- Спасибо, сэр, - тихо ответил Кид, рассмотрев содержимое контейнера.

  - Это на всякий случай, - просто заявил Вэу, положив руку на плечо бойца. - Береги себя, сынок.

  - И вы себя, - тихо, но искренне произнес солдат. - И вы.

  Покидать Мандолор оказалось тяжелее, чем он думал. Здесь оставались многие из тех, кто был дорог для сердца солдата, тех, кто возможно станет его врагом. 47-й просто не мог смотреть в глаза Вэлона, не мог оглянутся и взглянуть на него через стекло уже поднимающейся машины. Был ли это страх или еще что-то, Кид не знал. Возможно, что он больше никогда не увидит своего наставника и человека, заменившего отца юному кадету на Кимино. ARC с утробным гулом подниматься над поверхностью планеты, унося их вдаль на встречу с неизвестным. Солдат же спокойно рассматривал прощальный подарок Вэу, нерешительно проводя кончиками пальцев по узорам и контурам бластера. В груди словно образовался тяжелый ком, который будто бы сдавливал все внутренности 47-го. Он так и не оглянулся назад.

  - Спасибо, сэр, - тихо произнес солдат, сидя в темноте кабины истребителя.

  ***

  Акаан встретил их так, как и должно в период военного времени: КПП на взлетке, личный досмотр, проверка документов, патрули и вооруженный конвой. Былая атмосфера мира и покоя улетучилась, словно ее никогда и не было, на смену которой пришла обстановка, будто бы срисованная с агитационных фильмов про Мандалор. Ранна уверенно шагала в сторону дома, ведя за собой R2, пока Кид вертел головой и пытался вспомнить знакомые места или увидеть кого-либо из членов его группы. Пока не удавалось ни того, и другого. Наблюдая за всем этим, клон невольно напрягся, словно ожидая нападения со стороны местных или особо докучливого патруля - ведь он по сути дела находился здесь на птичих правах. Кобура на бедре, где смиренно покоился DE-10, переданный ему Вэлоном, придавал уверенности, но определенно иллюзорной. Сам бластер вполне выглядел как типичный продукт фирмы Colt времен Дикого Запада или конца двадцатого века, что говорило о единобразии военной мысли что на Земле, что в этой Галактике. Впрочем, в отличие от своих американских аналогов, этот бластер мог вполне выдать пятьдесят выстрелов на максимальной мощности без смены батареи. Хотя это не мешало той детской части Кида чувствовать себя заправским ковбоем, только шляпы и плаща не хватало, ей Богу. Сколько сил ушло только на то, чтобы не прокрутить на пальце подаренный пистолет, как один из безымянных героев из прошлых воспоминаний.

  - Мне надо домой, - вдруг заявила идущая впереди тви'лека.

  - Хорошо, - кивнул в ответ солдат. - Покажи мне, как добраться до места, где сейчас мои ребята, а я уж сам найду.

  - Тебя никто к ним не пропустит, - покачала головой Ранна. - Там охраняемая зона.

  - Что значит "охраняемая зона"?!

  - То значит, - спокойно выдала та. - Объявлена война, поэтому многие места закрыты для гражданских.

  - И как мне попасть туда? - раздраженно сплюнул 47-й. - Сможешь меня провести?

  - Смогу, но позже, - безапелляционно заявила Тау'Лика. - А пока, мне надо увидеть дочь, удостовериться, что все в порядке.

  - Не собираешься эвакуироваться?

  - Куда? - горько усмехнулась тви'лека.

  - На Мандалор, хотя бы, - предположил было клон. - Или вообще из сектора.

  - Все сложно, Кид, - девушка ответила как то неуверенно, что не ускользнуло от солдата.

