А он-то еще рассчитывал найти где-то здесь вход туда. Вот и нашел. Жаль только, что никто не позаботился снадбить его в дорогу парашютом.

Он просто попал не в тот уровень. Но как же ему теперь было пробраться в нужный – не коммуникациями же? Или все-таки воспользовавшись телепортом, принципа действия которого он не знал?

Его заставил вздрогнуть возникший вдруг механический звук: стальная загородка, прикрывавшая люк, стала медленно опускаться. Последняя полоска света скользнула по ногам Степана, потом крышка полностью перекрыла отверстие, и он очутился в кромешной темноте.

Итак, тут делать было больше нечего. И он пошел назад – медленно, ничего не видя, надеясь найти на ощупь выход из этой вентиляционной трубы. «Не затем ли мозжорги перекрывают вентиляцию, – думал он, – чтобы закупорить основной отсек и запустить туда космос, то есть убить все-таки заложников вакуумом? И все из-за диверсанта, оказавшегося у них на борту? Может быть, они уже и взрывное устройство пытались включить, да оно у них не сработало (по понятным нам причинам)? Да нет, скорее это походило на предупредительные меры, но к заложникам, выходит, ему уже не попасть, и, значит, при нападении псифов их гибель становилась неизбежной.

Что же Степану оставалось? Попробовать овладеть центром управления. Попытка не пытка, к тому же, побывав «на небе» и заглянув вниз, он понял, что находится сейчас вблизи торца станции и скорее всего именно в этом районе, судя по вспоминаемому плану, располагается центр управления. Да будь он даже с противоположного края – доберемся! Тут главное – задаться целью.

Для начала следовало выбраться из коммуникаций. Если даже допустить, что центр управления где-то рядом, не имело смысла лазить в его поисках по коллекторам, да и Мрумор однозначно дал понять, что таким путем можно пробраться лишь к заложникам, а про центр твердил одно – «невозможно».

«Вот мы это и проверим», – думал Степан, пробираясь на четвереньках по узкому ответвлению, куда он попал, как червяк, заблудившийся в путанице потайных нор, скрытых в потолках и стенах. Откуда-то доносились голоса; стараясь двигаться потише, он свернул в нащупанный справа боковой проход – звуки голосов немного усилились. Он прополз вперед, где они почему-то стали едва слышны, вернулся и, так и не поняв, откуда идет звук, стал слушать со все возрастающим интересом.

– От кого он получил такое задание – от псифов или от людей? – спрашивал уже знакомый Степану вибрирующий голос.

– О, люди в этом ни в коей мере не участвуют! – воскликнул другой голос, знакомый ему еще лучше. – Лишь этот человек, продавшийся псифам за неслыханную, астрономическую цену!

«С-стерва!» – подумал Степан, мысленно протягивая руки к горлу Бяксы.

– Речь идет о возрождении к жизни его планеты?

– Да, речь идет о планете, и они настолько верят в его успех, что согласились начать работы немедленно, можно сказать – авансом.

После небольшого молчания мозжорг сказал:

– Это слишком абсурдно, чтобы быть правдой, и нелепо для лжи.

– Это – правда.

– Чем вы можете доказать свои слова?

– Я была свидетелем при подписании этого договора. И мне была выдана его копия. Вот она.

– Поднимите бумагу над головой, вверх надписями. Так.

Последовала пауза, затем мозжорг спросил с некоторым удивлением:

– Правильно ли я понял, что этот Остров – не его планета?

– Пока нет, но после такой услуги он рассчитывает стать там полновластным диктатором.

– Но здесь оговорено условие о возвращении его на родину.

– Конечно, – Степану показалось, что она усмехается. – Ведь Остров еще не скоро станет пригодным для жизни!

Вновь повисла тишина, а когда мозжорг задал следующий вопрос, его электронный голос звучал глуше:

– Он обязуется использовать все имеющиеся в его распоряжении способности. – Степан помнил этот пункт – на нем в свое время настоял Мрумор. – О каких способностях идет речь? – спросил мозжорг.

