- Искала редкие растения, - само собой разумеющимся тоном ответила она, сложив руки на коленях.

   - Ты не ведьма, - обличающе бросила жрица, - но владеешь Силой. Как такое возможно?

   Мила хитро улыбнулась:

   - Но если есть вампиры-маги, то почему не может быть простых людей, обладающих Силой, но не Даром.

   Ванда довольно хмыкнула. Девчонка не так проста, что ж, тем лучше для нее. Попробуем зайти с другой стороны.

   - Ты приехала с Брайасом, не так ли? - Ванда заметила, как на миг расширились зрачки девушки, когда она произнесла имя мага. Хм, забавно. - Я вижу у тебя кольцо на безымянном пальце. Вы помолвлены?

   - Нет. Этот перстень - просто амулет, - девушка чуть равнодушно повела плечом.

   - Амуле-е-ет? Неужели защитный? - в голосе женщины слышался подвох.

   - Сигнальный, - усмехнулась Мила. - Чтобы Брайас на похороны успел, если что.

   Женщина понимающе улыбнулась.

   - Значит, это из-за него он так быстро умчался на озеро? - спросила она, с интересом разглядывая перстенек. - Что же там такого произошло, что целого архимага, едва вперед ногами не привезли?

   Судя по тому, как быстро девчонка взметнула на нее глаза и просто впилась взглядом в лицо, это было для нее новостью.

   - Надеюсь с ним все в порядке? - осторожно спросила она.

   - Надеяться никогда не поздно, - ехидно улыбнулась Ванда.

   "Если она так спокойно говорит, значит, Брайас жив" - решила Мила. Во всяком случае, мертвый архимаг может доставить ей массу беспокойств от Ковена, будь она хоть трижды Верховная. Заметив беглый взгляд девушки на окно, Ванда как бы невзначай заметила:

   - Сейчас уже поздно. Будет гораздо уместнее, навестить его завтра.

   Неожиданно девушка хмыкнула, и чуть насмешливо прищурив глаза, спросила:

   - Кто вы?

   - Хм, кажется, я уже отвечала на этот вопрос,- удивилась Ванда.

   Мила усмехнулась:

   - Я имею в виду, кем вы были до того, как стали вампиром? И как вы им стали? Нам обеим есть, что услышать, и есть, что рассказать. Почему же просто не обменяться своими историями? - предложила она. - Не обязательно потом их пересказывать другим.

   Ванда ненадолго задумалась. И в самом деле, почему бы и нет? В конце концов, ее история была так давно, что теперь все прошлое не имеет никакого значения. А история девчонки... Ее история еще впереди, но так хочется услышать хотя бы начало легенды.

   - Хм...- протянула она. - Ну что ж, слушай. Я выросла в маленькой деревушке в самом сердце Валлии. Никто и не ожидал, что у дочки пастуха может проявиться Дар. Впрочем, тогда и сам Дар считали Бессовым проклятьем, и когда он прорезался, всей деревней было решено избавиться от нечистого семени. Тогда же припомнили и то, что я подкидыш, и что гроза страшная была, когда некто постучался в дверь хаты и, вручив заспанному пастуху сверток и пару золотых, пропал, словно и не было.

   Посадили меня в челнок, дали краюху хлеба и отправили вниз по Калине, чтобы Бесс и Максия сами решали судьбу проклятой. Сначала даже руки хотели связать, но потом решили, что пятилетней ни за что не справиться с Калиной, больно речка шалая. Сначала ровно-ровно идет, а потом пороги крутые, где водяной воду крутит. Вот на тех порогах я и перевернулась, а разбойники, караулившие торговые лодки, увидели и пожалели меня - вытащили из воды. И стала я жить у разбойников...

   Мила бросила мельком взгляд на стену с оружием. Что ж, теперь понятно, откуда такая любовь к колюще-режущему.

   - Разбойники хоть и люди не грамотные, но к Дару относились спокойно, порой даже поощряли. Если, к примеру, надо было напугать парочку королевских рыцарей, охраняющих казначея. Они пульсаров боялись, больше, чем стрел и камней, и уж тем более чем кучки облезлых, голодных мужичков. Со мной у них дела пошли лучше, и жили мы теперь в сытости и богатстве. Я еще с тех пор начала деньги копить и на хорошее оружие тратить. Жар, разбойник, что взял меня на воспитание, говорил, что Дар нужно охранять, и хорошее оружие - это кожаный доспех, а владение оружием - это уже броня. С тех пор, владение Даром и оружием для меня стали равноценны.

