М-да… От подобного радующего ворожейный глаз ассортиментного изобилия та же преподобная мадам Александра, которая Маргарита, всяко бы изошла — сперва на слюну, а затем — на зависть черную. Один только человеческий череп чего стоил!

— Я даже могу переодеться в расшитый звездными пентаграммами халат и нахлобучить колпак, — любуясь произведенным эффектом, предложил Серафим. — Как у Мерлина в диснеевском мультике. Знаете?

— Конечно, у меня сын его просто обожает, — подтвердила Яна. — Спасибо за предложение. Но, думаю, что вполне обойдусь и без колпака.

— Прекрасно. Тогда завершим с мини-экскурсией и займемся делом. Прошу. Хотите — присаживайтесь на стул, хотите — ложитесь сюда, на кушетку. Обувь можно не снимать.

— Нет-нет, я лучше на стул.

— Как вам будет угодно… Нуте-с, какая же беда привела вас ко мне, любезная Яна Викторовна?

— А почему сразу «беда»?

— Да потому что с радостью ко мне, увы, не приходят… Впрочем, дайте-ка я попробую угадать сам…

Серафим заступил за спину к Яне, бесцеремонно наложил волосатые руки ей на голову и принялся совершать круговые поглаживающие движения, постепенно увеличивая «силу нажима».

Какое-то время он молчал, а затем принялся озвучивать оргвыводы:

— Совсем недавно — с месяц назад, может, чуть больше, — вы перенесли очень серьезную травму…

— Ну, это можно было сообразить и без магических пассов, — не удержалась от сарказма Яна, намекая на оставленную в прихожей трость.

— То была не бытовая травма… — не реагируя на ремарку клиентки, продолжил Серафим. — Не падение… Не… Да, вот теперь отчетливо вижу — это было дорожное происшествие… Вас сбила машина…

После таких слов Асеева резко посерьезнела лицом, поскольку озвученная подробность была уже достаточно существенной.

Между тем Серафим продолжает «колдовать»:

— Но это — не сама БЕДА, а лишь ее следствие. Первопричина скрывается в вашем прошлом… Пожалуйста, держите голову прямо и не шевелитесь… Я пытаюсь сканировать вашу ауру… Да, вот сейчас я со всей отчетливостью вижу… Ваш муж…

— Что муж?!!

— Сидите спокойно! Вы мне мешаете!.. Итак, ваш муж… Он… он умер… Пять, быть может, шесть лет назад… Нет, это была не болезнь… Что-то другое… Он умер… умер насильственной смертью… Его… Его убили. Ведь так?..

Близкую к полуобмороку Яну неожиданно повело в сторону, и, кабы Серафим не успел заботливо подхватить ее, все могло закончиться падением на пол.

— Что с вами? Вам плохо? Может быть, стакан воды?

— Да. Если не трудно…

— Секундочку. Посидите — я сейчас. Только не вставайте. Слышите?..

Дожидаясь возвращения Асеевой, решальщики краем глаза вели наблюдение за подъездом и продолжали обмениваться результатами оперативно-поисковых мероприятий последних двух дней. Где каждый из них отработал по сугубо индивидуальным направлениям/программам.

— Короче, выяснил я, как он это делает.

— И как же? — заинтригованно спросил Купцов.

— У этого Серафима, который в миру — Востриков Евгений Владимирович, есть друг — некий Андрей Лебедев. Они с ним в одном отделе служили. Так вот сейчас Лебедев на пенсии и руководит небольшим детективным агентством. Суть улавливаешь?

— Хочешь сказать, что, перед тем как принять в обработку очередную клиентку, маг заказывал другу подробное досье?

— Именно! — Дмитрий эмоционально шлепнул ладонью по приборной панели. — Соответственно, гонорары опосля делятся пополам.

— Да что ж это на белом свете деется-то? Куда ни плюнь — всё едино попадешь в бывшего мента?

— Издержки полицейской реформы, с ее двадцатипроцентным сокращением личного состава. Куды податься бедному крестьянину? Вот служивый люд и подается — кто в маги, кто в детективные, не побоюсь этого слово, áгенты.

— А некоторые — в «шестерки», — вполголоса добавил за наболевшее Леонид.

— Это ты о чем, дружище?

— Да так… О! А вот и Яна!.. Не понял? Чего это с ней?

Вышедшая из подъезда юрисконсульт «Магистрали» была мертвецки бледна и двигалась в направлении микроавтобуса, пошатываясь, словно бы в полусне.