– Я уже говорила, что этот человек – профессиональный террорист и убийца, одно время работал в нашем отделении Службы Спасения, был инструктором спецгрупп, потом пропал и был объявлен в розыск по обвинению в особой жестокости…

Степан с удивлением слушал все новые подробности своей сногсшибательной биографии: убийство премьер-министра на Даомо, захват транспорта с черным мискалем (знать бы хоть, что это такое), и ограбление на Вакс-5 складов с оружием. «Что она несет?» – все больше удивлялся он.

– …Наконец наша Служба Безопасности напала на его след. Я вышла на него и была свидетельницей, как он стал наемником псифов. Поверьте, он в состоянии справиться с этим заданием. Тем более мне известно, что в его переводящее устройство… Вы ведь его не отобрали? Так вот, в него вмонтирован секретный прибор – украденная военная разработка. С его помощью он может вывести из строя любую аппаратуру. Боюсь, ему ничего не стоит проникнуть в ваш центр управления…

Может, Бякса и не знала, что этим ее словам они уже получили сегодня косвенное подтверждение – когда он удрал из их «мертвой зоны», срубив заодно энергию на «этаже».

– Вы ошибаетесь, – спокойно сказал мозжорг. – Да, ему пока удалось скрыться, но скоро он будет захвачен. И тогда…

– Этого человека нельзя захватить, – отрезала Бякса. – Его можно только убить!

Мозжорг ничего не ответил. Бякса тоже молчала. Но Степан услышал достаточно. Он пополз дальше, размышляя о том, как иногда можно ошибаться в людях. Причем не только в хорошую, но и в плохую сторону. И как в последнем случае бывает радостно узнавать, что ошибался. Черт его знает, что было намешано в этой стервозной Туазе, но кто бы мог подумать, что она способна так блестяще просчитать партию партнера? Явиться в нужный момент и выдать именно то, что требуется для успешного выполнения невыполнимой миссии! До этого не додумались псифы, да и сам он не сообразил, что для успешной работы следует всего-навсего запугать врагов до полусмерти – так, чтобы они всерьез задались целью его уничтожить.

Но вот наконец он вывалился из какого-то шкафа и обнаружил, что находится в жилом коридоре, где по-прежнему горят аварийные лампы. Не разобрались еще, выходит, с учиненным им замыканием – не до того, поди, да и, видать, серьезное что-то у мозжоргов в этом секторе его стараниями полетело.

Выбравшись «на свободу», Степан первым делом отряхнулся: «Как-никак в „центр“ направляемся, надо выглядеть!» Потом прислушался: справа из-за дальнего поворота доносились какие-то звуки. Теперь он не собирался избегать шумов, напротив – стремился к ним. Поэтому он направился туда и, едва свернув, встретился с прене-приятнейшей штукой: по коридору ему навстречу бежал, ловко перебирая длинными паучьими ногами, металлический агрегат, напоминающий перевернутый таз, утыканный излучателями. Не успел Степан притормозить, чтобы избежать столкновения с аппаратом, как на его глазах разыгралась небольшая драма: таз скакнул в сторону, выпустил неоново-красный луч, но одновременно споткнулся и тяжело грохнулся об пол. Луч прочертил на стене черную полосу и уперся в потолок, откуда через мгновение хлынула с шипением и паром молочно-белая жидкость. Заливаемый обильными струями таз все порывался вскочить, но только искрил и дергался, а вскоре окончательно затих.

Спокойно стоя в сторонке, Степан пронаблюдал даже с некоторым сочувствием его трагическую кончину и пошел дальше, уже слыша краем уха новый металлический топот. Не прошло и пяти секунд, как второй такой же таз вылетел ему навстречу и почти сразу внезапно и необъяснимо лишился двух передних конечностей – они неожиданно на всем скаку отвалились, и разогнавшийся робот полетел кувырком под ноги Степану. Тот посторонился, глядя, как машина-убийца громыхает мимо, ударяется в своего неподвижного собрата и замирает на спине, беспомощно суча оставшимися ногами, как перевернутая жужелица.

Не сказать, чтобы Степан был всему этому очень рад, а даже немного разочарован: он предпочел бы иметь дело с живыми агрессорами. Нет, он не был садистом, просто хотел бы кое о чем их порасспросить. А с железяк какой спрос? И он двинулся дальше, в надежде повстречать рано или поздно где-то тут мозжоргов. Но его слуха по-прежнему достиг лишь нестройный цокот множества металлических ног.