Сейчас они сидели рядышком посреди крыши, на той самой зеленой посадочной площадке. А вокруг творилось такое!.. По крыше был разбросан народ — большинство в лежачем положении, но некоторые сидели, а единицы, самые смелые, даже осмеливались делать перебежки. Вместо шикарного лядовского флаера поблизости валялась гора металлолома, измятого, как большой конфетный фантик. Там, где раньше стояла надстроечка в виде пагоды, из дыры в крыше торчали обломки: домик, похоже, был сначала раздавлен, а затем старательно утрамбован в отверстие, над которым ранее возвышался. Что касается маскировочного куба, накрывавшего клетку, то на его месте остался только «шкафчик» с сердечком, непонятно как уцелевший после стольких сотрясений, в то время как ни о клетке, ни тем более о маскировке и помина не было. Виновником погрома являлся громадный звероящер, привалившийся к дому, обнявший его, как любимую бабушку, передними лапами, не такими уж, кстати, и коротенькими, вопреки общим представлениям о передних конечностях звероящеров. Дом был ему аккурат по грудь, так что голова чудовища слегка склонилась над строением. Над грандиозной сценой, как осы над ульем, кружили флаеры, но сесть не решались, что и понятно, а только досаждали рептилии своей назойливостью.
— Не бойся, — сказал Леха, поднимаясь на ноги. — Она не убивает людей.
— Она?.. — Чарли подняла глаза, вгляделась: звероящер замер, склонив огромную вытянутую морду, только поводил туда-сюда коричневым зрачком, печальным, как у лошади. По морде, что ли, он пол определил?..
Леха стоял как ни в чем не бывало, оглядываясь. Но между прочим ответил через плечо:
— Долгая история. Знаю.
Чарли предпочла бы забиться в какую-нибудь щель и переждать, пока эта грандиозная «она» не уберется восвояси, но поскольку щелей поблизости видно не было, а если бы и нашлись, то наверняка уже кем-то занятые, она тоже встала: где-то на этой крыше находился Ник, и надо было его искать. Она тоже огляделась и, мужественно презрев звероящера, решив пока его не замечать, позвала Ника. Зов получился слабый, дрожащий, он потонул в окружающем шуме. Леха покосился с выжиданием, насмешливо. Тогда она набрала воздуха и стала орать, надрываясь — оказалось, что это здорово заглушает страх.
— Ники!!! Ты где?!! Вылезай!!! Не бойся!!! Не кусается!!! — Теперь она горланила на совесть — все, кто находился на крыше, испуганно оглянулись. Вспомнив других членов команды, она проорала еще от души: — Лобстер!!! Кри-и-ис!!!
Она кричала бы и кричала, но Леха тронул ее за руку: три знакомые фигуры уже бежали со стороны разрушенного домика, оглядываясь и пригибаясь, как при обстреле. Услышали! Еще бы! Но и звероящер, то есть, если верить Лехе, звероящерица, а еще точнее драконица, судя по всему, ее услышала, потому что тоже «обернулась» с явной заинтересованностью, нагнув боком голову, вызывая каждым своим движением мелкие сотрясения здания под ногами, задами, коленками и пузами обитателей крыши — в зависимости от положения каждого. Бежавшая только что троица оказалась на пузах. Чарли с Лехой устояли на ногах, хоть и не без труда, оба задрали вверх головы. Неплохо все-таки иметь под боком надежную опору в виде мужчины, пускай и маленького против такой горы мяса, зато смелого, мало того, почти всемогущего. Это бодрит.
Дракон разглядывал их одним глазом: в самой глубине темного глазного яблока зажглась золотая искра, что свидетельствовало, похоже, о пробудившемся интересе к двуногим букашкам, обретающимся на крыше облюбованного им строения; не исключено, что до этого он их вообще не замечал. Леха помахал рукой и крикнул, не так чтобы очень громко:
— Привет, Сусличек! Узнала?
Дракон, естественно, не ответил на приветствие, однако обращенный вниз глаз медленно, словно бы утвердительно моргнул. В любое другое время Чарли сочла бы это совпадением, но когда имеешь дело с Лехой… Короче, не приходилось сомневаться, что дракон отозвался на Сусличка. Но предел удивления был достигнут, и даже стало зашкаливать, когда с одного из флаеров, кружащих около драконьей морды, раздался усиленный громкоговорителем голос:
— Малышка, почему ты опять здесь?
