Темный маг, суровый властелин Авангарда, гроза и ужас всего материка лениво потянулся и встал из‑за стола. Его рабочий кабинет не отличался большими размерами, однако туда были втиснуты громоздкий письменный стол, изготовленный по специальному заказу из мореного дуба с множеством ящиков, два стеллажа почти до самого потолка, забитые под завязку книгами и папками с бумагами, которые могли понадобиться магу в любую минуту и удобное мягкое кресло. Пол полностью застилал толстый ковер, а на стене, прямо напротив стола висела единственная картина — лесной пейзаж, весь пропитанный светом. Свободного пространства в кабинете было очень мало, но самому магу места вполне хватало, он специально выбрал именно эту комнатушку, где ничто не могло помешать его творчеству. И уж тем более, сюда ни при каких обстоятельствах не допускались посетители. Впрочем, ничего не мешало самому магу возиться со своими бумажками в любой части замка, что маг, впрочем, и делал. Точно такие же стеллажи стояли и в его спальне. Но над рукописью учебника он работал только здесь.
Маг подошел к окну, на ходу поправляя бархатный камзол — с тех пор, как Арий вернулся из Пустошей, он тщательно заботился о своей внешности, а уж после того, как стал властителем Авангарда! Владыка темных сил не имеет права выглядеть небрежно. Все накладывает свой отпечаток. Впрочем, что уж греха таить — Арию нравилось носить одежду из тонких, легких дорогих тканей. А еще больше ему нравилось наблюдать, как удивленно вытягиваются лица у тех, кто видит его впервые. И подумать только, когда‑то он был недоволен своей внешностью и телосложением, хотел выглядеть более представительно. Тонкая кость, нежные черты лица и вьющиеся волосы создавали этакий невинный образ. Юношу бесило, что его никто не воспринимает всерьез. Но этот период прошел довольно быстро, уже к двадцати трем годам молодой маг осознал, как удобно, когда ты не вызываешь подозрений, в тебе не видят угрозы. И еще более удобно, что такая внешность останется с ним навсегда. Никто не мог дать сильнейшему темному магу материка больше двадцати — двадцати двух лет. А уж в народе образ властителя зла был и вовсе овеян легендами.
Убедившись, что его одежда и волосы в полном порядке, Арий лениво глянул в окно. Ну конечно, а чего он еще мог ожидать? На ограждающей замок высокой стене замерла одинокая женская фигура. Узкое темно — синее платье выгодно подчеркивало гибкое стройное тело, накинутая на плечи тонкая шаль развивалась по ветру, словно крылья. И так же развивались длинные, до пояса, темные, будто присыпанные пеплом, волосы. Чувственные губы мага тронула легкая улыбка. Все‑таки все женщины склонны к легкой театральности, куда же без этого? Вот бы сюда какого‑нибудь барда, чтобы сложил трогательную длинную балладу о принцессе, ожидающей из десятилетнего похода своего рыцаря. Ага, и все десять лет она так и простояла на стене! Или художника, чтобы увековечил эту романтичную картину в красках.
Но, к сожалению, за вглядывающейся вдаль женщиной наблюдал весьма неблагодарный зритель, не склонный к сочинительству стихов или рисованию…
Маг отвернулся от окна. Ну и что толку стоять на продуваемой ветрами стене? Для возвращения отряда все равно еще слишком рано. Кому нужна эта картинность? Разве что, ей самой… Арий сгреб со стола исписанные бумаги, поправил стопку и убрал в ящик. Да, до возвращения отряда с задания еще как минимум час. Ко всему прочему, людям надо дать отдышаться и привести себя в порядок — пусть хоть переоденутся, кровь смоют. Дело не настолько важное, чтобы сидеть в тронном зале и ерзать от нетерпения, ожидая немедленного доклада по прибытии. Чем бы таким пока заняться? Пожалуй, стоит подняться к женщинам. Да, давно он не навещал своих наложниц! Стоит, еще как стоит немного расслабиться, выпить бокал вина, послушать тихий перебор струн… И проведет он это блаженное время, пожалуй, с Лианной. Прекрасная бронзовокожая уроженка Пустошей была второй из наложниц, появившихся после его воцарения на престоле. И первой из тех, что ему преподнесли в дар. А так же одной из немногих, кого он решил оставить. Ее необычная для «цивилизованных» городов внешность — слегка неправильные черты лица, миндалевидные, чуть раскосые влажные глаза, полные губы, черные, струящиеся по прямой спине водопадом волосы, навевали приятные воспоминания о годах, проведенных в Пустых Землях. Выжить в Пустошах может не всякий, выжженная солнцем степь сменяется пустыней, или островками чахлой растительности. Среди всего этого редко встречаются настоящие оазисы. За плодородные земли, война между многочисленными племенами и царствами, ведется по сию пору. Чужаков там принимают с опаской, не доверяя первому встречному. И проявившему слабость там не выжить, и, тем более, не стать своим. Наибольшую ценность в Пустошах имеет не золото, не драгоценные камни, а обычная вода. А в людях — и в женщинах, ценят, прежде всего, не красоту, а силу духа, характер. Жизнь там всегда тяжела, но Арий смог приспособиться к ней. И тамошние порядки стали ему вполне родными.
