– Ах ты бесстыжая маленькая… ты-то что здесь делаешь?

– Я занимаюсь обслуживанием. – Ну, в какой-то мере. Теперь контратакуем. – А вы что здесь делаете?

Лицо Брюгеля потемнело еще пуще. Он подтянулся вверх, голова его оказалась сантиметрах в десяти выше Киви. Теперь и ноги его оторвались от подстилки.

– Ты, шлюшка, не имеешь права меня допрашивать. – При нем был этот дурацкий стальной жезл. Обычный штырь, кое-где украшенный резьбой и перемазанный темными потеками. Удерживаясь одной рукой, он описал жезлом быструю сверкнувшую дугу и расщепил побеги у головы Киви.

Киви тоже рассердилась. Схватившись за нижний сук, она подтянулась так, чтобы снова оказаться с Брюгелем лицом к лицу.

– Это вандализм, а не объяснение! – Она знала, что Томас отслеживает происходящее в парке, а вандализм у авральников считался таким же тяжким преступлением, как у Чжэн Хэ.

Вахтмастеру от гнева перехватило дыхание.

– Это вы вандалы. Парк был красивый, я и не думал, что какие-то ссыкуны сумеют такой соорудить. А теперь саботажничать вздумали! Я тут вчера был – вы паразитов подбросили! – Он снова взмахнул металлическим дрыном и рассек паутинку, скрытую в ветвях. Паучки бросились врассыпную, волоча за собой серебристые нити. Брюгель рубанул по паутине, вытряхнув облачко коконов, жухлой листвы и разнообразного мусора. – Видишь? А что вы еще отравляете? – Он придвинулся к ней, глядя сверху вниз.

Секунду Киви лишь глазела на него в полном изумлении. Не может же он иметь в виду то, что выдал. Как можно таким тупицей уродиться? Надо помнить, он ведь чурбан. Она подтянулась, чтобы, в свой черед, оказаться выше Брюгеля, и прокричала ему в лицо:

– Это ж парк с нулевой силой тяжести, господи ты боже мой! Что, по-твоему, очищает его от летающего мусора? Мусорные паучки тут всегда были… хотя сейчас у них, пожалуй, многовато работы.

Она-то буквально не выражалась, но смотрела на вахтмастера так, словно имела в виду один особенно здоровенный кусок мусора.

Они оказались над лиственным шатром. Краем глаза Киви видела папу. Тянулась бескрайняя небесная лазурь, нарушаемая случайными ветками. Искусственное солнце грело затылок. Если еще пару раундов игры в подтяжки провести, стукнутся головами о пластиковое небо. Киви захихикала.

А теперь уже Брюгель молча глядел на нее, снова и снова постукивая металлическим жезлом по ладони. О происхождении темных пятен на металле ходили слухи; очевидно, Ритсеру Брюгелю они только нравились. Но держался он не как боец. И когда замахивался дрыном, создавалось впечатление, что он вообще не представляет себя в равном бою, когда намеченная жертва пытается дать сдачи. Сейчас у него единственной точкой опоры выступала нога, зацепленная за ветви. Киви незаметно напружинилась и улыбнулась невинной улыбочкой.

Брюгель мгновение оставался неподвижен, только мерил ее взглядом. Потом, не проронив ни слова, оттолкнулся, повисел в пустоте, нашел ветку и нырнул к подстилке.

Киви молча глядела ему вслед. Странное ощущение распространялось по телу и кистям рук. Она сперва не поняла какое. А парк… как же тут стало хорошо, когда Ритсер Брюгель убрался! Она слышала жужжание пчел и песни бабочек, а секунду назад все ее внимание поглощал разгневанный вахтмастер. Потом она осознала, что по рукам ползут мурашки, а сердце колотится как ненормальное от гнева и страха.

Киви Лин Лизолет многих дразнила и выводила из себя. До полета это у нее считай что хобби такое было. Мама говорила, что так проявляется перенаправленный страх остаться одной среди звезд. Может, и так. Но тогда было забавно. Сейчас – другое дело.

