Челси начинает сыпать извинениями, а Лисси, улыбаясь, качает головой.

– В ванной есть аптечка. Обработай ей ссадину, Уилл, – произносит Лисси и ерошит волосы Кева. – Зачем ты снова трогал Челси, Кеви? Знаешь ведь, что у девочки чувствительная кожа.

Он тяжело вздыхает и начинает шарить по карманам в поисках сигарет.

– Клянусь тебе, всезнайка…

Дальнейший их диалог становится тише, когда я распахиваю дверь ванной комнаты и закрываю её за нами. Сажаю Мию на стиральную машинку и начинаю осматривать ногу.

– Всё хорошо, Уилл. Просто больше испугалась, – пожимает плечами сестра и беззаботно улыбается. Смотрю на неё и подавляю в себе острое желание коснуться этих улыбающихся губ, таких влажных и красных сейчас. Наверняка они будут слегка кислыми – от недавно съеденного на спор лимона. Мои собственные губы начинает покалывать.

Мы переплетаемся с ней взглядами на миг. Такой непозволительно долгий в компании, но дозволенный сейчас, когда мы совершенно одни. Придвигаюсь к ней чуть ближе, чуть задевая её ножки своим телом.

– Ай, – тихо шипит она, дёргаясь.

– Прости, – неловко улыбаюсь я ей и начинаю открывать шкафчики в поисках аптечки.

Нахожу небольшой пластмассовый контейнер и роюсь в ней в поисках антисептика и ваты. Открыв кран с водой, я провожу мокрой губкой по её счёсанной коленке. Миа поджимает губы и усердно старается не пищать. В моей груди теплеет. Боже мой, сколько сотен раз я проделывал с ней подобное? Мазал её сбитые коленки зелёнкой и перевязывал содранные ладошки. Всё детство она стремилась не отставать от меня, от наших общих друзей – мальчишек из соседних домов, но всегда влипала в неприятности. Эта её обаятельная неуклюжесть только заставляла меня любить её ещё сильнее, заботиться о каждом её шаге.

Чтобы отвлечь сестру от неприятной процедуры, завожу с ней разговор, заранее зная, что это ей поможет.

– Помнишь, когда ты неслась сломя голову со своими мячами через порожки и налетела на Толстого Сэма? Тогда ещё пришлось накладывать швы, – говорю я, прикасаясь к ссадине ваткой, пропитанной антисептиком. Миа закусывает губу и кивает. – Никогда не забуду твой взгляд. Такой отважный, словно ты боялась, что я не буду брать тебя с собой впредь больше, чем этих медицинских иголок. Я бы всё равно тебя брал, милая. Ты ведь знаешь это? – Мои пальцы продолжают водить ваткой по её ноге. Рана больше не кровоточит.

– Сейчас да, – шепчет она. – Признайся, Уилл, со мной ведь было веселее, чем с мальчишками?

– Всегда.

Она тихонько смеётся и откидывается назад, опираясь ладонями о верх стиральной машины.

– А ещё, когда ты сломала правую руку в средней школе… Мы расписали весь твой гипс такими нелепицами.

– Да. Помню, как ты успокаивал меня и мы вместе учились писать левой рукой.

– И пишем до сих пор, – подмечаю я, отчего она снова смеётся и чуть прикрывает свои глаза.

Мы замолкаем и просто наслаждаемся близостью. На заднем плане капает вода из крана, а из комнаты доносятся спорящие голоса наших друзей. Я вдруг ощущаю счастье. Словно оно не что-то эфемерное, а более реальное. Чувствую его кожей. Гулко бьющимся сердцем. И чётко знаю, что это счастье сидит напротив меня.

– Я вся соткана из тебя, Уилл, – еле слышно молвит она, тяжело выдыхая. – Из наших общих воспоминаний, переживаний и радостей. Я переняла у тебя твои жизненные принципы, поступала всегда вровень тебе. И иногда мне кажется, что без тебя я стану абсолютно пустой. Ты наполнил меня, Уилл, понимаешь?

Я беру её тонкие пальцы в руки, подношу к губам и целую поочередно каждый из них. Она распахивает свои зелёные глаза и с раздирающей любовной тоской смотрит на меня. Будто вновь предчувствует что-то плохое и теперь наслаждается нашей нежностью, как в последний раз.

– Ты – особенная. Всегда ею была. Даже если бы я хотел вбить тебе свои мысли и принципы, то никогда не сумел бы. Тобой движет мятеж. Он – будто часть тебя, Миа. И знаешь, что происходит со мной сейчас? Я перенял его у тебя.

