Когда в порту с эскортом и охраной
Встречал царя полковник утром рано,
Ему оперативный доложил
Фамилию Федота, где служил,
Домашний адрес и размер сапог…
Короче, всё, что только мог.
Царю, сошедшему по трапу,
Полковник отдал чёткий рапорт.
Что всё в Отечестве спокойно
И все вели себя достойно.
Стандартный выслушав доклад,
Царь сделал вид, что очень рад.
И только возле лимузина
Спросил:
– Как там моя машина?
Всё так же чудо-хороша?
О ней болит моя душа!
И жёстким взглядом посмотрел.
Полковник чуть не онемел.
Но тут же в руки себя взял
И очень вежливо сказал.
– Согласно Вашему приказу,
Машину я доставил сразу
В то место, что Вы указали,
И точно, как Вы приказали.
Федота с Богом отпустил.
Ещё подробно расспросил,
Как управлять машиной той.
Всё рассказал мне тот герой.
Из вредности, а может, сам не знал,
Он про защиту не сказал.
Теперь машина не доступна.
Я виноват пред Вами крупно!
И если хочешь, государь,
То вот он я – возьми и вдарь!
Чтоб свою душу отвести.
И если можешь, то прости!
Царь был немало удивлён.
Как складно излагает он.
И виноват, и не виновен,
Всё знает, но немногословен.
Ни слова о царевне не сказал,
Себя виновным сам признал…
– А, что, Федот совсем исчез?
– Я, царь, иголке в ушко влез,
Но раздобыл координаты
Его родной московской хаты.
Сейчас он дома мнёт кровать.
Готов за ним бойцов послать.
– Тебе, полковник, самому
Поехать надобно к нему.
Его ко мне доставь скорей.
Ни в коем случае не бей.
Немного можно постращать,
Но ничего не обещать.
Ты, кажется, хотел одну звезду большую,
Так нижних две сними – получится одна.
Что так, что так – майор…
Да не трясись, шучу я…
Поехали, полковник, заря уже видна.
Сопроводив царя с эскортом до ворот,
Полковник усвистал туда, где проживал Федот.
Добравшись до искомого проезда,
Припарковал машину у подъезда.
Дом обложив со всех сторон,
Полковник звякнул в домофон.
Через минуту голос сонный, но знакомый,
Ответил вежливо.
– Здорово, Федя, утро на дворе!
А ты храпишь, как Бобик в конуре!
Если не помнишь ты меня,
Я подскажу – полковник царский я.
– Ну, ничего себе, подарочек с утра!
Неужто снова в армию пора?
– Открой мне дверь, хочу поговорить.
– А сколько вас?
Позволь тебя спросить.
– Пять человек уставших, злых ребят!
– Неужто все поговорить хотят?
– Они готовы, хоть сейчас!
– Ну, вот и поболтайте, в добрый час.
Полковник чуть кадык не проглотил.
– Да ладно, проходи, я пошутил.
– Как вы с утра достали, шутники!
Укоротить бы ваши языки.
Бойцов оставив на пороге,
Полковник, разминая ноги,
Пошёл по лестнице пешком
На встречу с Фёдором, дружком.
Войдя в квартиру, осмотрелся.
Федот тем временем оделся,
Покрепче чаю заварил,
На кухню гостя пригласил.
– Зачем пожаловал с утра?
Кручины ждать мне аль добра?
– Ты, уж, Федя не серчай.
Мы к тебе ведь не на чай,
У подъезда две машины —
Ты… любую выбирай.
– Я ушам своим не верю!
Уж-то мне мою потерю
Царь решился возместить?
Как такого не любить?!
– Раз не веришь ты ушам,
То поверь своим глазам.
Погляди с окошка вниз
И увидишь там сюрприз.
Попивая крепкий чай,
Федя как бы невзначай
Посмотрел и поперхнулся.
А полковник улыбнулся.
– Что-то я не понимаю.
Я там явно наблюдаю
Членовоз и автозак!
– Что?
Там, что-нибудь не так?
Может цвет не подошёл,
Или ты изъян нашёл?
– Расскажи предельно ясно,
Не томи меня напрасно.
Что сулит мне выбор мой?
– Царь отправил за тобой.
Едешь ты к царю на дачу.
Если нет – в Бутырку значит.
– Откровенно говоря,
Резиденция царя
В этой паре фаворит.
Так мой разум говорит.
Только я хочу понять,
Что мне стоит ожидать?
Милость или гнев царя?
– В общем, честно говоря,
Я ещё и сам не знаю,
Что найду, что потеряю.
– Ты, полковник, понимаешь,
Что все планы мне ломаешь?
– Предположим, всё ж не я,
Был на то приказ царя.
Государственное дело —
Всё, что с царских уст слетело!
Так, что, Федя, извини,
Свои планы измени.
– Ладно, я готов в дорогу,
Только погоди немного.
Чтоб перед царём явиться,
Не мешало бы побриться.
– Ты, Федот, и так в порядке.
Мы, ведь, едем не на танцы.
Пусть пижоны иностранцы
Мажут волосы помадкой.
Мы же русские ребята,
Государевы солдаты.
Времени на марафет
Ни одной минуты нет!
– Ладно, едем, Бог с тобою,
Выходи, я дверь закрою.
Через час уже Федот
Был у царевых ворот.
И массировал ту ногу,
Что давила всю дорогу
В пол, пытаясь тормозить,
Чтоб машину не разбить.
Три кордона миновали,
Каждый раз им козыряли,
Но смотрели аккуратно,
Всё ль в машине адекватно.
Выбравшись на белый свет,
Где проезда дальше нет,
Метров сто пешком прошли
И в парадную вошли.
Их уже, как видно, ждали,
Сразу в кабинет позвали.
У царя был вид сердитый.
– Ты чего такой небритый?
Я смотрю, ко мне уже
Скоро будут в неглиже
И в кирзовых сапожищах
Приводить бомжей и нищих!
– И бомжи и нищий люд —
Это, царь, твой личный труд.
Если будешь драть три шкуры —
Обязательно придут.
Я ж не нищий и не бомж.
Да, небритый.
Ну и что ж?
В мои планы не входило
Посещать тебя сегодня.
По тревоге я был поднят
Этим человеком милым.
Между прочим, твой приказ
Выполнял его спецназ.
И хотя я крепко злился,
Ехать сразу согласился.
Я не вправе заставлять
Государя долго ждать.
– Говоришь ты очень складно,
Только, вот, в делах неладно.
Почему не доложил,
Что свинью мне подложил?
Нет нужды перечислять,
Что пришлось мне испытать,
Когда дочка мне звонила
Вся в слезах и говорила,
Что её машина стала
Просто грудой из металла.
Я на цельный божий день
Получил себе мигрень!
– Не пойму я ни хрена.
В чём же здесь моя вина?
Мою тачку вы отняли,
Тумаков мне надавали,
А разбив её, бедняжку,
Вы, достав из ножен шашку,
Стали шашкою махать,
Чтобы злость свою сорвать.
Жертву долго не искали.
Тот, кого вы обобрали,
Пусть ответит животом,
Чтоб не дёргался потом.
– А скажи-ка мне, Федот.
Отдаёшь ли ты отчёт,
Что перед тобою царь,
Всерасейский государь?
– Можешь не напоминать,
Как тебя звать, величать,
За свои дела и речи
Я с готовностью отвечу.
– Первый раз за много лет
Слышу я такой ответ…
Неужели я теряю
У людей авторитет?
Может быть, на Колыму
Дать путёвочку ему?
Там как раз таких ребят
Набирают в стройотряд.
Что, полковник, скажешь мне?
Есть места на Колыме?
– Там места найти возможно,
Только, думаю, что можно
Образумить молодца,
Сбив легонько спесь с лица.
– В царском доме мордобой!
Да ты, что!?
Господь с тобой!
Я уверен: он по жизни
Положительный герой.
Надо шанс ему представить
Ситуацию исправить.
Что ж, Федот, пойдём во двор,
Там продолжим разговор.
Был полковник очень рад,
Услыхав такой расклад.
Получалось, в этом деле
Он вообще не виноват.
Вышли из дому во двор,
Где цветник ласкает взор.
Фёдор с видом знатока
Похвалил садовника.
Царь довольно улыбнулся
И за розой потянулся.