Она развернулась обратно к орлиному гнездышку среди деревьев, где сидел папа. Да уж, она многих злила в те годы. Тогда, в старые добрые времена, Эзра Виня она почти до кондрашки довести могла. «Бедный Эзр, мне так жаль…» Сегодня все иначе. Она видела эту разницу в глазах Ритсера Брюгеля. Полоумный вахтмастер на полном серьезе готов был ее убить. Чуть не сорвался. Вероятно, лишь мысль, что Томас все видит, его остановила. Но если они с Брюгелем пересекутся на кривой дорожке, где нет скрытых камер…

Руки у Киви продолжали трястись, хотя она вернулась к Али Лину. К папе. Она так хотела, чтоб он ее приобнял, успокоил дрожь! Али Лин даже не взглянул на нее. Папа уже несколько лет как фокусирован, но Киви еще помнила, как все было раньше. Раньше… Папа бы при первых звуках перепалки внизу вынырнул бы из ветвей. Он бы встал между Киви и Брюгелем, чем бы тот ни был вооружен – стальным дрыном или чем еще. Теперь… Киви последние несколько минут занимал только Ритсер Брюгель. Но кое-что она улавливала боковым зрением: Али сидел в неподвижности, обложившись дисплеями и данными анализов. Он слышал их ссору, даже покосился в их сторону, когда Киви повысила тон сравнительно недалеко от него. Но вид у него оставался безучастно-нетерпеливый: дескать, чего вы меня отвлекаете?

Киви протянула к его плечу все еще подрагивающую руку. Он отмахнулся, словно сгоняя надоедливое насекомое. В каком-то смысле папа еще жив, а кое в чем будет мертвей мамы. Томас говорил, фокус можно обратить. Но Томасу папа и остальные фокусированные так же нужны, как и прежде. Кроме того, Томас – авральник по воспитанию. Они привыкли превращать людей в имущество, фокусируя их. Они этим гордятся. Киви слышала, как выжившие Чжэн Хэ шептались, что все разговоры про обращение фокуса могут оказаться пустым трепом. Пока что не расфокусировали никого. Но Томас бы не стал лгать в таком важном деле.

А может, если они с папой хорошо поработают, его получится вернуть быстрее. По крайней мере, это не смерть, это не окончательное состояние. Она скользнула на свое место рядом с ним и вернулась к просмотру данных по новым анализам. Пока Киви с Ритсером Брюгелем обменивались оскорблениями, процессоры делали свою работу и уже выдали первые результаты.

Папе понравится.

Нау продолжал примерно раз в мегасекунду собирать комитет управления флотом. Разумеется, состав участников от вахты к вахте заметно менялся. Сегодня присутствовал Эзр Винь; интересно будет понаблюдать за реакцией мальчишки на припасенный Томасом сюрприз. Ритсер Брюгель тоже явился; потому-то Нау и попросил Киви не приходить. Нау улыбнулся про себя. «Черт, я и не думал, что она может его так размазать».

Нау объединил заседания с собраниями собственного аврального штаба и назвал то, что получилось, совещаниями вахтменеджеров. Упирал он на то, что, каковы бы ни были прежние разногласия, все теперь в одной лодке и обязаны сотрудничать ради общего выживания. Совещания не имели значения, сопоставимого с беседами наедине Нау и Анне Рейнольт либо работой с Ритсером и СБ. Эти последние обязанности часто приходилось выполнять на межвахтье. Впрочем, Нау не солгал бы, сказав, что на ежемегасекундных совещаниях все же делается какая-то полезная работа. Он провел рукой над повесткой дня, просматривая список.

– Итак, последний вопрос. Экспедиция Анне Рейнольт к солнцу. Анне?

Анне не улыбнулась, поправив его:

– Отчет астрофизиков, вахтмастер… Но сперва у меня будет жалоба. Нам требуется по меньшей мере один несфокусированный специалист в этой отрасли. Вы знаете, как тяжело оценивать технические результаты…

Нау вздохнул. Она и наедине к нему по этому поводу приставала.

– Анне, у нас нет ресурсов. У нас всего трое выживших специалистов в этой области. – И все они – неотвязники.

– Тем не менее мне нужен хоть кто-то, наделенный здравым смыслом. – Она пожала плечами. – Ну что ж, как хотите. Следуя вашему указанию, мы посадили двух астрофизиков на постоянную вахту за некоторое время до Поджига. Учтите, что у них было пять лет на подготовку этого отчета. – Рейнольт провела рукой в воздухе, и перед собравшимися появился модифицированный такси-катер Чжэн Хэ. Со всех сторон на него были налеплены вспомогательные топливные баки, впереди вырос лес сенсоров. С одной стороны суденышко прикрывал серебристый солнечный парус на тонких креплениях. – Перед самым Поджигом доктора Ли и Вэнь вывели этот аппарат на низкую орбиту вокруг В(ы)ключенной. – Открылось второе окно, показав снижение суденышка к солнцу; окончательная орбита пролегала от силы в пяти сотнях километров над поверхностью В(ы)ключенной. – За счет тщательной ориентации паруса им удалось продержаться на этой орбите в безопасном положении более дня.