Хотя, о Пустошах хорошо вспоминать, полусидя на мягком лежаке и попивая прохладное вино в объятиях Лианны, а вот вновь оказаться посреди иссушенной солнцем земли, вдохнуть сухой, пропитанный пылью воздух все же не хотелось бы.
Очередной порыв ветра с силой дернул волосы назад, доброкачественно спутывая их в колтун. Даже страшно представить, КАК потом придется их распутывать. Пожалуй, ЭТО будет гораздо проще срезать, чем расчесать. Надо было все‑таки связать волосы в узел или заплести косу. Ивенна прикрыла слезящиеся от ветра глаза. Сколько она уже здесь торчит? Час, больше? Как узнать? И для чего? Ведь куда лучше ждать в собственной комнате, в удобном кресле. Достаточно было просто приказать, и ей бы сообщили о возвращении отряда. Ведь она все еще могла приказывать. Но сидеть в четырех стенах просто не было сил. Все существо нелюди требовало хоть каких‑то действий. Хотя бы подняться на стену. Стоять на свежем воздухе под ударами безжалостного ветра все же лучше, чем метаться, как зверь, в четырех стенах. По крайней мере, для нее — лучше.
Они уехали часа два назад. Без телепорта. Пока приедут на место, пока выполнят задание, а ведь еще придется возвращаться, тоже своим ходом. Ждать еще долго. Какой у них приказ? Ивенна не знала. Она пришла в тронный зал слишком поздно, уже к концу инструктажа. Она даже не знала, что Арий собирает воинов. Узнала слишком поздно. И сразу же пошла к нему, но не опоздала и ничего толком не услышала. На заданный как бы между прочим вопрос — «Почему же не позвали меня?», она получила простой ответ — «Потому что ты не едешь. Не в этот раз». Произнесенные самым доброжелательным тоном слова словно хлыстом ее огрели. Можно было остаться и дослушать хотя бы конец разговора, но Ивенна развернулась и ушла. «Ты не едешь»… Внешне все выглядит как раньше, как будто ничего не произошло тогда, полторы недели назад. Но ведь это невозможно. На самом деле все очень изменилось…
… Боль накатила внезапно. Еще секунду тому Ивенна слушала выплевываемые Ником слова, горькие слова, а в следующее мгновение они растворились, перестали существовать, так же, как и мир вокруг. Не было больше ничего, кроме этой боли, разлившейся по всему телу из левой руки. Нелюдь не могла даже дышать, а ведь ей не привыкать к боли. Она была уверенна, что не боится ничего. Раньше. А потом все застила кроваво — красная пелена, и женщина вообще перестала существовать.
Сознание возвращалось медленно, неохотно. Сначала возникли какие‑то обрывки мыслей, становящихся все более связными. Это… конец, или еще нет? Собственное тело не ощущалось, как будто его и не было. Глаза… она ничего не видела. Закрыты они, или открыты? Кругом такая тьма! Это и есть тот свет? Хорошо бы. Ведь если она еще жива, то минувшая боль ей скоро покажется легкой разминкой. Пытки физические — еще куда ни шло, но ЭТО! Таэн так не умел. Внезапно Ивенна осознала, что дышит. Кислород с трудом, но проталкивается в легкие. Значит, все‑таки жива. И ощущения вернулись. Да, боль полностью оставила ослабевшее тело, пока оставила, но левая рука онемела от кончиков пальцев до локтя. А все остальное… нелюдь поняла, что лежит. Причем лежит на чем‑то твердом и холодном. И вообще, она вся промокла, будто на нее ведро воды вылили. Пот — всплыла догадка. Платье просто промокло от пота и сейчас, когда боль ушла, а сознание вернулось, ей безумно холодно. Нечеловеческое усилие — и Ивенна все‑таки смогла распахнуть глаза. В поле зрения попал алый кусок ткани — рукав платья, пол — она на нем лежала и стена, виднеющаяся в отдалении. Светлая, с легкими разводами каменная плитка. Зал отдыха. А значит… Еще одно неимоверное усилие и Ивенна смогла перекатить голову в другую сторону. Да, это она сделала зря. Теперь прямо перед ее лицом была нога. Мужская нога в сером сапоге из тончайшей замши, шитой по голенищу золотом. Носок ноги небрежно качнулся туда — сюда.