– Это, Федя, моя дочка
Посадила тут цветочки.
Все деревья и кусты,
И цветы, что видишь ты,
Всё она одна сажала,
Обрезала, поливала.
Даже травку на лужайке
Подстригае т моя зайка!
Посмотри как аккуратно —
Босиком гулять приятно.
– Да… лужайка впечатляет!
Тут, небось, в футбол играют.
– Это место для релакса,
Здесь гуляет наша такса.
– А откуда здесь такой
Ржавый камушек большой?
– То, что ржавый – тут ты прав,
Но не камень это – сплав.
И его, мой друг Федот,
Даже сварка не берёт.
Ни алмаз, ни кислота
Не помогут ни черта!
Сутки он как ртуть блестел,
А потом, вдруг, заржавел.
И теперь я жду ответа.
Что ты думаешь об этом?
– Неужели здесь лежит
Столь большой метеорит?!
Неужели тот, Тунгусский?
Да-а, силён правитель русский!
– Интересная мысля,
Обмозгуем опосля.
Но с тобой мы говорили
О моём автомобиле.
Я подробно рассказал,
Даже пальцем показал.
– Могу, лишь, предположить,
Что вам удалось разбить
Эксклюзивную машину
Вот об эту образину.
– Ты, Федот, не распаляйся,
А ответить постарайся
Чисто, просто и открыто,
Как поставлена защита,
Блокировка, навигация.
Есть ли самоликвидация?
Федя сам ответ не знал,
Но уверенно сказал.
– Эксклюзивный механизм
Как разумный организм
Всё умеет делать сам.
Есть компьютер умный там.
Нужно только лишь задачу
Ему чётко обозначить.
Но, скажите мне на милость,
Что же всё-таки случилось?
Царь за ухом почесал
И, прокашлявшись, сказал:
– Изложи, полковник, Феде
То, что слышал я намедни.
И полковник изложил
То, что лично пережил,
Приукрасив пару раз
Крепким словом свой рассказ.
А в конце того рассказа
Выдал он такую фразу:
– Думаю, что та машина
Собрана была вражиной.
Бомба в пёстрой оболочке!
Цель у бомбы – царь и дочка!
Но расчёт не оправдался,
И автомобиль взорвался.
Способом мне не известным,
Но безумно интересным.
Слава Богу царь с царевной
Были вне машины скверной!
От такого поворота
Переклинило Федота.
С разворота он слегка
Зацепил полковника.
Развалившись на траве,
Тот молчал минуты две.
А поднявшись, отряхнулся
И к Федоту повернулся.
– Мы с тобой теперь в расчёте.
Я надеюсь, ты не против?
– Что ж, замётано, чувак,
Но не делай больше так.
Прежде чем пургу прогнать,
Думай, стоит ли болтать!
Царь был вынужден вмешаться.
– Хватит, черти, препираться!
Ты, Федот, слыхал рассказ?
Чем обрадуешь ты нас?
– Извини, царь, не сдержался.
Просто он перестарался
Приукрасить тот рассказ
Парой тройкой левых фраз.
– У него такая служба,
И поэтому мне нужно
Получить прямой ответ:
Прав полковник или нет?
Призадумался Федот.
Неприятный оборот
Принимала ситуация…
Это явно провокация.
Молча подойдя к железке,
Он движением нерезким
Положил ладонь свою
На поверхность ржавую.
Непонятно почему
Стало вдруг легко ему.
Мягкий ветерок приятный
Накатил волною мятной
И осыпался трухой
Ржавый камушек большой.
Ни пылинки не осталось,
Ни травинки не примялось.
Вмиг твердыня испарилась
И чудесно проявилась,
Красотой пленяя взор,
Та, что пламенный мотор
Получила вместо сердца.
Отворив спокойно дверцу,
Фёдор смело сел за руль.
– Дай защиту мне от пуль!
– Всё активно, мой герой,
Рад я быть опять с тобой!
– Здравствуй, друг мой дорогой,
Рад и я, что ты со мной!
– Всё, хозяин, на мази!
Дай газку, не тормози!
– Да, наверное, ты прав,
Нужно показать наш нрав.
Так, чтоб злые языки
Не встречали нас в штыки!
Как с бензином?
Полный бак?
– Бака нет, я езжу так.
– Этого не может быть!
В чём прикол?
Позволь спросить.
– Ещё рано тебе знать,
Да и долго объяснять.
– Вау!
Перпетуум-мобиле
На моём автомобиле!
– Нет, ресурс не безграничен.
– Десять лет, потом в утиль,
И прощай автомобиль!
– Значит нужно жить, дружочек!
А давай-ка мы кружочек
По усадьбе крутанём,
А потом гулять рванём!
– Нет проблемы, жми стартёр,
Он запустит мой мотор.
Только к кнопке прикоснулся,
Двигатель внутри проснулся.
Замурлыкал еле слышен
Лазерный экранчик вышел.
– Едем, стало быть, вперёд.
И – на газ, чтоб полный ход.
Стартанули как из пушки.
Царь с полковником макушки
Стали пальцами чесать,
Силясь что-нибудь понять.
В тот момент, поймав кураж,
Федя заложил вираж.
Снявшись резко с ручника,
Царь толкнул полковника.
Оба дружно заорали
И к воротам побежали.
А Федот на газ давил
И отчаянно рулил.
– Нет, я сам.
А, ведь, ворот
Мы с тобой не одолеем.
Есть ли у тебя идея,
Как нам их преодолеть?
Вот бы сверху пролететь!
– Ты не фантазируй, Федя,
По земле мы их проедем.
– Расскажи, коль не секрет.
– От тебя секретов нет.
Скучно было мне стоять.
Вот я и решил узнать,
Что да как, в чём суть, кто где,
Просканиро вал везде.
Всё запомнил, всё учёл.
Всё, что нужно я нашёл.
Сразу после поворота
Едь в центральные ворота.
Ничему не удивляйся,
Дай газку и не стесняйся.
Как компьютер предложил,
Так Федот и поступил.
Подлетая к воротам,
Он увидел то, что там
Все шлагбаумы подряд
В небо стрелами глядят.
И железные ворота
Отворились для Федота.
Пролетая сквозь посты,
Федя выкрикнул:
– Ух ты!
Как такое получилось?
Всё по волшебству открылось!
– Ты не в сказке, друг любезный,
Я во всех делах полезный.
Подключился, блок поставил,
Всё открыл и так оставил.
– Нету слов, один восторг!
С нами не уместен торг!
Нужно мне поупражняться.
Едем в область покататься.
Мне безумно интересно,
Что соврёт полковник честный,
Когда будет объясняться,
Как он смог так облажаться.
– Твой полковник – молоток,
В своём деле знает толк.
Даже я, чего скрывать,
Смог не сразу разгадать
Все замки и все секреты,
Что поставил парень этот.
– Да, согласен я с тобой,
Парень очень не простой.
И, надеюсь, царь Владмит
Этот ляп ему простит.
Царь в тот миг орал дурниной,
Обзывал тупой скотиной
И ещё олигофреном,
И ещё таким-то хреном.
Одним словом у царя
Не хватило словаря,
Чтобы выразить всю горечь.
Самым мягким было «сволочь».
Царь давно так не носился
И поэтому бесился.
А полковник мимоходом
Просто был громоотводом.
До ворот как добежали
Уже оба заорали.
– Что у вас тут за бардак?
– Что стоите, как бараны?
– Старший лейтенант Улиткин!
Голос ровный, взгляд открытый,
Громким криком не убитый.
Нет ни капельки смущенья,
Страха нет и огорченья.
– Государь, прошу я Вас,
Дайте устный мне приказ
Доложить полковнику
Как я службу волоку.
Царь конечно разрешил,
И дежурный доложил.
– Заступили мы недавно,
Службу все несут исправно,
В соответствии с приказом,
Не нарушили ни разу.
Все инструкции подряд
Выполняет мой наряд.
– Отчего твои ворота
Проворонили Федота?
– Кто в машине был – не знаю.
Я приказы выполняю.
– Поступил приказ от Вас.
Тут полковник удивился.
– Ты наверно обкурился!
Кто приказ передавал?
– Сам я лично принимал.
Лично Вы мне позвонили,
Лично Вы предупредили,
Что поедет царь кататься,
Новой тачкой наслаждаться.
