Выйдя из лифта и неуверенно вставляя при тусклом свете ключ в дверной замок, Тамара вдруг почувствовала движение за спиной. Она быстро обернулась и не сдержала пронзительного визга: от лестничных ступенек к ней метнулась огромная тень.

Уронив ключи на пол, Тамара рефлекторно пнула нападавшего ногой. Удар пришелся ему в живот и оказался столь силен, что мужчина, захрипев от боли, согнулся, отлетел назад, ударился головой о перила и покатился по лестнице вниз. Больше всего удивляясь своей прыти, Тамара постаралась справиться с сотрясавшей ее дрожью и одновременно прислушивалась к тому, что происходит внизу, на площадке между этажами. Там было тихо, и она, упав на колени, принялась искать на грязном полу ключи. «Да где же они?! Где эти ключи? Что-то там тихо!»

И лишь сейчас она как бы разглядела, вспомнив, лицо нападавшего. Ее озарило: это был Воротников!

«Откуда он тут взялся? Что ему нужно? — замерла Панкратова. — Неужели он убился?!»

Она осторожно подошла к лестнице и выглянула из-за угла лифтовой шахты: смутно различимый в синем свете сверху и в желтом снизу, на полу возле горловины мусоропровода копошился ее шеф.

— Валерий Захарови-и-ич? — позвала Тамара. — Что с вами?

Встав на четвереньки, он помотал головой и застонал:

— Черт, что случилось? Ничего не понимаю! — Он, пошатываясь, с трудом поднялся и тут же, не в силах стоять, привалился к стене. — Извините, Тамара Владиславовна, я… ждал вас и вдруг… ничего не понимаю! Поскользнулся, что ли?

Валерий Захарович выпрямился. Он осмотрел свой костюм, потрогал пятна на пиджаке и брюках, понюхал пальцы и взвыл:

— Да что это?!

— Соседям лень собачку выгуливать, и они ее просто выпускают, — объяснила Тамара, с трудом сдерживая смешок.

— Смотри-ка, — шеф задрал голову к Панкратовой и поделился с ней радостью: — А бутылка-то цела! Вот цветы, — он пнул остатки раздавленного букета, — испортились. А бутылке — ничего!

Шеф стоял внизу встрепанный, перемазанный, с косым белым треугольником рубахи поверх брюк, синий сверху, желтый снизу, с бутылкой, с задранной к затылку рукой, и радовался!

Тамара, держась за стеночку, сползла к полу от хохота. Она смеялась, а Воротников топтался около мусоропровода, брезгливо осматривая себя. Тамара пыталась успокоиться, но каждый ее взгляд на ошарашенного шефа вызывал новый приступ смеха. На площадке внизу лязгнул замок, и яркий прямоугольник света из квартиры хозяев собаки упал на ступени и на Воротникова.

— Что тут происходит?! Пошел вон, бичара! Сейчас пса спущу! — рявкнул мужской голос.

Он отрезвил Панкратову и вернул способность к сочувствию.

— Все в порядке! — крикнула она вниз и позвала Воротникова: — Валера! Давай, поднимайся скорее.

Она быстро нашла ключи, оказавшиеся на самом виду, и отперла дверь. Но когда шеф вошел в ее тесную прихожую, Тамара сморщилась от идущей от него вони:

— Эк вы извозюкались. Раздевайтесь, я попытаюсь… Ой!

Несмотря на то что брюки были широкими по моде, они не перенесли кувырков. Швы не выдержали, брючины держались только на ремне и на нескольких ниточках. И Тамара затряслась от нового приступа хохота. А Воротников, неуклюжий, но послушный, уже раздевался. Как она и велела.

— Я бы мог помыться? — спросил Валерий, показывая ей грязные исцарапанные руки. Лицо у него тоже пострадало: щека и кончик носа были сильно ободраны.

— Эк вас! Идите в ванную.

Воротников юркнул мимо Тамары за дверь ванной. Но почти сразу же высунулся, тщетно пытаясь спрятать себя ниже пояса.

— Это… а потом? Чем мне вытереться? И еще, у вас не найдется какой-нибудь рубашки и лишних штанов?