Драконица резко подняла голову и стала оглядываться. Здание вновь затряслось, так что Чарли сочла за лучшее присесть, Леха остался стоять, придерживаясь за ее плечо. Над крышей вновь разнесся голос, теперь он стал немного строже, хоть и не утратил ласковых интонаций:
— Отпусти, пожалуйста, дом! Ты же не хочешь его разрушить? — Драконица после этих слов еще крепче обняла дом. Здание шатнулось, Леха чуть не свалился с ног и присел от греха рядом с Чарли. Голос продолжал в упрашивающем тоне: — Светик, детка, ну перестань, мы же обо всем с тобой договорились! — Дракон, он же Сусличек, он же Светик, малышка и детка, затряс огромной башкой. Чарли с Лехой окончательно повалились, ей при этом показалось, что дом наконец не выдержал и начинает рушиться, но он все еще стоял: на редкость прочное попалось сооружение! «Лучше бы они заткнулись!» — подумала Чарли. Было очевидно, что ласковые уговоры только расстраивают звероящера. Но голос вновь зазвучал, еще более мягко: — Хорошо-хорошо, дорогая, стой пока так, раз тебе хочется. Я сейчас разберусь со своими делами, и тогда мы с тобой поговорим. Да? Только будь умницей, стой смирно, не мешай папе.
— Па… папе?.. — Чарли оторопело посмотрела на Леху.
В это время дракон заревел, отцепился от здания и попробовал поймать лапой один из флаеров: он определенно не желал быть «хорошей девочкой», из тех, что слушаются папу. Движения его, несмотря на величину, были быстрыми, так что флаер едва успел увернуться вверх, завис на мгновение, и от него в дракона полетела длинная палка, вроде копья, показавшаяся Чарли очень знакомой. Палка попала дракону в ключицу и, отскочив, упала на крышу. Звероящер так и замер — с поднятой лапой, не шевелясь и даже не дыша, словно гигантская статуя дракона, отдающего неизвестно кому салют.
Если поначалу Чарли не была уверена, то теперь догадалась точно, кому принадлежала раньше эта палка, Крис находился в другой стороне, иначе наверняка не преминул бы поднять свою слегу. Чарли хотела сбегать подобрать ее, да Леха, видно, угадав ее намерения, схватил за руку:
— Стой здесь! Сейчас начнется.
Под ложечкой неприятно засосало: что еще начнется?.. Как будто этого мало! Она огляделась — вокруг и впрямь затевалось что-то новенькое: флаеры разлетались, освобождая близлежащее воздушное пространство. И не только близлежащее: все, что двигалось по воздуху в пределах досягаемости глаз, спешно улетало, садилось или причаливало в небоскребах. Лишь один флаер — тот самый, с «папой» на борту — не спешил очистить воздух: взмыв повыше, он завис над домом, прямо над посадочной площадкой, в центре которой по-прежнему находились Чарли с Лехой, не успевшие еще встать на ноги, то есть в полулежачем положении. Дракон больше не шевелился, бедняга — ему же остановили время. На болоте Крис говорил что-то о сутках.
— Зови своих! — велел Леха. — Пусть бегут сюда, к нам, быстрее!
С таким же успехом он мог бы позвать их и сам, но, наверное, сомневался, что его послушаются. Кругом воцарилось затишье, странное для городских улиц, оттого особенно зловещее. В этой тишине «свои» услышали Леху и поднялись на ноги, озираясь: что-то происходило вокруг, что-то мелькало со всех сторон меж домами; свет окон подернулся как будто бы зернистой пылью, воздух наполнился шорохом, словно ветер трепал страницы тысячи книг. Вот только никаких книг здесь не было, да и ветра не ощущалось. Тем не менее шорох нарастал.
Чарли, вскочив, закричала:
— Сюда!!! Скорей!!!
Они обернулись все вместе и побежали к ней. Остальной народ, чуя опасность, тоже зашевелился, каждый пытался куда-нибудь забиться, кто-то рвался в «шкаф» с сердечком, но тот, похоже, был занят давно и прочно. Звуки суматохи вскоре потерялись в шорохе кожистых крыльев — именно крыльев и именно кожистых, как убедилась Чарли, когда первая летучая мышь кинулась ей в лицо.
