Брат ловит её блуждающий и задумчивый взгляд, и его полные губы снова озаряет улыбка. Девочка отводит глаза, кусая себя за внутреннюю часть щеки, немного смущаясь. В последнее время с ними случается такое часто. И это… это заставляет её испытывать неведомое чувство – такое, словно внутри распускаются бутоны из цветов, которые щекочут нутро. Это чувство так схоже с тем, когда ты на бешеной скорости спускаешься с американских горок и у тебя дух захватывает…

– Я ждала тебя сегодня после уроков, куда ты провалился? – нарушает она повисшее молчание.

– Улаживал пару дел, – усмехается он, взлохмачивая свою русую шевелюру.

Взгляд девочки снова цепляется за его руки, только уже обращая внимание на сбитые костяшки. Она придвигается ближе и касается его пальцев, замечая кровь и… желтую краску. Может, ей мерещится?

– Уилл… какого черта? – кивает она на руки брата.

– А, это, – улыбается он, стирая краску о свои брюки. – В спортзале её полно. Удивительно, не знаешь, откуда?

Они переплетаются взглядами и оба ищут правду в глазах друг друга. Но серьёзность не к лицу подросткам, верно? И спустя секунду их обоих переполняет смех. Девочка придвигается к нему ближе, когда брат предлагает ей свои объятия, раскрывая крепкие руки. Они всегда укрывают её ото всех проблем. Защищают и оберегают. Руки, в которых не страшно потерять целый мир. За это она любила его больше всего.

– Зачем ты это сделал?

– Он это заслужил, Миа. Ты и сама знаешь, – передёргивает он плечами.

– Знаю, но я подумала, что краски бы с него хватило. Ведь твои руки… – она замолкает и осторожно касается сбитых костяшек. Парень переводит взгляд на её пальцы, что осторожно касаются его ссадин подушечками мягких пальцев. Ком встаёт в его горле, и он тихо, судорожно выдыхает, устремляя свой взгляд вдаль.

Парень сплетает их руки и, крепко сжимая, подносит к своим губам.

– Это пустяки. Краска послужила ему ответным унижением. А сломанный нос – уроком. Я никому не позволю обижать тебя, понимаешь? – шёпот касается её пальцев, и девочка едва заметно вздрагивает. Дрожь проносится по всей её коже, и теперь, вероятно, лёгкий ветерок не кажется ей таким уж заманчивым. – Только мне это дозволено, – добавляет он и, притянув к себе ещё ближе, смеётся в её волосы.

– И всё же, тебе не стоило ввязываться из-за меня в драку. Ты ведь понимаешь, что статус хорошего мальчика уже пошатнулся? – хитро улыбается она и закатывает свои глаза.

Парень тянется к её шее и захватывает шелковистый участок её кожи, вонзая свои зубы. Она заливается смехом, отталкивая от себя довольную физиономию брата. Легонько щипает его за бок, и они резвятся до тех пор, пока чуть ли не падают с дерева вниз.

Выравнивая разгорячённое дыхание, облокачиваются о спины друг друга и обсуждают предстоящее лето. Это предвкушение ни с чем не сравнится. Эйфория в полной мере, счастье и абсолютный выброс эндорфина в кровь. Её голова покоится на плече брата, а ноги раскинуты на пролегающей рядом ветке. Когда же глаза девушки медленно начинают слипаться, он тихо шепчет ей в висок:

– Если ты хочешь, то мы можем съездить завтра по магазинам после занятий. Выберешь вместе со мной все эти ваши женские штучки и всё такое.

Она замирает. Счастливо улыбается, но глаз так и не открывает.

– Ты уверен? Ведь я захочу протестировать каждый тональник на твоём лице, не говоря уже о помадах, – сонно бормочет девочка.

– Ладно. Только потом я надеру твой маленький зад на завтрашней игре, – так же тихо и сонно отвечает он.

Они улыбаются ещё некоторое время, просто касаясь друг друга и слушая пение птиц где-то над головой. А потом его пальцы замирают на её коленке, в том месте, где на джинсах красуются дырки с торчащими нитками.

– Но ты ведь останешься такой же в душе, ты же знаешь это? С косметикой или без неё, – тихо шепчет парень. Она открывает глаза и поднимает свой взгляд на его лицо, всматриваясь в эти голубые озёра. – И да, мне нравится это… – он ещё раз касается кожи сквозь дырки и беззаботно улыбается. – Твои потёртые джинсы и бейсболки смотрятся гораздо красивее, чем их яркие платья и неестественные лица, перемазанные краской.

