К счастью, ее уже ждала любимая бадья и два ведра кипятка.

Арий немного удивленно посмотрел на закрывшуюся дверь. Похоже, расправа откладывалась. Но ненадолго. Девица явно вся кипит от тщательно сдерживаемого гнева, того и гляди, пар из ушей повалит.

Оглядев беглым взглядом комнату, маг заключил, что жить можно. Обстановка не отличалась особой роскошью, но вся мебель выглядела удобной и уютной. Особенно кресло у небольшого секретера, которое мужчина и облюбовал для отдыха. Да, неплохо. И что главное, никаких мерзких розовых занавесочек, вроде тех, что висели у одной мещанки, для которой маг должен был сделать приворотное зелье (но так как любовные зелья он не изготавливал, в итоге клиентка согласилась на яд для соперницы) в прошлом месяце. Устроившись поудобнее, Арий, от нечего делать, повернул непредусмотрительно оставленный в замочной скважине секретера ключ. Никаких мук совести он не испытывал — нечего оставлять ключи, где попало! Покрытая перламутром столешница тут же откинулась, открыв две полки. Так, чернильный прибор, семейный портрет, «Сказания о сотворении мира», нотная тетрадь… А это что за коробочка? Засушенный полевой цветок и простое серебряное колечко. Какая пошлость! Впрочем, не родилась же эта девица сразу в инквизиторской мантии. Возможно, раньше она была наивна, как младшая сестра. Может, даже влюблена в кого‑то.

Маг отложил коробочку подальше. Три альбома с гербарием — это надо же столько насобирать! Еще одна нотная тетрадь, старый, полустершийся детский рисунок. И дневник. Тонкая книжица, оббитая розовым бархатом. Ну‑ка, ну‑ка, почитаем…

Но почитать не удалось. Дверь ванной распахнулась и на пороге появилась хозяйка комнаты, в длинной ночной сорочке и наброшенном сверху пеньюаре. Увидев в руках мага заветную книжицу, она вихрем пронеслась по комнате и выхватила дневник из рук.

— Ты!!! Да как ты посмел?! — угрожающее шипение по — настоящему пугало. От девицы волнами исходила злость, а если вспомнить, что она до сих пор имела ничем не ограниченную власть над магом! Арий безмятежно улыбнулся, и закинул ногу на ногу. Не убила сразу, так может, и не сделает такой попытки? Тем более, что он и прочесть‑то ничего не успел. Да и вид в данный момент открывается самый приятный — пеньюар распахнулся, а вырез у сорочки… есть на что посмотреть, определенно есть.

— Совет на будущее, если не хочешь, чтобы из твоих шкафов доставали скелеты, прячь ключи.

— В моих шкафах нет скелетов, в отличие от твоих!

— Да что ты, какие у меня могут быть скелеты? У меня и шкафа‑то нет. Ни одного.

— Не смей больше прикасаться к моим вещам, понял? Это — приказ! Иначе… — Тея многозначительно промолчала и, швырнув книгу обратно на полку, заперла секретер. Ключ сразу вынула и сунула в карман пеньюара.

— Как скажешь, милая.

— Не смей называть меня милой!!!

— Хорошо, хорошо. Только не кричи так, ты же не хочешь собрать здесь всех домочадцев?

— Слушай, ты! — Тея предусмотрительно перешла на шепот, но от этого ее слова звучали еще более зловеще. — Ты меня уже достал! Я тысячу раз пожалела, что не убила тебя еще тогда, на поляне. Ты заслужил смерть! Я тебе что говорила? Молчи, не раскрывай свой поганый рот в моем доме. Что ты наговорил моей матери? Какая свадьба, какая любовь? Что я ей скажу в свой следующий приезд?!

— Дай подумать? Может правду? Ну, скажем так — «Понимаешь, мама, мой жених оказался неподходящей для меня партией, и я отправила его на костер»… — в следующий момент щеку обожгло пощечиной. Голова Ария мотнулась, волосы на миг закрыли обзор. Маг неспешно откинул с лица пряди, трогая языком саднящую губу.

Инквизиторша, потирая руку, со смешенными чувствами смотрела на быстро наливающийся красным след на его щеке. Ведь сам же виноват, мерзавец! Но, может, все‑таки не стоило?..

— Замечательно! Еще чего‑нибудь желаешь? Давай, не стесняйся, я уверен, у тебя в сумке найдутся какие‑нибудь пыточные инструменты. В крайнем случае, можно и шпильки приспособить. Вперед, я весь твой!