Все должны уйти с дороги,
Чтоб не отдавило ноги.
«Я с центрального пульта
Открываю ворота!»
Точно так всё и случилось.
Все ворота вдруг открылись.
И мой пульт при всём при этом
Весь залился красным светом.
Чтоб контроль не потерять
Я решил «закрыть» нажать.
Никакого результата!
Все шлагбаумы подняты!
Так же всё и с воротами…
Во!
Гляди!
Закрылись сами!
– Я тебе, Улиткин, верю,
Но, конечно, всё проверю.
Службу дальше продолжай!
И на всякий случай знай:
Невозможно, чтоб ворота
Отворил не ты, а кто-то.
Царь, позволь мне дать задание
Операм на задержание.
– Подожди пороть горячку,
Не возьмёшь ты эту тачку.
Дай ему определиться,
Сам он должен появиться.
Царь был тонким дипломатом,
А полковник был солдатом.
И, конечно, дипломат
Мыслил глубже, чем солдат.
Отпустив грехи старлею,
Царь отправился скорее
В свой бассейн, чтоб смыть усталость
И поупражнят ься малость.
А полковник стал искать,
Как Федот сумел слинять.
Несмотря на свой талант
Он потел, как дилетант.
Но не смог понять природу
Взлома суперсложных кодов.
А тем временем Федот
Был свободен от забот.
На дорогах областных
Раскуроченных, кривых,
Как на фронтовой дорожке,
После тщательной бомбёжки,
Не планируя маршрут,
Он гонял то там, то тут.
– Почему у нас дороги
Так отчаянно убоги?
В общем, тут секрета нет,
На поверхности ответ.
Деньги есть и есть кому
Эти деньги класть в суму.
Чтоб источник не иссяк,
Нужно наперекосяк,
Как попало проложить
И потом безбедно жить,
Получая каждый год
Кучу денег на ремонт…
Вдруг на полотно дороги
Выскочил гаишник строгий.
Как олень, из-за кустов,
Только, правда, без рогов.
Запах денег ощущая,
Жезл заране поднимая,
Он направил свой радар
Феде где-то между фар.
Только вот ведь незадача —
Отвернулас ь, вдруг, удача.
– Что ещё за карамболь?
Скорость у машины – ноль!
Нужно выяснить причину.
На обочину машину!
Видя жест красноречи вый,
Федя, сколько было силы,
Надавил на тормоза.
У гаишника глаза
Из орбит повыпадали,
Когда лично увидали,
Как машина дорогая,
Поворотником мигая,
Быстрый бег остановила
И к обочине срулила.
Как приклеились колёса,
Ни виляний, ни заноса!
Не визжали тормоза,
Не летела пыль в глаза.
Просто ехала и встала.
У гаишника упала
Ветром сдутая фуражка.
Наклоняться было тяжко,
Потому как круглый год
Он на зореньке встаёт,
Чтобы тёпленьких залётных
Местных или перелётных
Не стесняясь подоить
И животик свой набить.
Вот животик и поплыл
Так, что весь обзор закрыл.
Он теперь свой личный пах
Видит только в зеркалах.
Как борец сумо пузатый,
Он присел и полосатой
Палкой зацепил фуражку,
Выдохнув при этом тяжко.
Краснощёкий круглый лик
Стал бордовым в тот же миг.
Он бы и без шапки мог,
Только ведь под козырёк
Нужно руку приложить,
Чтобы кратко доложить,
Кто он есть, чего желает,
Показать, что представляет
Он на этом месте власть,
Упиваясь властью всласть.
А пока он приседал
Федя думал: во попал…
И, вздохнув, себя спросил.
– Если ты, Федот, не прочь,
Я могу тебе помочь.
Для такого вот случая
Там есть ксива ментовская
В корке из хорошей кожи,
Со значком и с твоей рожей.
– Да, под крышкою, в лючке.
Ксиву Федя посмотрел,
Даже как-то оробел.
– Старший следователь МУРа!
Что ж достойная фигура.
Подполковник как ни как!
Ты, как вижу, не дурак.
И не много, и не мало,
Чтоб проблем не возникало.
Кстати, а когда шмонали
Почему не отыскали
Этот славный документ
И тот самый пистолет?
– Много тайников тут есть
И секретов всех не счесть.
Можешь на слово поверить
Или сам тут всё проверить.
– Верю я уже давно.
Ладно. Открывай окно.
А оттуда – Боже мой!
Тонкий аромат лесной,
Запах полевых цветов
И некошеных лугов.
Песня жаворонка вьётся
С неба, где-то из под солнца.
Царь сказал бы: «Лепота»!
Если б не было мента.
Тут как тут дородный волк.
Взмах клешни под козырёк.
Не разборчиво «инспектор»,
Точно так же «батальон».
– Попрошу Вас, гражданин,
Из машины выйти вон.
Нарушаем ПДД
На глазах ГИБДД.
– Я в машине посижу
И в окошко погляжу.
– Так и быть, пока сидите.
Документы предъявите.
– Я сперва хотел бы знать,
Что мне будете вменять.
– Скорость Вашего авто
Далеко была за сто.
Если б крылья Вам одели
Вы б наверняка взлетели.
– Можно цифры посмотреть,
При которых мог взлететь?
– Ладно, умник, не болтай,
Документы доставай!
– Нет проблемы, командир,
Только ты поправь мундир.
Вот тебе мой документ,
Я, как видишь, тоже мент.
И, как видишь, не простой
Чисто просто постовой.
Сразу спесь с лица слетела,
К козырьку рука взлетела.
– Всё в порядке, извините,
Едьте дальше как хотите.
И пускай моя семья
Пухнет с голоду, как я.
А у Вас такая тачка!
И, конечно, есть заначка.
– Что тебе ещё, служивый?
– Дайте мне, хотя б, на пиво.
– Ты чего, совсем сдурел?
– Извиняюсь, бес попутал,
Я не то сказать хотел!
Вам счастливого пути,
Гвоздь случайно не найти,
Едьте дальше аккуратно,
Чтоб езда была приятной!
Федя головой кивнул
И не медля стартанул.
– Ты держался молодцом,
Не ударил в грязь лицом.
– Облажаться я не мог,
Потому, что ты помог.
А скажи ка мне, приятель.
Как назвал тебя создатель?
– Есть серийный номерочек,
Занимает пару строчек.
Больше никаких регалий
Мне создатели не дали.
– Я теперь к тебе, старик,
Буду обращаться Вжик.
– Хоть горшочком называй,
Только в печку не сажай!
И, отвечу напрямик:
Мне понравился мой ник.
– Не желаешь ли узнать,
Что он может означать?
– Это очень шустрый мух,
Чипа с Дейлом верный друг.
– Я немало удивлён,
Видя твой диапазон.
– В моей памяти, дружище,
Ты и не такое сыщешь.
– Что ж, я славно прокатился
И к рулю приноровился.
Думаю уже пора
Ехать в сторону двора.
Но, терзают непонятки.
Почему никто на пятки
Нам с тобой не наступает,
Не стреляет, не шмонает?
Вертолёты не летают,
«Перехват» не объявляют.
– Ты, мой друг, хоть раз слыхал,
Чтоб он результаты дал?
– Чтой-то не припоминаю
Я таковского случаю.
– Вот поэтому, дружище,
Нас с тобой никто не ищет.
Царь умён, он понимает,
Что нас просто не поймает.
Хочешь – позвони ему
И узнаешь, что к чему.
– Это славная идея.
Только номер возьму где я?
– Ты забыл, что я не зря
Был на даче у царя?
– Даже так?
Прости, дружок.
Набери ка номерок.
– Царь у трубки.
Кто звонит?
Почему Ваш номер скрыт?
– Это, царь, звонит Федот.
– Ну, ты Федя, и зараза!
Мигом пятки салом смазал.
Стартанул, как из ружья,
И не скрою, даже я
Ломанулся к воротам,
Чтоб поймать машину там.
И немало был сконфужен,
Видя, как я безоружен.
Потому как ты сумел
Всю охрану не у дел
За каких-то пять минут
Так легко оставить тут.
– Разреши мне, царь, сказать.
Я хотел лишь показать —
Мои мысли и дела
Не предполагают зла.
И моя машина тоже
Быть угрозой вам не может.
Извини, что я дерзнул
И так нагло улизнул.