Взволнованный Купцов остервенело рванул дверь и бросился навстречу.

— Яна! Что?! Что случилось?

— Он… Он… — В широко раскрытых, невидящих глазах проступили слезы. — Там всё по-настоящему… Он на самом деле, понимаешь?..

— Что на самом деле?

— Он — настоящий, взаправдашний маг. Он… — слезы тут же сменились рыданием в голос, — он мне все рассказал. Про меня, про Севу, про всю мою жизнь… Понимаешь?

— Само собой, — удовлетворенно подтвердил подошедший Петрухин. — Я бы удивился, кабы оно вышло как-то иначе.

— Дмитрий Борисович! Это совсем не смешно! — Здесь Асеева безутешно уткнулась в купцовское плечо. — Лёня… я… Меня… меня по-настоящему сглазили. Понимаешь?.. Господи! Что же мне делать?..

Деликатно, хотя и нетерпеливо, выждав, когда рыдания сменятся всхлипами, Дмитрий уточнил:

— Яна Викторовна! Надеюсь, вы не забыли обронить сережку?

— Что? Какую сережку?

— Всё понятно. Мы забыли… Значится так: давайте-ка вы сейчас скоренько успокоитесь и максимально соберетесь.

— Дима! Ты же видишь, в каком она состоянии! — заблажил Купцов. — Может быть…

— Не может! — сердито рыкнул Петрухин. — Вы что, забыли, зачем мы сюда приехали? Короче, Яна Викторовна. Вы меня слышите?

— Слышу.

— Вам надо будет вернуться к домофону и попросить нашего прорицателя впустить вас обратно. Поскольку «вы обронили в его квартире сережку».

— Дима, оставь ее в покое! Мы прекрасно справимся сами.

— Не справимся! После истории с Алымовым наш Серафимушка не впустит в свое жилище незнакомого мужика… Ну же, Яна Викторовна, давайте отыграйте бенефис до конца. А после, обещаю, я самолично сниму с вас всякую порчу…

На негнущихся ногах, с двух сторон поддерживаемая решальщиками Асеева покорно возвратилась к подъезду и нажала кнопку вызова.

— Кто? — донеслось в ответ недовольное.

— Серафим, извините, пожалуйста. Это — Асеева… Я… я где-то у вас в квартире сережку потеряла. Кажется…

— Какую еще сережку? Я ничего не находил!

— Золотую… С камушком синим. Такую…

— Ну хорошо. Поднимайтесь — поищем.

Дверь подъезда автоматически приоткрылась, и Петрухин, азартно хватаясь за ручку, скомандовал:

— Так, братцы! Приказ по личному составу за номером «не помню какой». Вы двое — топайте в автобус, пейте валерьянку и дожидайтесь меня. А я выдвигаюсь на встречу с очевидным и невероятным…

Санкт-Петербург, 4 ноября, чт.

Утром красного дня календаря, когда все прогрессивное «россиянское» человечество готовилось приступить (а на Дальнем Востоке — давно приступило) к отмечанию Дня Народного Единства (здесь — в деле борьбы с польскими интервентами), решальщики прикатили в вымерший офис «Магистрали».

Прикатили на встречу, как нетрудно догадаться, с Брюнетом. Каковой нынешнего праздника душою не принимал, предпочитая продолжать «празднично бухать» по старинке — то бишь седьмого числа.

— Востриков служил в ОБЭПе, где специализировался на мошенничествах. В частности, вел дела по предсказателям, гадалкам, целителям и прочей нечисти. И, что естественно, за годы службы обрел весьма качественные знания по предмету. Засим, когда его сократили, решил «поработать по специальности».

— А за что сократили?

— Специально я не выяснял. Но, учитывая, что на пути из милиции в полицию экономический блок терзали, кроили и перекраивали больше всего, в своем горе Востриков был не одинок… Хотя «горе» сие относительное, поскольку зарплата среднестатистического мага всяко выше, чем у среднестатистического полисмена.

— Не «всяко», а на порядок выше! — внес поправку Леонид, вкатывая в директорский кабинет столик на колесиках, сервированный для кофейной церемонии. Так как у брюнетовской секретарши Аллочки сегодня имел место быть законный выходной, часть ее функций Купцов добровольно взвалил на себя. — Кстати, неплохо бы коньячку? В смысле — к кофе.