Нет, определенно стоило!

Женщина шумно выдохнула сквозь сжатые зубы и, отвернувшись, прошла к кровати, села на краю. Досчитала до десяти. Потом до двадцати…

— Значит так! По моим вещам не шарь! От моей сестры держись подальше. С моей матерью говори по минимуму. И попробуй только попытаться причинить вред живущим здесь людям! Я не хочу проблем, а из‑за тебя одни сплошные проблемы. За что мне это?

— За праведную жизнь?

— Замолчи! Сил никаких нет! Ванная — там! Вода еще осталась. Если хочешь мыться — мойся, только быстро. Потом ляжем спать.

— О да, я заметил, что тебе просто не терпится затащить меня в постель. Хоть бы матери и сестры постеснялась.

— Замолчи!!! О боги, пошлите мне терпения. О кровати можешь и не мечтать — ляжешь на ковре.

Маг скептически глянул на ковер.

— Твоей человечности нет предела.

— Еще одно слово, и ты отправишься ночевать в ванную, на кафельный пол!

— Все в вашей власти, госпожа инквизитор.

Больше испытывать судьбу он не стал. Да и сразу было ясно, что в свою кровать она его не пустит. А раздельные комнаты… Нет, девица явно предпочитает, чтобы он был у нее на виду. Разумно. Вот только она не знает, что никакой, даже самый строгий надзор не сможет помешать ему довести дело с распутыванием заклинания до конца.

Арий быстро умылся и вернулся в комнату. Тея уже успела забраться под одеяло и раскрыть какую‑то книгу. Маг взъерошил волосы рукой и с сомнением посмотрел на ковер.

— Я могу хотя бы взять подушку?

Инквизиторша скривилась, но все же кинула одну из подушек магу. Хотя, скорее всего, в мага… Но, как говорится, не судьба. Пристроив подушку в углу ковра, мужчина собрался было улечься, но девица его остановила:

— Можешь взять и покрывало. Вон, на кресле.

— Я вижу.

Что ж, с подушкой все было вполне неплохо, а так — и вовсе замечательно. Все же ковер — это не голая холодная земля. Свечи на тумбочке давали ровный, хоть и тусклый свет. И вообще в комнате было уютно. Арий завернулся в покрывало и закрыл глаза.

— Эй! — глаза пришлось открыть. Инквизиторша свесилась с края кровати и неуверенно смотрела на него. — Слушай, а зачем ты вообще все это затеял? Ну, со сватовством… Чего ты этим добиваешься?

Мужчина глубоко вздохнул и снова закрыл глаза, Тея успела обругать себя последней дурой, решив, что ответа так и не дождется, но…

— Да понимаешь, у меня вообще‑то впереди только подвалы инквизиции. Ближе и ближе, с каждым днем. Захотелось хоть немного еще пожить, по — человечески.

Арий замолчал, а девушка закусила губу и отползла назад, на подушку. Стало как‑то не по себе. Даже холодом повеяло. Буквы на пожелтевших от времени страницах утратили четкость, но Тея все равно продолжала в них вглядываться, думая о своем. За годы службы в инквизиции она всегда находила причину не присутствовать на допросах. Даже в подвалы заходила только на пару минут, когда вообще невозможно было отвертеться. Но при этом она понимала, что именно происходит за окованными железом дверьми. И прекрасно знала, что ждет этого… человека. С самого первого дня знала. Но не придавала этому значения, ведь всякий черный колдун заслуживает смерть в застенках, разве нет? И не важно, что он не выглядит воплощением зла, это все обман, иллюзия. Хотя умом инквизиторша понимала — ни одна иллюзия не продержится без постоянного магического обновления столь долго. И ждала, постоянно ждала, каждое утро первым делом бросая быстрый взгляд на пленника — когда же весь внешний лоск, наконец, осыплется и покажется… истинное лицо. Уродливое, полностью отражающее внутреннюю грязь. Не вызывающее сомнений и симпатии. Хотя надежда на это увяла уже на второй день. Остались недоумение и обида. Лицо мага было красивым, слишком красивым, Тея всю свою жизнь стремилась держаться от таких подальше. Ибо мужчины с такой внешностью вблизи были просто невыносимы — самовлюбленные, самодовольные, привыкшие к всеобщему поклонению.