Она взяла для него из шкафа банное полотенце и приостановилась. Где-то на антресолях у нее лежали рубашки и брюки. Но не то у нее сейчас настроение, чтобы рыться в пыльных завалах. Она тут же вспомнила, что и сама, должно быть, выглядит не лучшим образом: похищение, транспортировка на полу машины, приключения в подполе и все прочее вряд ли ее украсили.

В то же время тот пинок, которым она со страха наградила шефа, странным образом разбудил в ней прежнюю Тамару, не ждущую от жизни подвохов. А той свойственно было и похулиганить. С голыми ногами Воротников выглядел таким забавным. Вот пусть таким и останется. Пусть-ка на своей шкуре прочувствует, каково быть смешным в глазах того, от кого зависишь. В том, что сейчас он от нее зависел, вопроса не было. Кстати, а зачем он пришел?

Фред совершенно не ощущал себя ребенком.

На даче он прихватил несколько оставшихся от Вовчика папирос с анашой. Ожидая электрички, сделал несколько затяжек и, рачительно притушив и спрятав окурок, сразу почувствовал себя всемогущим.

Для себя самого он был страшным и до зубов вооруженным мстителем, который должен освободить сестру и брата. А еще ему нравилось представлять себя направленной и способной уничтожить любую цель торпедой. Неодолимой и беспощадной. Он шел в толпе вышедших из поезда пассажиров метро, развернув плечи и в полной готовности всадить сквозь карман пулю в любого, кто посмеет его задеть. Он зыркал по сторонам, даже желая, чтобы кто-нибудь его тронул. Как эти долговязые, но безоружные людишки смеют его не замечать? Его, неустрашимого Фредди Некрасова!

Он с удовольствием ловил случайные взгляды и отвечал на них влажной усмешкой мелких острых зубов: «Я могу тебя убить! Мне только нажать пальцем, и ты рухнешь мне под ноги, сразу утратив и рост, и вид, и всю свою силу. Мне — можно! Мне ничего не будет!»

С чего это Воротникову взбрело в голову к ней заявиться?

Да еще с вином.

Ах да, Комаров с его помощью привлекал ОМОН. Видимо, Валера, узнав о приключениях Тамары, решил загладить свое хамское поведение при их последней встрече. Это же сколько ему пришлось ждать? Часа три-четыре. Так ему и надо.

Она разделась и решительно набросила на себя легкий халатик с широким и глубоким вырезом. Она в своем доме. Что хочет, то и носит. Тут она принюхалась и поняла, что еще пять минут — и ее начнет тошнить из-за вонючего тряпья. Она пошла в прихожую, натянула резиновые перчатки и стала вынимать из карманов Воротникова все, что там лежало. Бумажник, ручки, мобильный телефон, солнцезащитные очки и записную книжку она быстро сложила в прозрачный целлофановый пакет. А потом в боковом кармане пиджака обнаружила несколько сложенных вчетверо листков.

Мгновение она колебалась. Потом, прислушиваясь к льющейся в ванной воде, развернула. «Договор об условиях расторжения брака между…» Ого, шеф-то решил разводиться! И делал он это с не присущей ему обстоятельностью. Были расписаны и суммы, которые он должен был отдавать жене, и порядок, в соответствии с которым та должна предоставлять ему информацию о сыне и устраивать встречи с ним. Судя по оборотам, это все было написано старичком юрисконсультом «Аметиста».

Уложив листочки в пакет с прочим имуществом из карманов, Тамара с брезгливой гримасой засунула останки дорогого и элегантного наряда в целлофановую сумку. Отнесла ее в мусоропровод. Распахнула окна на кухне и в комнате, устраивая сквознячок, и зажгла в прихожей несколько свечных огарков. И пока она все это делала, ее душу раздирали предчувствия. Она гнала их, боясь признаться себе в том, что делает это, «чтобы не делить шкуру неубитого медведя». Чтобы не сглазить.

Она уже настроилась сегодня работать с Гавриловым.

И зря.

Затем она готовилась принять пытки от некогда влюбленного.

И тоже зря.

Потом она настроилась погибнуть.

Опять зря.

После всего этого ее настроили жить дальше легко, свободно и счастливо.

Неужели и это было зря и сейчас ей нужно настраиваться на новые волнения? Неужели он пришел, чтобы?..

«Это нахальство с его стороны, — подумала она, моя руки и рассматривая себя в маленьком зеркальце на кухне. — И совершенно некстати».

Это слишком. Но очень хочется.