Если бы я был бомбистом,
Всё бы сделал очень чисто.
В том, что это не бравада,
Убеждать тебя не надо.
Ты ведь лично наблюдал,
Как я дачу покидал.
Правда, нужно уточнить:
Я не смог бы так срулить,
Полагаясь на закалку,
Силу, смелость и смекалку.
Это ведь моя машинка
На твоей охране дырку
Без пилы и без зубила
В пять минут соорудила.
И на этот номерок
Обеспечила звонок.
А ещё скажу я так:
Твой полковник не дурак.
Нам приятно сознавать,
Что смогли мы поломать
Исключител ьный заслон,
Что толково создал он.
– Это ты ему расскажешь
И на практике покажешь.
Но машина не твоя,
А давно уже моя.
Ты, наверное, забыл,
Что машину я купил.
– Нет, не помню я того
И в карманах ничего!
– Видно ты, Федот, дурак,
Раз уж не поймёшь никак.
Ты гуляешь на свободе
Да и не страдаешь вроде.
У свободы нет цены,
Нет объёма, глубины,
Не сложить её в карман,
Ни в сундук, ни в чемодан,
В банк её не положить.
Но зато как сладко жить!
Полной грудью, в полный рост.
Безусловно, мир не прост.
Чтобы полноценно жить,
Надо в нём свободным быть.
А машину хоть какую,
Даже если золотую
Всё же можно оценить.
Ты улавливаешь нить?
Ты ещё мне должен даже.
Время там покажет.
Так что, Федя, аккуратно
Поворачивай обратно.
Я сейчас команду дам,
Чтоб проезд открыли вам.
– Ну, а если, скажем, я
Не приеду никогда,
Ты, наверное, в ответ
Обеспечишь мне сто бед?
– Я не стану возражать,
Можешь хоть сейчас слинять.
Но, уверен я, Федот,
Что и часу не пройдёт,
Ты вернёшься в мой удел,
Даже если не хотел.
«Дело личное» твоё
Изучил я, как своё.
Твоя честь – не звук пустой
И не выстрел холостой.
Ни присяге, ни приказу
Ты не изменил ни разу.
Всё, заканчивай трепаться,
Надо, Федя, возвращаться!
Царь на этом отключился,
А Федот остановился.
– Не могу прийти в себя.
Неужели это я
Так вот запросто с царём
Говорил о том, о сём?
Царь меня к себе зовёт.
Ничего себе компот!
Безусловно, мне понятно,
Что машину он обратно
Возжелал заполучить.
Ну, и как теперь мне быть?
Царь коварный, аки змей,
Я не верю, хоть убей,
В то, что через два – три дня
Не посадит он меня…
Что там будет – не известно,
Но, безумно интересно…
Ладно, царь, Господь с тобой!
Я рискую лишь собой
И не буду отступать.
Я готов ва-банк сыграть!
Едем, Вжик, пора к царьку,
Будь всё время начеку.
Без особенных страстей,
Без финтов и скоростей.
Вскоре тормознул Федот
Вновь у царевых ворот.
На постах не задержали,
Но добротно проверяли.
Два суровых молодца
Проводили до крыльца.
На крыльце стоял Владмит,
Делал вид, что он сердит.
– Вижу, Федя, ты вернулся.
Я ж чуть было не загнулся.
Ведь уже не молодой,
Чтобы бегать за тобой.
Массажист, бассейн, парилка
И перцовая горилка
Дружно три часа трудились,
Чтоб часы мои не сбились.
Так, что будешь должен, Федя.
А теперь садись, поедем.
Два суровых молодца
Стали сбоку у крыльца.
Царь машину осмотрел
И за руль спокойно сел.
Кресло мягко прожужжало,
Под его фигуру стало.
Вышел царь и дверь закрыл,
Обошёл вокруг, открыл.
Вновь закрыл, минуту ждал
И о чём-то размышлял.
Был совсем немногословен,
Но как будто бы доволен.
Убедившись в пятый раз,
Что не получил отказ.
Сел за руль и пристегнулся,
Потянулся, улыбнулся,
Федю пальцем поманил,
Рядом в кресло усадил.
По усадьбе покатались,
Очень мило пообщались.
Царь всё норовил узнать,
Как машиной управлять.
Есть ли тонкости какие
Или опции крутые?
Фёдор был сама любезность.
Он обрисовал полезность
Всех приборов и примочек
От заглавных букв до точек.
Показал экран воздушный
И автопилот послушный.
Царь совсем развеселился,
Когда лично убедился:
Аппарат беспрекословно
Все команды поголовно,
Что он голосом давал,
Безупречно выполнял.
Чтоб прочувствовать мотор,
Выехали на простор.
За забором у царя
Трасса Формулы своя.
В кресло вдавливая спину,
Царь хотел отжечь резину.
Тапок в пол и понеслись!
Только вот не отожглись…
Взяли старт без пробуксовки.
– Ты ей что, одел шиповки?
Много раз я стартовал,
Но такого не видал!
Нарезая круг за кругом,
Царь с Федотом, словно с другом,
Байки пошлые травил.
Между прочим, уточнил,
Какова же у машинки
Электронная начинка.
О природе тех полей,
Что меняют облик ей,
Как атаки отражает
И откуда она знает,
Как звонить на телефон,
Что в кармане носит он.
Федя ничего не знал,
Но без устали болтал.
Живо рисовал картину
Про чудесную машину.
Был Федот весьма начитан,
Образован и воспитан.
Получалось очень складно.
Царь в восторге, ну и ладно.
Стали сумерки сгущаться.
Нужно было возвращаться.
Завершив текущий круг,
Царь сказал.
– Пора, мой друг,
Видишь, солнышко зашло,
Время ужина пришло.
Выдался денёк прикольный.
Я машиною довольный.
Ты в гараж её поставь,
Сам помой и сам заправь.
Ужин ровно через час.
Будешь ужинать у нас.
– Это очень актуально.
Я за целый день реально
Не имел во рту ни крошки.
Вот бы молодой картошки
И селёдочки с лучком,
И сто грамм ещё потом.
А машиночку твою
Я умою как свою.
Ей полезно отдохнуть,
Чтобы завтра снова в путь.
А заправка не нужна —
Автономная она.
– Я всё больше убеждаюсь,
Что не зря с тобой катаюсь.
Всё, до встречи за столом.
Мой гараж там за углом…
Федя в собственной машине,
Не своей уже отныне,
Въехал в царственный гараж.
Дух захватывало аж!
Автоматизация,
Комфорт, иллюминация!
Возле стенки в ряд стоят,
Полировкою блестят
«Бентли», «Майбах», «Мазерати»,
«Порш», «Феррари» и «Бугатти».
Под софитом в центре зала
Надпись на полу сияла.
Нету смысла сомневаться,
Здесь и нужно парковаться.
– Федя, в царском гараже
Буду я, как в неглиже.
У него тут хроматограф,
Ультразвук, рентген, томограф.
И ещё полно примочек,
Чтобы мне достать до почек.
Только ты не унывай,
Смело ставни закрывай.
С ними я спокойно справлюсь,
Да ещё и позабавлюсь.
Что им показать?
Скажи.
– «Жигули» им покажи!
Или что-нибудь другое,
Необычное такое…
После умывания
И полирования
Все соперники блатные
Понимали, что отныне
Прима в гараже одна —
Под софитами она.
Федя аж залюбовался,
До утра с ней попрощался,
Развернулся и ушёл
Прямиком к царю за стол.
Претерпев дотошный шмон,
Понял, что не в духе он.
Так хотелось поругаться,
Только всё ж пришлось сдержаться.
Это для царя он гость,
Для охраны ж – в горле кость.
После суеты на входе
От него отстали вроде.
Нюх привёл его туда,
Где готовилась еда.
Рядом зал, где кормят вкусно,
Сервируя стол искусно.
Как раз туда Федот и направлялся.
Вошёл и даже растерялся,
Забыв на пять секунд, зачем пришёл,
Он молча изучал паркетный пол.
Такую красоту он видел первый раз
И всё смотрел, не отрывая глаз.
– Чего стоишь, Федот? Иди сюда!
На свежем воздухе всегда вкусней еда.
Почуяв запах жареного мяса,
Федот пришёл в себя и вышел на террасу.
– Чтоб я так жил!
