– Четыре… – шепчет она. – Уже четыре… Теперь еще мама…

Садху сидят на камнях, скрестив ноги, курят ритуальные трубки. Перед каждой затяжкой они выкрикивают мантры. Славят своего господина, призывают своих братьев разделить с ними этот непостижимый экстаз…

Над могилами воет метель, засыпает все белым, как пепел, снегом. Аля одновременно и там, и тут… среди каменных постаментов для кремации, в окружении блаженных шиваитов…

Гор окунает палец в пепел от чилома, мажет лоб сначала себе, потом Але. Садху кладут пепел на язык, как бы причащаясь Шивы…

– Почему бы тебе не развестись с ним?

– И что дальше? Выйти за тебя?

– Ну да.

– Насмешил! – скривилась Тамара, отдыхая после жарких любовных объятий.

– Значит, я гожусь только для секса?

– Не начинай! – разозлилась она. – Хочешь испортить мне настроение?

Антон Рябов, с которым Тамара изменяла мужу, работал менеджером в той же рекламной фирме, что и она. Молодой, спортивный, без вредных привычек. Они оба вели здоровый образ жизни, посещали один и тот же фитнес-клуб и сошлись на почве общих интересов.

– Ты все еще любишь его?

– Пф-фф-ф…

– Почему же тогда продолжаешь жить с ним?

– А где мне жить? Это, между прочим, его квартира. Мы в прошлом году ремонт сделали, новую мебель купили.

– Переезжай ко мне.

– В Мытищи? Ютиться в старой двушке вместе с твоей мамой? Нет уж, уволь!

– Будем снимать квартиру… – тоскливо вздохнул Антон.

– На какие шиши?

– Тебе не угодишь.

– А ты не старайся. Зачем я тебе нужна? У меня скверный характер, я плохая хозяйка, зато люблю хорошо одеваться и трачу на тряпки кучу бабла.

– Намекаешь, что я зарабатываю меньше твоего Шестакова?

– Тут и без намеков все ясно.

– Мне обещали повысить зарплату.

Тамара рассмеялась, повернулась на бок и погладила любовника по голове, как ребенка. У нее было стройное холеное тело, безукоризненная грудь и широковатые бедра, которые не портили ее фигуру. На вид ей ни за что не дашь тридцати лет. Выглядит на двадцать пять, не больше.

– Наивный ты, Антоша, и совсем не понимаешь женщин.

– Просвети меня…

– Лучше оставайся в заблуждении!

Он потянулся к ней губами, она, смеясь, отстранилась. Антон нахмурился и заявил:

– Наверное, ты права. Если я узнаю, что у тебя на уме… то убью тебя!

– Да ты что? Правда? И каким же образом? Задушишь во время оргазма?

Они опять обнялись и принялись целоваться. Сумрак спальни рассеивал зеленый ночник.

– Мы как будто в аквариуме, – прошептал Антон, давая волю страсти. – Весьма эротично…

Когда оба выдохлись и оторвались друг от друга, он сказал:

– Думаешь, твой Шестаков там один?

– В Гоа? Вряд ли. Но мне плевать, с кем он развлекается. Я ведь тоже не теряюсь.

– Почему он не берет тебя с собой?

– Мне не нравится Индия. Все эти полоумные индусы, йоги, нищета, сутолока и грязь. Такое впечатление, что они деградируют под видом духовного просветления.

– Ты его не ревнуешь?

– Шестакова? Какой смысл ревновать? Я позволяю ему порезвиться в свое удовольствие, и он благодарен мне за это. Потом он возвращается, будто ничего не было, и снова припадает к моим ногам.

– Ты спишь с ним?

– Иногда…

Антон приподнялся на локте и посмотрел ей в глаза.

– Когда-нибудь я все-таки тебя убью!

– Только во время оргазма, – усмехнулась она. – Обещаешь?

– Как ты можешь отдаваться ему после… после…

Его голос сел от волнения и обиды. Чем сильнее он злился на Тамару, тем острее желал ее. Его возбуждала эта ее холодная рассудочность, эта беспринципность.

– После тебя?

– Нет! После его индийских похождений! Тебе не противно ложиться с ним в постель, зная, что еще вчера он ласкал другую? Какую-нибудь грязную индуску?