   Но все когда-нибудь заканчивается, и однажды на пороги нагрянула королевская стража и всю банду повязали. Жар тогда успел спрятать меня в какой-то норе, а сам побежал дальше в лес, уводя за собой солдат. Даже не помню, сколько я в той норе просидела, а когда вылезла, пошла на то место, где была разбойничья стоянка. Там на сучьях вся наша банда была повешена, но Жара среди них не было.

   "Наверно, в город его увезли"- подумала я и решила отправиться в столицу. Пешком до нее дней пять пути, а на лодочке за сутки добралась, как раз на казнь успела. В городе по этому случаю большой праздник устроили: бабы в ярких юбках, мужики в белых рубахах, детишки бегают радостные, леденцы и пряники кушают.

   - Знаешь, - Ванда посмотрела Миле прямо в глаза, впервые вспомнив о ее присутствии, - я была рада, когда Жара казнили. Там, в застенках, над ним здорово потрудились, ни одной косточки живой не осталось, так что смерть для него избавлением стала.

   Тогда я поняла, что есть вещи пострашнее смерти, и не стоит ее бояться. Я еще долго стояла посреди площади, глядя на него, повешенного, пока одна добросердечная старушка не подобрала меня. Травницей оказалась.

   Мила улыбнулась - теперь понятно, откуда стол с травами.

   - Стала я у нее в подмастерьях ходить, Даром старалась не пользоваться, да разве шило в мешке утаишь? Когда она узнала, что я ведьма, то перепугалась, но прогонять не стала. Переехали мы с ней в одну глухую деревеньку, что на Валльском кряже стоит, на границе с Элирией. Там я жила до поры, до времени.

   Тут жрица грустно улыбнулась:

   - Мне тогда пятнадцать исполнилось, когда я влюбилась. Как же его звали?.. Хм. Не помню. Кажется, Данькой. Красивый парень был, полукровка - от отца, валлийца - каштановые волосы, а от матери, эллирийки - серо-голубые глаза и смуглая кожа. По нему все девчонки сохли, а он меня выбрал. Я тогда отчаянная была... Как заглянул он мне в глаза, и слова нежные сказал, так и растаяла я. Позволила ему меня за руку взять да в поле увести... А через неделю уже за другой бегал. Злые языки порой бывают острее самого острого клинка, и бьют в самое сердце, к несчастью у травницы сердце было послабей моего, вот оно и не выдержало. Тогда я поняла, что слова любви еще ничего не значат, а слова толпы могут бить больнее хлыста.

   В комнате вновь воцарилось молчание, было слышно, как затрещала свечка, стоявшая на столе. Женщина посмотрела на нее, и пламя тут же выровнялось и вновь засветило теплым, мягким желтым светом. Повернувшись к Миле, она продолжила:

   - После смерти старушки жить в деревне стало совсем невыносимо. Тогда я решила бежать в Элирию. В те года она была разделена на несколько маленьких княжеств, каждое размером с Орру. Там я познакомилась Рысем - плутом и искателем приключений. Я рассказала ему всю свою историю, и он пожалел меня - сам был сиротой без роду, без племени, сам с ворами и разбойниками рос. Так мы с ним и скитались по всему побережью, кого надуем, кого вокруг пальца обведем, где подработаем. Чаще, конечно, наемниками работали. Эллирийцы вообще спокойно относятся и к колдунам, и к женщинам с мужской работой. Им главное, чтобы работа была сделана хорошо, а остальное - не важно.

   И вот как-то раз нанял нас один человек, чтобы мы на Драконий остров сплавали - там еще тогда драконы водились - и шкуру этой ящерицы ему привезли. Денег давал - целое состояние! На те деньги можно было каменный дом в городе купить и еще лет пять жить, ни в чем не нуждаясь. В общем, поплыли мы на тот остров. Драконы встретили нас, как дорогих гостей: к ним не часто люди заглядывали, все больше боялись. Или засылали всяких наемников, чтобы те им ночью голову отрубили, а кровь и шкуру хозяину отвезли. Когда ночь пришла, Рысь решил дело свое исполнить, а я помешала ему, не захотела подлостью за добро и радушие платить. Тогда Рысь решил сначала от меня избавиться, а потом дракона забить. Тогда я поняла, что предать может даже тот, кого ты считаешь своим другом. Рысь тогда сильно ранил меня, но Драконы выходили меня, вылечили, и у себя оставили.