Подумалось невольно.
Но показал всем видом, что довольный.
Да, впрочем, так оно и было.
Он у царя в гостях – уже нехило!
Терраса сделана искусно,
Цветы кругом и пахнет вкусно.
Круглый стол накрыт на пять персон,
Рядом накрахмаленный гарсон.
Царь с царицею Мариной
И полковник с кислой миной.
Хрусталь, фарфор и серебро,
С бутылкою во льду ведро.
Представив Фёдора царице,
Царь пригласил за стол садиться.
Безумно вкусно здесь кормили
И водочки холодненькой налили.
Царь не любил блатные нынче суши,
Но с аппетитом ел свиные уши.
Здесь кухню европейскую ценили,
А русскую восторженно любили.
Федот не слыл гурманом никогда.
Ему без разницы, какой страны еда.
Он просто наедался до отвала,
Ценил не фуагру, а с луком сало.
Но раз уж не было любимых блюд,
Он трескал всё, чем потчевали тут.
Вкушая разносолы со стола
Он элегантно изрекал бла-бла…,
Чтоб светскую беседу поддержать,
И эрудицию на людях показать.
И, надо молвить, царская жена
Была приятно тем удивлена,
Как грамотно он мысли излагает,
Как много разных фактов знает,
Насколько кругозор его широк
И что читать умеет между строк.
Не зря в музеях Федя ошивался,
Вояж весьма полезным оказался.
Не прекращая вкусно кушать,
Федот старался больше слушать.
Что дочь царя от рук отбилась,
На ужин почему-то не явилась,
Наверное, всё чатится в рунете,
Все вечера проводит в интернете.
Ей не мешало бы слегка развлечься.
Но как от проходимцев уберечься?
Полковник молча поглощал балык,
К подобным разговорам он привык.
Царевна не должна быть, как другие.
Одна она у матушки России.
Ей нет нужды по городу болтаться,
Она должна лишь с равными общаться.
– А принесите-ка нам с Фёдором селёдки,
Картошки молодой и двести водки!
Царь, видно, вспомнил прошлый разговор.
И вот, пожалуйста, гарсон несёт прибор!
Ну до чего ж селёдочка вкусна!
С кружочками лучка, под маслицем она,
С картошкой молодой под шкваркой сала.
Французы о таком и не мечтали!
От безысходности они лягушек жрут,
С такой еды того гляди помрут.
У наших баб им нужно поучиться,
А то привыкли фуетой гордиться.
Вернее фуагрой – одна фигня.
Французская еда ваще не для меня!
Так думал Федя, треская селёдку,
И чокаясь с царём, вкушая водку.
Вдруг девица-красавица влетела
И на пустое место сходу села.
– Простите мама, папа задержалась,
С принцессой датской заболталась.
Чем вкусненьким нас потчуют сейчас?
Картошечка с селёдкой?
В самый раз!
– Ну, что ты, девочка, салатики, сыры,
Вон моря Средиземного дары,
Грибочкам и икорке нет конца,
А ты селёдку увидала у отца.
– Мне что, нельзя уже селёдки?
Я ж не прошу, как папа, стопку водки.
– Ты, мать, девчонке дай поесть спокойно, —
Изрёк Владмит с улыбкою довольной.
И всем вдруг стало сразу веселее,
Приятнее, свободнее, светлее.
Девчонке двадцать пятый шёл годочек —
Такой ухоженный и нежненький цветочек.
Стройна, гибка и сложена прекрасно.
Смотреть приятно, но небезопасно.
Влюбившись можно потерять покой,
Возможности для флирта никакой.
Она всё время под надёжною охраной:
И днём, и вечером, и утром рано.
Смотреть в глаза нескромно, неприлично,
Поэтому, взгляд опустив тактично,
В пространство декольте Федот воткнул глаза.
Подумал и чуть было не сказал:
– Хороша царёва дочка!
Вот бы провести с ней ночку!
– И даже не мечтай, Федот!
Ты для неё совсем не тот.
Мелькнула мысль в полковничьем мозгу.
– За Настю я и врыло дать могу.
Потом был чай и яблочный пирог.
И, как ни странно, Федя ещё мог.
Орехи с мёдом и щербет.
Ведь это был и ужин и обед.
Приятный вечер близился к концу.
Спокойной ночи пожелав отцу,
Царевна в щёку чмокнула царицу
И выпорхнула, как из клетки птица.
Сославшись на служебные дела,
Полковник тоже встал из-за стола.
Пытаясь вежливо и грамотно слинять,
Федот решился пару слов сказать:
– Царь, спасибо за еду.
Я наверное пойду.
– Что ты, Федя, не дури!
На будильник посмотри!
Надо спать уже ложиться,
А не в темноту стремиться.
Слава Богу – есть у нас
Пара комнат про запас.
Там тебе уж постелили,
Всё, что нужно, положили,
Пасту, щётку, бритву, мыло,
Чтоб тебе удобно было.
Отведёт тебя гарсон.
Пусть спокойным будет сон!
Утром можешь пробежаться,
Подтянуться и отжаться.
Есть бассейн, чтоб освежиться.
Но к восьми должон явиться,
К нам на завтрак в аккурат.
Вот такой тебе расклад.
О лучшем и мечтать не приходилось.
Как только за гарсоном дверь закрылась,
Федот разделся до трусов
И дверь защёлкнул на засов.
Теперь он мог покоем насладиться,
Одуматься, помыться и побриться.
Неужто царь возьмёт его на службу?
А может быть, предложит даже дружбу?
Смыв в ванной груз дневных забот,
В прохладу простыней упал Федот.
Мозги расслабились и думать не хотели.
– Пожить бы так, хотя бы две недели!
Жаль, нету у царя придворных дам!
Не скучно было бы общаться нам.
Хоть в глаз стреляй – на улице темно
И только лишь в открытое окно
Блистательно спокойный Млечный Путь
Роняет серебра чуть, чуть…
Реальность улетала в царство снов,
И Федя был уже уснуть готов.
Но тут тихонько постучали в дверь.
В секунду сон исчез, как дикий зверь.
Бесшумно подскочив туда, где звук,
Он слушал сердца собственного стук.
Прижавшись ухом к полотну дверному,
Пытался вычислить, кому не спится в доме.
Как только повторился стук опять,
Федот решил: пора гостей принять.
Убрав засов, он резко дверь открыл,
Кого-то дёрнул внутрь, закрыл.
Пока незваный гость летел,
Метнулся следом и на спину сел.
Хотел ломать беднягу в пояснице,
Но понял, что под ним лежит девица.
Поднялся, даму в кресло усадил.
– Тебе я ничего не повредил?
– Нет, слава Богу, я цела.
– Ты кто такая и зачем пришла?
За дверью кто-нибудь ещё остался?
– Ты, что, герой, девицу испугался?
– Вопрос твой не совсем логичный,
Хотя для женщины типичный.
По самолюбию царапнуть коготком,
Чтоб я из кожи выпрыгнул потом.
Вопросы помнишь, или повторить?
– Ну как ты можешь даме так хамить?!
Пришла одна, за дверью – никого.
И от тебя не нужно ничего.
Лишь каплю ласки, каплю доброты…
Благоухают за окном цветы,
А я живу, как в клетке золотой.
Всё есть для жизни, только жизнь – отстой.
Я здесь в плену, хотя и не раба,
Стараюсь сильной быть, но всё-таки слаба.
Я женщина и я нуждаюсь в ласке.
Пришла к тебе, но не хочу огласки.
Поэтому – явилась среди ночи
И с радостью останусь, если хочешь.
Не спрашивай меня, кто я такая.
Скажу лишь: меня плотно охраняют.
Царь стережёт меня, как собственную дочь.
Я еле вырвалась к тебе на эту ночь.
Мужик ты видный, крепкий и надёжный,
В тебя влюбиться очень даже можно.
Я наблюдала за тобой сегодня днём.
О чём-то ты беседовал с царём.
А Николай, полковник царский,
Шёл рядом и смотрел с опаской.
Чего молчишь?
Скажи, хоть что-нибудь.
– Я даже не дышу, чтоб не спугнуть.
В моей душе восторг, как у юнца!
Жаль, я не вижу твоего лица.
Но красота твоя видна и в темноте.
Нельзя быть равнодушным к красоте.