– Шестаков весьма разборчив. Он врач и придает большое значение личной гигиене. С кем попало он сексом заниматься не станет, уж будь уверен.

– Ах, вот как! – вспылил Антон. – Вы друг друга стоите!

– Конечно, милый…

– Он в курсе, что ты ему изменяешь?

– Думаю, он догадывается.

– По-моему, вы оба чокнутые. Больные на всю голову!

Тамара улыбалась, довольная. Она обожала дразнить Антона и выслушивать его ревнивые упреки. Он по-настоящему влюблен в нее, тогда как она играет с ним в кошки-мышки. Мучает, терзает и наслаждается его страданиями.

– Твой Шестаков, небось, регулярно заваливает на кушетку симпатичных пациенток. Я слышал, что гомеопаты заставляют людей раздеваться догола.

– Когда-то он и меня раздел. Я пришла лечить нервы и получила эффективную терапию. До сих пор не жалуюсь.

– Не испытывай мое терпение! – взревел парень.

Тамара веселилась от души. Ее муж был слишком сложным человеком, а с Антоном все просто. Он полностью зависит от нее, не в пример Шестакову. От того никогда не знаешь, чего ждать. Она думала, что вполне изучила своего супруга, однако он заставил ее усомниться в этом.

– На прошлой неделе я записался к нему на прием, – вдруг выпалил любовник.

– Ты с ума сошел? – растерялась она. – С какой стати?

– Любопытно мне, как он людей лечит. Может, колдовством каким приманивает? Услуги-то у него дорогущие, а под кабинетом целая очередь. Им по записи назначено, а они загодя приходят, сидят и сплетничают. Одни бабы, чтоб ты знала. Расфуфыренные, надушенные, пальцы в перстнях, глазами так и стреляют. Наверняка они надевают на прием самое лучшее белье…

– Да знаю я, знаю.

– Видать, твой Шестаков по женской части мастак.

– Своего не упустит, – кивнула Тамара, лениво потягиваясь.

– И ты спокойна?

– Тебе-то что за дело, Антоша? Это мой муж, а не твой.

– Ну… я за тебя переживаю.

– Переживальщик нашелся! Кстати, кто-то из пациенток пишет угрозы на мою страничку в «Фейсбуке». Я не принимаю это всерьез. Обычная бабская злость.

– Угрозы? И ты терпишь?

– Некая барышня зарегистрировалась как Маша Веткина, я сдуру добавила ее в друзья, и пошло-поехало. Шестаков говорит, что никакой Маши Веткиной среди его больных нет.

– Естественно! В Интернете можно назваться любым именем.

– Вроде ерунда… а мне порой бывает не по себе, – призналась Тамара. – Шестаков в последнее время ведет себя странно. Ударился в какие-то восточные штучки, где-то пропадает сутками, таскается в Индию. Он и раньше любил ездить в Гоа, но теперь это похоже на манию. Порой мне кажется, что он… употребляет наркотики! Я ни разу не видела у него ни колес, ни травки, а отделаться от подозрений не могу. Иногда в квартире чувствуется какой-то запах…

– Индийские благовония, – кивнул Рябов. – У вас ими все пропахло.

– Он может где-то прятать наркоту, если доза маленькая. Я постоянно думаю об этом. Дошло до того, что я стала приглядываться к его венам, нет ли следов от инъекций. Представляешь? Он заметил, раскричался.

– А ты?

– Что я? Тоже кричала. Потом он предложил выпить, и мы помирились. В ту ночь он был особенно нежен.

– Ты нарочно меня бесишь? Хочешь проверить, на что я способен в гневе?

– Я от тебя не скрывала, что замужем и разводиться не собираюсь.

Молодой человек отбросил простыню, встал и прошелся по спальне, обставленной в восточном стиле. Вероятно, по вкусу хозяина. Синие шторы в звездах, афганский ковер, широкая кровать с пологом, много подушек, кованые подсвечники на ножках.

– Ты с ним поднаторела в «Камасутре», да? Какие позы у него любимые?

– Прекрати…

– Чем он приворожил тебя? Тем же, чем и своих пациенток? Индийским сексом? Что же особенное он тебе показывал?

– Хватит, – процедила Тамара.

– Он тебе дороже меня, – понесло Антона. – Ты спишь то с ним, то со мной, сравниваешь. Я боюсь спросить, в чью пользу это сравнение.