукивая по рулю наманикюренным ногтем. – Олег на хлебозаводе машины разгружал, в котельной подрабатывал, в прачечной, что на углу была… где только мог. Все деньги мне отдавал, дома держать их боялся, предки пьяницы и в его вещах копаться любили, а если что найдут, непременно пропьют. За полгода собрали приличную сумму, то есть теперь она мне кажется пустяком, а тогда мы чувствовали себя Ротшильдами. Брат знакомого парня, с которым Олег вместе на хлебозаводе работал, дальнобойщик, двадцать пятого августа собирался в командировку в Челябинск. Мы решили: Челябинск – это далеко. Он обещал взять нас с собой. Примерно за неделю мы стали готовиться. Надо было собрать кое-какие вещи, но из дома с чемоданом не пойдешь. Я знала, что мне, скорее всего, через окно убегать придется. Тут уж не до чемодана. В общем, я взяла старую сумку и стала потихоньку собираться в дорогу. Выносила по нескольку шмоток из дома, чтоб в глаза не бросалось. Барахла у меня было много, и мама за неделю вряд ли бы внимание обратила… У Олега сумку не оставишь, довериться кому-то из подруг я не решалась, и…

– И вы устроили тайник в седьмом доме? – подсказала я.

– Ага, – кивнула Юля. – На втором этаже, в дымоходе. Дом стоял заколоченный, но мы нашли лазейку и там встречались. На улице нас могли увидеть и донести отцу. В те последние месяцы мы соблюдали осторожность, отца я заверяла, что с Олегом рассталась, и он уже не следил за каждым моим шагом. Двадцать пятого августа машина отправлялась в пять утра, мы решили встретиться в два, в седьмом доме. Надо было успеть добраться на другой конец города, где была автобаза. Вечером я себе места не находила. Мама заметила мою нервозность, спросила, не заболела ли я… маму было жаль. Но я решила, что напишу ей из какого-нибудь города, чтоб нас найти не могли. Напишу и все объясню. А когда мы с Олегом поженимся и отец уже не сможет ничего сделать, я заберу маму к себе… В шестнадцать лет все такие идиотки? Ты в этом возрасте была влюблена?