Боюсь я одного, что это сон хмельной,
И я во сне беседую с тобой.
Девица поднялась, приблизилась вплотную
И одарила нежным поцелуем.
Объятья, ласки и сплетенье тел,
Федот от счастья к звёздам улетел!
И трепет, и восторг, и сладостные муки,
И губы нежные, и ласковые руки,
И страстный блеск в глазах,
И сладкая слеза…
Когда заря готовилась родиться,
Девица встала, чтобы удалиться.
Прекрасна, грациозна, с гибким телом
Оделась и уже уйти хотела.
Но задержалась с Федей у дверей.
– Ты, Фёдор, позабудь меня скорей.
С тобой мне было очень, очень, очень!
Но я бы не пришла сегодня ночью,
Когда б не знала то, что завтра днём
Ты навсегда покинешь этот дом.
Откуда знаю?
Разговор слыхала,
Когда я днём в беседке отдыхала.
Что говорилось дальше, я не разобрала,
Но, всё, что знаю, я тебе сказала.
Прощай, храни себя и счастлив будь!
Меня же поскорее позабудь.
На голову надела капюшон,
Открыла дверь и вышла вон.
– Спасибо, дорогая, за любовь.
Надеюсь, всё же свидимся мы вновь.
Я, в общем-то, и так настороже,
Но, в данную минуту сплю уже.
Закрыл глаза и грохнулся в кровать.
Ему осталось три часа поспать.
Проснувшись полседьмого, как всегда,
Прислушался, взглянул туда-сюда.
Опасности не чуя никакой,
Расслабился и ощутил покой.
И сердце трепетно в груди забилось,
Припомнив всё, что ночью приключилось.
На память Феде от ночной подружки
Лишь аромат остался на подушке.
Опомнившись, Федот стал одеваться,
Чтоб по дорожкам царским пробежаться.
Пятёрку резво одолел трусцой
Вполне довольный утром и собой.
Тех трёх часов ему вполне хватило,
Чтоб отдохнуть и вновь набраться силы.
Царь подарил ему спортивную одежду,
Вселив тем самым робкую надежду,
Что он вполне пришёлся ко Двору
И может бегать в парке поутру.
Весь разрисован яркими гербами,
Российскими двуглавыми орлами,
Он был сейчас мощнее паровоза
И круче, чем обрыв, стремительней занозы!
Жаль только Фединым знакомым
Увидеть не дано его таким весомым.
Федота распирало не на шутку!
Ему б остановиться на минутку
И мысли в голове отфильтровать,
Но он, увлёкшись, продолжал мечтать.
А ровно в восемь, как огонь,
Он пред царём уже стоял,
Жал государеву ладонь,
Царице руку целовал.
– Вот, молодец, – похож на человека,
А не на дикого абрека.
Щетины нету и следа.
Ну что ж пойдём, нас ждёт еда.
Федот был однозначно не пижон.
Царю отвесив вежливый поклон,
Сказав приятный комплимент царице,
Присел за стол, чтоб подкрепиться,
Вкушая аппетитный разносол,
Что Бог послал царю на стол.
Царь, видно, был для Бога не чужой,
Он баловался чёрною икрой,
Ел рыбку белую и раков красных
И чувствовал себя прекрасно.
Царица, словно леди англичанка,
На завтрак ела вкусную овсянку.
А Федя в джентельмены не стремился,
Поэтому овсянкой не давился.
Ел всё, что было на столе,
От белой рыбы до суфле.
Рот радовался всем кускам подряд,
И Федя был безумно рад,
Что завтракает с царскою четой.
Он здесь уже как будто свой.
Официантка наливала
Вино из царского подвала.
Великолепное вино:
Букет прекрасный и хмельно.
А вкус!
Божественный нектар.
Лоз виноградных щедрый дар.
В его янтарной глубине
Ты понимаешь – истина в вине!
Беседовали о погоде,
Что не плохая нынче, вроде.
О театральных новостях
И артистических страстях.
Поговорили про футбол,
Про джаз, попсу и рок-энд-ролл.
О правовой неразберихе
И политической шумихе.
Потом, попив с лимоном чай,
Федот как будто невзначай
Взглянул на циферблат часов,
Чихнул, услышал «Будь здоров!».
Сказал:
– Спасибо.
– В гостях я, видно, засиделся.
Спасибо, царь, мне очень лестно.
Быть гостем у тебя чудесно.
Я мягко сплю и сладко ем.
Короче – я доволен всем.
И больше нечего желать.
Пора уже и честь мне знать.
– Я рад, Федот, что ты доволен.
Ты делать всё, что хочешь, волен.
Но, отдохни перед дорогой,
Я ж поработаю не много.
Потом ещё поговорим,
Твою судьбу определим.
Федот в ответ заулыбался,
А царь из-за стола поднялся,
Сказал
– Спасибо, Боже, за еду!
Я, дорогая, в кабинет пойду.
А ты верхом хотела прокатиться,
Будь осторожней, милая царица!
Ушёл, царица вышла следом.
Федот, свободный до обеда,
Отправился в свой уголок
Плевать в красивый потолок.
Вошёл и на диван прилёг,
Хотел подняться, но не смог.
Закрыл глаза и отключился,
Как будто в бездну провалился.
Душа несчастная металась,
Как птица, что в силок попалась.
Став точкой без координат,
Не зная где перёд, где зад,
Где низ, где верх не понимая,
Не думая, не ощущая.
В пустынной черноте одна
Металась в хаосе она.
Потом вдруг тяжесть навалилась,
И всё вокруг переменилось.
В безмолвной чёрной пустоте
Летела точка по черте.
То вверх, то вниз, то по кривой,
По кругу или по прямой.
Черта светилась красным цветом.
Вдруг мысль пробилась без ответа.
– Неужто будет так всегда?
А где трава?
А где вода?
Где реки, горы, и луга?
Цветы, деревья и стога?
Где моря ласковый прибой
И купол неба голубой?
Вокруг пустая чернота
И только красная черта
Со всех сторон окружена
Такими же, как и она.
Ни разу не пересекаясь,
Не путаясь и не сливаясь,
Лучами красными со всех сторон
Они светились ровно, как неон.
Какая-то неведомая сила
Мучительный полёт остановила.
Тяжёлый гул возник и нарастал,
Пустынный мир вокруг сжиматься стал.
Всё вмиг исчезло – звук и чернота.
Туманно-серой стала пустота.
Душа вернулась в бренный свой покой,
И ощутил Федот, что он живой.
– Ну, слава Богу, я живой!
Надеюсь, цел и с головой.
Мозги скрипели еле-еле,
Сил не было в безвольном теле.
Тяжелый сон спасительной рукой
Принёс Федоту временный покой.
Проснулся Федя ровно через сутки.
Открыл глаза, не двигаясь минутку,
И, глядя в грязно-серый потолок,
Понять пытался, но не мог,
Где он сейчас и почему
Так некомфортно вдруг ему.
Спина болит, болят бока,
Паук свисает с потолка.
Свет тусклый, стены, полный бред,
Покрашены в зелёный цвет.
Довольно мрачная обитель.
– Надеюсь, это вытрезвите ль…
Надеюсь, не в тюрьме торчу…
В тюрьму я точно не хочу.
И как же я здесь оказался?
– Ну, что, голубчик, оклемался?
Недружественный голос чужака
До слуха долетел издалека.
– Ну, поднимайся, раз пришёл в себя.
Мне надоело сторожить тебя.
Сиделкой я не нанимался…
– Заткнись!
Чего так разорался?
В башке бардак и без твоих понтов.
К общению ещё я не готов.
Дай оклематься и прийти в себя,
Я обещаю выслушать тебя.
Немного посидев, Федот поднялся.
Чуть не упал, но, всё же удержался.
Синхронизировав все части тела,
Прошёлся взад-вперёд не смело.
– Чувак, ты был под кайфом глубоко,
Поэтому тебе так нелегко.
Себя на всякий случай осмотри.
Всё ли на месте у тебя внутри?
Подобный случай я недавно наблюдал,
Мой кореш почку безвозвратно потерял.
Знакомство, ночь шальная и стакан,
Через два дня очнулся, как баран.
Исчезла давешняя сказка,
Но появилась на боку повязка,
А под повязкой свежий шов.
Теперь он инвалид, а был здоров.