Сестра тяжело сглатывает, подавляя в себе нарастающую истерику. Я чувствую её. Настолько остро, будто потоки её эмоций проходят через меня. Беру её лицо в свои руки и накрываю её губы в неистовом поцелуе. Долгожданном поцелуе, о котором мечтал с самого приезда сюда. Миа втягивает воздух через нос и вскипает вместе со мной. Её цепкие пальцы теряются в моих прядях. Она сильно тянет их к себе, но мне не больно. Мне настолько хорошо, что внизу моего живота разливается сладкая и такая приятная истома. Она посылает импульс. Он проносится по всем моим жилам с бешеной скоростью и ломит кости от отчаянного желания. Миа тихонько стонет мне в рот.

Притягивая меня к себе ещё ближе, она обхватывает ногами мой торс и делает несколько поступательных движений бедрами. Я выдыхаю сквозь сцепленные зубы.

О. Боже.

Её проказливая рука тянется к поясу моих джинсов. Ещё одна секунда – и её пальцы обхватывают меня сквозь лёгкую ткань, слегка увеличивая силу.

– Остановись, иначе я просто…

– Что же? – ухмыляется она, явно довольствуясь положением.

– Возьму тебя.

Я резко нависаю над ней и впиваюсь в чуть кислые губы, отчего поцелуй становится ещё более искушённым. Рука накрывает её правую грудь и сильно сжимает. Миа издаёт приглушённый стон и, стараясь удержаться на машинке, хватается за ближайшую опору. Дрожащие пальцы соскальзывают, и с раковины с грохотом падают различные женские тюбики и прочая ерунда. Мы отрываемся друг от друга только тогда, когда в дверь стучат.

– Эй, у вас там всё нормально? Может, помочь найти аптечку? – доносится до нас голос Лисси.

Лисси, пожалуйста, помоги найти нам самообладание.

Я отступаю на несколько шагов назад и успокаиваю своё тяжёлое дыхание.

– Всё нормально, дорогая. Просто дай нам ещё две минуты, – выручает меня Миа, чей голос звучит хрипло.

Как ни странно, встретившись взглядами, мы улыбаемся, словно настоящие придурки. Боязнь быть застуканными настолько укоренилась в нас, что это превращается в безумие. Безумие, которому мы, естественно, следуем.

В странном, приподнятом настроении мы приводим себя в порядок. Сестра умывается и поднимает свои взмокшие волосы вверх, затягивая в высокий хвост. Её игривый взгляд скользит по мне сверху вниз и останавливается на выпятившемся мужском органе.

– Что-то хочешь мне сказать?

– Я? Нисколько, – шепчет она, отвечая смеющимся взглядом. Её подрагивающие уголки губ манят меня. Запретный плод становится ещё слаще, если вкусить его хотя бы раз. Я знаю это. – Просто… где же твоя сдержанность, м-м?

Не знаю, что движет мною, возможно, это какая-то дикая похоть от её дразнящего вида, но я тут же прижимаюсь к ней сзади и устремляю свою руку к её промежности. Пальцы касаются джинсовой ткани, а затем пробираются дальше, останавливаясь на влажном кружеве. Совершаю несколько движений и ухмыляюсь. Она застывает, наблюдая за мной в нашем с ней отражении в зеркале.

– Вот только не надо о сдержанности. Договорились? – шепчу ей на ушко и обхватываю губами сладкую мочку.

Миа прикрывает глаза. Я – нет. Просто смотрю на нас и любуюсь. Она подаётся назад, прижимаясь максимально близко.

Единое целое.

То, что не в силах никому разорвать.

Тихий шум воды перекрывает её тихую мольбу, почти на гране безумия. Я смеюсь и целую её в губы. Только по-другому: коротко и нежно, скорее просто чмокая. Острый язык уже готов съязвить очередную колкость, как я распахиваю дверь и тяну её за собой. Оглядываюсь по сторонам и целую ещё раз. Более чувственно, с обещанием. Ей тяжело дышать.

– Эй, раненый боец, ты скоро там? Уилл, тащитесь сюда, мы уже скачали «Затащи меня в ад» и приготовили одноразовые пелёнки для девочек, – доносится из гостиной крик Кевина.

Он замолкает, видимо получая от кого-то удар, а затем громко смеётся.

– Только скажи – и мы можем уехать, – тихо шепчу я сестре, гладя её по щеке.

– Нет. Это пойдёт нам на пользу, – отвечает она и целует меня в шею. В то место, где отчаянно бьётся жилка. Я вздрагиваю. – В конце концов, я могу жаться к тебе весь фильм, верно? Без всяких подозрений.