— Что, очухался? — послышался голос.

Иван вскинул голову. Помещение, где он проснулся, наводило на мысль о тюремной камере. Или о лагерном бараке. Хотя для барака это выглядело слишком солидно. Сплошные каменные стены высотой около двух метров поддерживали широченные балки потолка. Массивная дверь из деревянных плах, схваченных железными полосами. И маленькое зарешеченное оконце в двери, через которое пробивался слабый, мерцающий свет.

Напротив, точно на таких же щелястых и бугристых нарах, восседал, скрестив по-турецки ноги, маленький пухлый белобрысый мужичонка. Про таких в народе метко сказано: метр с кепкой.

— Очухался. — Иван внимательнее присмотрелся к говорившему.

Вроде на матерого уголовника сосед по камере не тянул. Уже одно это утешало.

— Ну и нервы у тебя, — покачал головой мужичонка. — Стальные. Я бы так не смог.

— Что — не смог? — осторожно спросил Иван.

— Как — что? — удивился сосед, — Дрыхнуть без задних ног.

— А что тут такого? — в свою очередь удивился Иван. — Захочешь, и ты заснешь.

— Дык тебе осталось всего ничего, — хмыкнул мужичок. — А ты спать…

— Чего — всего ничего? — тупо переспросил Иван, пытаясь вспомнить, как его могло занести в это место.

— Ну ты даешь! — почему-то восхитился сокамерник.

— Чего — даю? — все так же тупо спросил Иван.

— Да-а, Ваньша, — покачал головой мужичонка, — ты и раньше-то особым умом не выделялся, а сейчас последние крохи, кажись, от страха растерял…

Судя по обращению, сокамерник прекрасно знал своего соседа. Вот только Иван, как ни напрягался, не мог его вспомнить. В памяти отпечаталось лишь последнее мгновение, когда он шагнул в проход, открытый Оракулом в подземельях Макарийского острова.

— Так расскажи, где я, — предложил Иван соседу, — и как попал сюда…

— Ты и правда ничего не помнишь? — удивился мужичок, изумленно глядя на Ивана.

— Нет, — отрицательно мотнул тот головой.

— Дела-а… — Сосед вздохнул. — Не иначе как колдует, гаденыш…

— Ну рассказывай, — поторопил его Иван, пропуская мимо ушей последние, не совсем понятные слова. — Сам же сказал, что всего ничего осталось…

— А что рассказывать, — снова вздохнул мужичок. — В темнице ты. В той, что под теремом…

Из рассказа мужичка стало понятно, что Ивана занесло в какое-то захолустное тридевятое царство. И ладно бы просто занесло. Так нет же, его угораздило угодить прямиком в очередной дворцовый переворот. А соседом по камере оказался не кто иной, как бывший царь здешних холмов, лесов и болот.

— Понятно, что тебе не повезло, — прервал разговорившегося свергнутого самодержца на середине повествования Иван. — Но меня-то за какие заслуги посадили с тобой рядом?

Царь просто вылупил глаза на Ивана.

— Я что-то не то сказал? — поинтересовался Иван. — Или ты не понял?

Самодержец продолжал молчать, ошеломленно глядя на Ивана.

— Нет, с тобой явно неладно, — покачал головой Иван и, наклонившись поближе к бывшему царю, произнес по слогам, как для слабоумного: — Какое отношение я имею к здешним дворцовым разборкам?

— Ык, ык… — начал подавать первые признаки понимания царь.

— Давай-давай, — поощрил его Иван, — Раскручивайся побыстрее.

— Ну ты и шельма, — наконец-то окончательно пришел в себя бывший самодержец. — Какое он, видите ли, отношение имеет к происходящему?! Да самое что ни на есть прямое!

— Не понял. — Теперь настала очередь Ивана сверлить взглядом царя, — Может, пояснишь?

— Ты брось дурачком-то прикидываться, — хихикнул царь. — Не поможет, милый.

Что-то тут было не так. Или у Ивана благополучно выпал из памяти целый кусок жизни, когда он мог вляпаться в склоку местного руководства, или Оракул сыграл с ним довольно злую шутку, перенеся его сознание в тело другого человека.

Иван внимательно оглядел себя. Насколько он помнил, все родинки и морщинки были на месте. Одет был, правда, в какие-то отрепья, но в остальном — все без изменений.