Федот взглянул – в углу сидел старик.
Сказал ему:
– Типун те на язык!
Себя, на всякий случай осмотрел
И, слава Богу, оказался цел.
– Я местный санитар.
И, между прочим, я не стар!
Мне сорок девять!
– Ладно, не серчай.
Я буду спрашивать, а ты мне отвечай.
Как в вытрезвитель я попал?
Кто заносил и что сказал?
– Желаешь знать?
Так вот тебе ответ:
Ты угодил в тюремный лазарет!
Два молодца в красивых пиджаках
Тебя сюда втащили на руках.
На шконку положили отдыхать,
А мне велели сон твой охранять.
Мол, за твоё здоровье и покой
Я отвечаю собственной башкой.
Начальник зоны рядом танцевал,
Всё улыбался, головой кивал.
Кого-то без конца благодарил
И говорил: «Не пожалеем сил!»
А молодцы ему в ответ кивали
И очень непрозрачно намекали:
Контакты с внешним миром исключить,
Выгуливать ночами и не бить.
Для всех ты заключённый номерной.
Общаться можешь только лишь со мной.
Федот стоял, как громом поражённый.
Кто мог его так нагло, беззаконно,
Коварно, без решения суда,
Как деревяшку, загрузить сюда?
На ум не приходило ничего,
А только то, что это – дело рук Его.
– Но, почему?
Ведь я же не злодей.
И в мыслях не имел дурных идей.
Я нужным и полезным быть хотел.
За что же я на зону загремел?
Роились в голове, как пчёлы, мысли
И руки от бессилия повисли.
В конце концов он понял: царь боится!
А это значит: не освободиться
Ему из этой зоны никогда!
– Я голоден безумно.
Где еда?
И в ту ж секунду шустрый старичок
На стол поставил сочный балычок,
Тарелку с пирогами и икру,
Борщ украинский и котлеты на пару.
Чай крепкий с сахаром вприкуску.
– Сейчас винца б под знатную закуску!
Вино!…
Так вот где я ступил!
Кроме меня никто вино не пил…
Ах, царь!..
Коварный, как змея!
А ведь ему поверил я.
Учтив, умён, заботлив, как отец.
Но до чего ж хитёр!
Ай, молодец!
А я, дурак, развесил оба уха!
Что ж по заслугам мне досталась оплеуха.
Предупреждала, ведь, меня девица,
Что неприятность может приключиться.
Но я был очарован сам собой
И думал задом, а не головой!
– Ты долго будешь пялиться на стол?
Что, не по вкусу разносол?
– О чём ты говоришь! Отменная еда.
А что, здесь кормят так всегда?
– Да что ты! Местный хавчик – это зло.
Но вот тебе с едою повезло.
Те перцы, что тебя сажали,
Твой рацион подробно прописали.
Ты извини, пока ты тут валялся,
Твоею пайкой я питался.
Такую вкусноту лет десять я не ел
И удержаться от соблазна не сумел.
– Ну, молодец! Не дал пропасть добру.
Теперь давай, садись со мной к столу.
– Нет, нет! Это – тебе!
Я хлебом перебьюсь!
– Ты не дури, старик, а то я разозлюсь.
А злой я очень агрессивный
И даже сам себе противный.
– Так я ж не против, вот уже присел,
Давай похаваем, я тоже захотел.
Трапезничали молча, не спеша.
Сил набиралась бренная душа.
Закинув в рот последний пирожок,
Федот глубокомысленно изрёк.
– Так, стало быть, меня закрыли.
Не обвиняли, не судили…
И никому нельзя узнать,
Где же меня теперь искать.
Скажи, не покриви душой.
А город здесь хотя б какой?
Наверно всё же не Москва…
Может Владимир?…
– Чёрта с два!
Присядь, чтоб часом не свалиться,
Здесь однозначно не столица.
До Белокаменной, ежли захочет кто-то,
Всего-то три часа на вертолёте,
Потом на самолёте пять часов.
До вертолёта два часа на вездеходе.
Ну, вот и всё, пожалуй, вроде…
Но, если ты по жизни пешеход,
Идти тогда придётся цельный год.
А городок наш сказочно хорош!
Конечно, на Москву он не похож…
На берегу прекрасной Лены
Он смотрится безумно хорошо.
Среди тайги местечко он нашёл,
А в нём нашли приют вот эти стены.
Отсюда уж видать алмазов блеск.
Зовётся город просто – Ленск.
– Вот уж послали так послали…
Как видно – долго выбирали
чудесный этот уголок,
Чтоб я здесь жить спокойно мог.
Вернее, чтоб существовал,
О жизни вольной, чтоб мечтал.
Тоскливо стало так, что впору волком выть.
Вернуться бы домой и всё скорей забыть.
Желание такое объяснимо,
Но, к сожалению, оно невыполнимо.
– Скажи, старик, отсюда убегали?
– Да, были дурачки, их даже не искали.
Река не принимает беглецов.
Ну а в тайге – два дня и ты готов.
Так, пару раз пускались по следам
И приходили каждый раз к волкам.
Волки свою работу знают,
Лишь сапоги с ногами оставляют.
К тому же здесь охрана – будь здоров!
Конвой и вертухаи – не хуже тех волков.
Замки, колючка, лай собак…
Отсюда убежать никак!…
Да и зачем тебе отсюда убегать?
Я б посидел вот так годочков пять.
Никто не трогает и кормят как царя.
Сиди и радуйся, короче говоря.
– Ты сам, хоть, понимаешь, что несёшь?
На бандюка я вроде не похож.
Я не злодей, старик, и не тюрьма мой дом,
Я даже не стоял перед судом.
– И всё ж ты здесь, нет смысла возражать.
Со строгача тебе не убежать…
– Вот тут ты прав и это угнетает.
Посмотрим пару дней,
Авось, туман растает,
И станет ясно кто и почему,
Так беспардонн о засадил меня в тюрьму.
Уж две недели как Федот сидел.
Спал много и некисло ел.
Зарядку делал по утрам,
Днём занимался – бегал по ночам.
Тоской и безнадёгой не страдал,
Но о побеге всё-таки мечтал.
Ещё в мозгу его пытливом
Гуляла мысль не торопливо.
– Его откинули на зону.
Ну это, в общем-то, резонно.
В тайгу, подальше от Москвы.
И это правильно, увы.
Но вот зачем так сложно замутили?
И почему его определили
Не к уркам в камеру с чахоткой,
На воду с хлебом и селёдкой?
А в самый тихий угол лазарета?
Базара нет, спасибо им за это.
Но для чего всё было усложнять?
Могли бы просто взять и расстрелять…
Тьфу-тьфу, чтоб не накликать часом.
Дай волю этим троглодитам
Всегда голодным и сердитым —
Они живьём тебя съедят,
Будь ты хоть прав, хоть виноват.
И если всё ж не вставили перо,
Не получили, стало быть, «добро».
А значит, мне не грош цена,
Моя башка ещё нужна.
И если так, бежать неперспективно.
Придется ждать, хоть это и противно.
Через два дня под вечер дверь открылась
И на пороге двое появились.
Сказали:
– Фёдор, следуйте за нами.
– На разговор или с вещами?
– С вещами, если так стоит вопрос,
Идём на выход, а не на допрос.
– Прощай, старик, спасибо за заботу.
Дай Бог тебе непыльную работу,
Откинуться досрочно, без хлопот,
Домой на пирожки и на компот.
– Да не старик я!
Сколько повторять?
Иди уже, не залетай опять.
Пройдя через тюремные врата,
Федот вдохнул всей грудью:
– Красота!
Лицо подставив солнечным лучам,
Зажмурился, как не хватало там
И неба синего, и солнечного света…
– Ты, Фёдор, извини, но до рассвета
Должны мы быть уже в столице.
Поэтому не грех поторопиться.
Как хорошо на воле, как легко!
Как небо бесконечно высоко!
Блеснула паутинка, пролетая.
Не за горами осень золотая.
Ещё тепло по-летнему пока,
Но чувствуется свежесть ветерка.
Уже мазками жёлтыми берёзки
Раскрасили кудрявые причёски
И пахнет травами нескошенных лугов
И яблочным обилием садов.
– Видать ты не торопишься, Федот.
А мы с коллегой, вот, наоборот,
Здесь долго оставаться не желаем.