Девочка хочет что-то сказать, но тишину прерывает строгий голос отца снизу:

– Даю вам пять минут, чтобы вы спустили свои проказливые задницы вниз, иначе завтра же спилю это дерево и не пожалею об этом ни минуты!

И они, сдерживая смех, проворно слезают вниз, помогая друг другу и поддерживая, словно это их главный козырь. Всегда. Уберегать свою родственную душу.

Конец флешбэка

Моё дыхание заканчивается, и я выныриваю на поверхность, жадно втягивая ртом воздух. Вода в ванной уже остыла, но мне так желанно сейчас уединение. Я просто набираю в лёгкие как можно больше кислорода и растворяюсь между реальностью и больными воспоминаниями. Чувствую себя настоящей мазохистской, но это так нужно. Просто вспомнить всё хорошее, что с нами приключилось. С чего всё начиналось.

Когда же пальцы начинают неметь и некрасиво морщиться, вылезаю из ванны и заматываюсь в свой банный халат. Это так странно. Продолжать своё существование, зная, что Уилл не ворвётся ко мне в комнату. Не поможет стереть мне косметику с лица, не почитает перед сном, не коснётся меня… совсем не коснётся – ни пальцами, ни взглядом. Просто отныне в этом доме его нет. И рядом со мной тоже.

Мне не хочется так думать. И я, я так ругаю себя за само допущение этой мысли. Однако все эти эмоции так просто не вырвать из меня. Не избавиться мне от пульсирующей боли где-то внутри. Там, где сосредотачивается центр моих ощущений и неистово бьётся в противоречии это моё глупое и ничего не знающее сердце. В нём заложено лишь две функции: качать кровь и требовать Его!

Протираю рукавом запотевшее стекло и всматриваюсь в своё застывшее отражение: мокрые волосы, безжизненные глаза. И почему нам не дано видеть нечто большее, чем одну лишь нашу оболочку? Хотя, наверное, то, что я увидела бы, вряд ли мне бы понравилось. Ведь кроме избитой, тоскующей души, там ничего более и не разглядишь. Я без него как пустой сосуд, заготовка для человека, пластмассовый манекен.

По спине тоненькими струйками стекают мокрые капли с волос. Чёрт возьми, как же это больно – знать, что ни в эту минуту, ни через час он не придёт и не высушит мне волосы, как любил это делать. Я всё причитала из-за этих вьющихся прядок, а когда он, наблюдая, смеялся, мотала головой, забрызгивая его. Я всё это помню так отчётливо… И как после мы, абсолютно мокрые, целовались в запертой ванне, снова воруя у судьбы эти сладкие, запретные минуты.

Мне хочется выть от этой чёрной меланхолии, которая заполнила всю меня. Достаю из кармана смятую пачку сигарет и стараюсь зажечь огонь, чиркая зажигалку влажными пальцами. Затянувшись горьким дымом, медленно выдыхаю тонкую струйку никотина в своё отражение. Оно ненавистно мне, как и все мои поступки за последние недели.

До какой точки я смогу дойти, чтобы привлечь его внимание к себе? Распитие спиртного с незнакомыми людьми? Флирт в местном баре? Сигареты? Травка? Что ещё?

Эта имитация плохой девчонки сводит меня с ума. Да, я всегда была эмоциональной или какой там ещё, но я никогда не являлась оторвой! И каждый раз, возвратившись домой, я просто сжимала телефон в руках в надежде, что терпение Уилла наконец иссякнет. Хотя бы один звонок или сообщение, хоть что-нибудь…

Но все кругом молчали. А я всё требовала и требовала. Только на этот раз мне не давали того, в чём я всегда нуждалась и что всегда так или иначе получала. Его внимание.

Тушу сигарету о раковину и уже собираюсь провести остаток дня в его постели, как слышу режущую уши трель своего мобильника. Проверив дисплей, тяжело вздыхаю, снова откидывая телефон в подушки.

Это снова они.

Лисси, Кэми, Челси и Кевин. Эти номера стали самыми популярными за последнее время. Я могла только по первым цифрам догадаться, что это они. Я не выходила с ними на связь, с тех пор как уехал Уилл. Просто не могла. Мы случайно пересекались с Кевом в баре и сталкивались с Кэмерон в кофейне, но я, быстро сориентировавшись, всё время ускользала от них.