Даже шрам на голени — результат неудачной поездки в детстве на велосипеде — наличествовал.

Однако свергнутый самодержец утверждал обратное. А память упорно безмолвствовала. Иван почувствовал, что еще мгновение — и у него действительно поедет крыша от напряжения.

— Вспомнил? — Царь с усмешкой наблюдал за потугами Ивана. — Или освежить тебе память?

— Освежи, — кивнул Иван.

— Как царицу я в странствие отправил, помнишь?

— Нет, — недоуменно покачал головой Иван.

— Нет?! — неожиданно взъярился самодержец. — Решил беспамятного изображать?! Увильнуть хочешь?! Не выйдет!

— Да от чего увильнуть-то?! — в свою очередь рявкнул Иван. — Объясни по-человечески!

— Не ты ли привел ко мне бабку колдунью?! — с обличающим видом воткнул палец в Ивана бывший царь.

По всему выходило, что Иван попал в чье-то чужое тело. Вернее, в тело своего двойника, проживавшего в здешних местах. И подвизавшегося на службе у свергнутого самодержца, восседавшего сейчас на нарах напротив. Поэтому сосед по камере так бурно отреагировал на слова Ивана о потере памяти. Надо бы ему не перечить и постараться вытянуть как можно больше информации.

— Ну я, — согласился Иван со словами царя, приступая к выполнению намеченного плана.

— А эта мымра сказала, что царица понесла?! — продолжил царь.

— Ну, — опять согласился Иван, подумав, что об этом царю могла бы с таким же успехом сообщить и его собственная супруга. Хотя кто его знает, — может, самодержец был со своей дражайшей половиной на ножах… Тогда возникал другой, не менее интересный вопрос: от кого могла понести царица? Но озвучивать свои мысли не стал, опасаясь, что тогда придется схватиться врукопашную с оскорбленным соседом по камере.

— И что родится у нее чудище?! — Царь выжидающе уставился на Ивана.

— Не мышонка, не лягушку, а неведому зверюшку, — вспомнились Ивану со школы въевшиеся намертво строчки.

— Во-во, — подтвердил царь.

— Ну и что?

— После этого я и согласился с тобой, что за такое надо отправить супружницу подальше, — ответил царь.

— А я-то тут при чем? — не удержался от вопроса Иван, — Это ваши разборки, а не мои… что-то ты мутишь, деспот народный…

— А бочку кто конопатил?! — опять взъярился самодержец. — Я, что ли?!

Иван оторопело смотрел на бывшего царя, не в силах переварить только что услышанное. Выходит, он (вернее, его двойник) своими руками устранил беременную царицу… Да еще таким садистским способом…

— Вспомнил?! — продолжал бушевать бывший царь. — И не ты ли мне предложил такой способ избавления от супружницы и ее чудища?!

Объяснять сложившуюся ситуацию в настоящий момент было бесполезно. Царь ни за какие коврижки не поверил бы, что Иван ни в чем не виноват и творил все эти пакости тот, кто раньше занимал его тело. Иван еще раз внимательно осмотрел руки и босые ноги. Он был готов голову дать на отсечение, что тело действительно его.

— Надо было тогда тебя тоже в эту бочку запихать! — никак не мог успокоиться свергнутый самодержец. — Глядишь, утопли бы — и у меня не было бы проблем!

— Да в чем проблема-то?! — решил взять быка за рога Иван. — И кто нас в темницу запихал?!

— А он и запихал! — царь в запале обличения, как и предполагал Иван, не заметил несуразности вопроса приспешника, посвященного во все тайны царского двора. — Сынок мой явился за наследством!

— Уцелел, значит? И как он смог тебя скинуть? Где твое войско прохлаждалось в это время?

— Ты опять?! — с подозрением уставился на Ивана царь. «Ну вот, — мысленно поморщился Иван. — Заметил.

Придется срочно что-то сочинять, чтобы этот царек действительно поверил, что я потерял память».

— Но я правда не помню ничего. — Иван наклонился к царю и с таинственным видом продолжил: — Наверное, Он на меня дополнительно порчу навел…

— Это Он может. — Царь тоже произнес «Он» со значением.

«Теперь бы догадаться, что это за таинственный „Он“, — подумал мимоходом Иван. — Чтобы снова впросак не попасть».