Идём к вертушке и тотчас взлетаем!
– Да, я ни капельки не тороплюсь,
Смотрю на мир, не насмотрюсь.
Закатом не могу налюбоваться
И воздухом свободы надышаться.
Или свободы ещё нет пока?
И я ещё по-прежнему ЗэКа?
– Нет, Фёдор, ты свободен, безусловно,
Но, должен слушать нас беспрекословно.
– Так, стало быть, под вашим я конвоем?
– Нет-нет, ты под охраной, Бог с тобою!
– И я могу уйти в любой момент?
– Конечно, можешь, только каждый мент
Портретик твой имеет на руках.
Там сказано, что ты злодей и враг.
И премия, совсем не рядовая,
Тому, кто тёпленьким тебя поймает.
Ну мы пойдём, Федот, а ты уж сам решай,
А как решишь, так мигом догоняй.
Хотелось материться во всю глотку.
Сорвав полыни бархатной щепотку,
Федот растёр её в ладонях и вдохнул
И смачно так от всей души чихнул.
Потратив все эмоции на чих,
Стал догонять охранников своих.
Потом в иллюминатор вертолёта
Федот смотрел на топи и болота
И на тайгу, что плотным одеялом
До горизонта землю укрывала.
В порту Якутска борт уже стоял
И только их, похоже, ждал.
Дождавшись сразу стартанул
И на столицу повернул.
Рубиново пылающий закат
Был огненными красками богат.
И бирюзово-фиолетовым отливом
В ночную тьму отсвечивал красиво.
Такую красоту пером не описать
И кистью не создать такое чудо.
Способна лишь Природа-мать
Нам сказку создавать повсюду.
Увы, в природе красота не вечна,
Она и мимолётна, и скоротечна.
Но тем ценней и ярче чувство,
Что вызвано её искусством.
Закат остыл и растворился.
Федот в душе перекрестился.
Не доверял он самолётам,
Внутрироссийским перелётам.
Но, после неплохой кормёжки
Решил поспать, хотя б немножко.
Охранники его не доставали,
Поскольку сами крепко спали.
Уснул.
Проснулся – вот уже их самолёт на вираже.
В Москве заходит на посадку.
Ну, слава Богу, всё в порядке!
Когда шасси земли коснулись,
Тут и охранники проснулись.
Потом чувак серьёзный, как топор,
На мерине помчал во весь опор.
Всю дорогу ехали, молчали.
В шесть перед полковником предстали.
– Так, так, так…
Вот это встреча!
Да уж, забрался ты далече!
Даже я, чего скрывать,
Еле смог тебя сыскать.
Ты уж, Федя, постарайся
И без спроса не смывайся.
– Ничего себе расклад —
Я уже и виноват!
Пронеслось в башке Федота,
Словно стадо бегемотов.
Думал сразу объясниться,
Но, решил не торопиться.
Интересно посмотреть,
Что он дальше будет петь.
– Иди, Федот, с дороги освежись,
Царю в нормальном виде покажись.
Всё было в комнате как прежде.
Федот был рад своей одежде.
Её заботливые руки постирали,
Погладили и в гардероб убрали.
Мелькнула мысль:
– Ужель она?
Та самая, прелестница ночная,
Которую он часто вспоминает.
И оттого вдвойне приятно
Одеться в свой прикид обратно.
Вернувшись в собственную шкуру,
Федот был рад – всё по фигуре:
Удобно, просто, хорошо.
Оделся и к царю пошёл.
Полковник рядышком шагал
И неожиданно молчал.
Заметно было по всему —
Не до общения ему.
Федота это напрягало.
Не так, чтоб сильно, но и не мало.
К царю вошли под бой часов.
Царь, слава Богу, был здоров,
Но чем-то крепко озабочен.
– Однако ты, полковник, точен.
Кивком ответив на поклон,
Продолжил дальше.
– Вот и он!
Ты, Феденька, куда запропастился?
Сказали мне – уехал, не простился…
Не хорошо с царём так поступать,
За неучтивость можно схлопотать.
– Не может быть, чтоб правду царь не знал,
Знал, несомненно, сам и приказал.
Без царской милости и солнце не взойдёт.
Он знает всё, но как красиво врёт!
Политикан, едрёна вошь,
Сломаешь мозг, пока поймёшь!
Тогда кому ответ мой нужен?…
– Молчишь?
Ты, часом, не простужен?
– Мне нечего сказать на твой вопрос,
До пламенных речей я не дорос.
Но всё ж отвечу напрямик:
Я, царь, способный ученик.
– Однако, вольнодумец он.
И как не прост!
Пойдём ка на балкон.
Смотри, Федот.
Что видишь ты вокруг?
– Туман, кусты, деревья, луг.
– И всё?
Неужто не заметил?
– Ну, что ещё?
Ну, солнце светит,
День обещает быть прекрасным
И тёплым, и сухим, и ясным.
Но всё ж заметно по природе,
Что красно лето наисходе.
– Ты, Федя, видно нюх теряешь
И мелочей не замечаешь.
Гляди, трава заколосилась,
Листочками упавшими покрылась.
Вон кое-где кленовые лежат.
Ещё не осень, но они летят.
Цветы, что честно отцвели,
Торчат убого из земли…
Что скажешь ты на это?
А, разведчик?
– Тебе я, царь, конечно, не советчик.
Да я и говорить красиво не умею,
Но вот садовника прогнал бы в шею.
– Вот то-то и оно, Федот,
Что дочь моя – садовник тот.
– Да, что ты!
Я предполагал,
Что это хобби…
– Ну, ты и нахал!
Конечно, хобби и никто другой
Туда, поверь, не смеет и ногой!
– Видать, дочурка крепко загуляла.
– Поговори мне тут ещё! Она пропала!
– Неужто может быть такое?!
– Увы, увы!
И я лишён покоя.
Уже неделя, как никто не знает,
Где моя дочка пропадает.
Её везде, везде искали.
Всех, кого можно, мы понапрягали,
Но результата нет. Такая, вот, беда.
Поэтому тебя доставили сюда.
Поскольку дело конфиденциально,
Ты для него подходишь идеально.
– А, что полковник?
Лоханулся бедолага?
– Смени-ка тон! Здесь, Федя, не тюряга.
Царевна здесь была не под замком.
Ты не забыл, что это её дом?
– Прошу прощения за неучтивость.
Но я-то тут причём? Скажи на милость.
– Я говорил уже про конфиденциальность.
Вокруг враги, такая вот реальность.
А дочь моя – единственный ребёнок.
Пусть не пацан, но всё-таки с пелёнок
Она наследница российского престола.
Как ни крути, а я на грани фола.
Нельзя мне даже виду подавать,
Что у меня проблемы, даже мать,
Дай Бог здоровья ей на долгие года,
Должна быть беспристрастной, как всегда.
Поэтому нельзя официально,
Поэтому и конфиденциально.
– Знамо что – искать!
И слухов никаких не распускать.
Найти её и привезти к отцу,
А похитителям дать крепко по лицу.
– Дать – это можно.
Только кто ж возьмёт?
Боюсь я, как бы не наоборот.
Полковник вон не очень рвётся в бой.
– Не понимаю, Федя, что это с тобой!
Тебя, ведь, просит царь, не часто так бывает.
– Как раз меня вот это и смущает.
– Да не ищи ты здесь, Федот, подвоха!
Ведь я отец, и мне без дочки плохо.
– Переживая нравственные муки,
Согласен я, но развяжите руки.
Мне тут сказали, что банальный мент
Предъяву может мне в любой момент
Вдруг выкатить и загрести в кутузку.
А там, как пить дать, глухаря в нагрузку,
А то и парочку, у них это в крови.
– Ты горло, Федя, предо мной не рви.
Те молодцы тебя на пушку взяли.
Ты проиграл, они, ведь, блефовали.
– Какой конфуз! Пять баллов пацанам.
А что? Злодеи выдвигали нам
Свои желания деньжатами разжиться
Или кого-нибудь отправить за границу?
– Вот то-то и оно, что до сих пор
Никто не выходил на разговор.
Поэтому я каждый день на нервах…
– Тогда мне надобно, во-первых,
Машину и желательно мою
Да подпись в ксиву
И желательно твою.
– Моя машина в гараже,
Ты можешь взять её уже.
А ксиву с подписью твоей