  Дальше допытывать ее не имелось и сил, ни желания, тем более было видно, что этот разговор очень неприятен для Ранны. 47-й молча побрел вслед за ней, попутно размышляя над тем, что сказать его братьям при встрече. Что делать? Решение, которое он примет окажет влияние не только на его собственную судьбу, но и на судьбы тех, кем он командовал. Он не мог поступить как эгоист и бросить их всех. Чем дальше они шли вглубь поселения, тем более мрачнее становился Кид. Теперь как никогда понималось: это его Рубикон, та точка, откуда уже невозможно будет ничего изменить.

  Пока 47-й размышлял о своем выборе в этой глупой войне, они втроем уже подошли к небольшому домику, на подобии того, где он жил у клана Скирата. Перед самым жилищем был разбит скромный сад, огороженный невысоким забором. Интересно, кто за ним ухаживал? Не Ранна ведь? Солдат неуверенно посмотрел в сторону девушки, словно прикидывал, как она будет выглядеть с лейкой и граблями, но быстро помотал головой, отбрасывая такую мысль как бредовую. Уж кто-кто, а она никак не создавала образ послужной домохозяйки. Едва они пересекли ограду, как из двери уже выскочило маленькое синее нечто, которое с радостным визжанием помчалось к тви'леке.

  - Мама! Мамочка, ты прилетела!

  Кид лишь добродушно усмехнулся, глядя как Сумари накинулась на родительницу, что-то наперебой вереща. Девочку он знал только заочно, и теперь впервые видел ее в живую. Дочурка и впрямь была вылитой копией Ранны, ну разве что цвет кожи несколько отличался оттенком, скорее всего - от отца. Но кое-что отличало ее от остальных и что не замечали посторонние, в то время как 47-й отчетливо видел. Просто не мог не увидеть, даже если бы и захотел. Девочка словно горела ярким, необузданным пламенем в Силе. Она струилась в ней, переливалась, била через край. Это было странно, чертовски странно! В таком возрасте и такая активность, которая оставалась незаметной на фоне всей планеты, но вблизи просто не могла не привлечь внимание ни одного одаренного.

  - Бьииууу! - тут же подъехал к ним астромех, радостно пиликая.

  - Ой, R2, ты тоже здесь! - весело начала гладить его малышка.

  - Биииу-биип-боооуу!

  - Как вы тут? - ласково произнесла Ранна, поднимая на руки девочку. - Не шалила?

  - Неа, - хитро ответила ей та. - А что ты мне привезла?

  - Сумари, куда ты...?! - на крыльцо выбежала взмыленная, уже немолодая женщина, по видимому няня. - Ранна, какое счастье, что ты наконец прибыла! Где тебя носило?!

  - Тетя Ису, простите, меня... - девушка выразительно взглянула в сторону молчащего Кида. - Задержали.

  - Задержали?! Не могла примчаться сразу же, как только узнала про войну?! - недовольно причитала старуха, после чего скептически взглянула в сторону клона. - А ты кто такой?

  - А вы мой папа? - любопытно спросила, сидящая на руках матери, девчушка. - Точно, вы мой папа!

  На данную реплику Кид едва не подавился собственными словами. Такого он не ожидал. Совсем. Вообще совсем. Боец лишь тупо смотрел на терпеливо ждущую ответа малышку, не находя слов, чтобы ей ответить. И судя по виду Ранны, девушка сама не особо знала, что сказать.

  - Милая, не стоит смущать нашего гостя, - вклинилась в разговор нянька. - Он не твой отец.

  - Но я же вижу это! Он мой папа! - продолжала настаивать на своем Сумари, как то странно смотря прямо в глаза 47-го.

  В этот момент его словно ударили кувалдой по голове. За долю секунды, Кид осознал, что девочка "видит" его! Почти так же, как и он ее! И именно это она приняла за родственные узы, ведь других чувствительных на Акаане не было!

  - Ранна, нам надо поговорить, - наконец произнес солдат.

  - Знаю, - уверено кивнула та. - Поэтому-то я и привела тебя сюда.

  ***

  Солдат спокойно расположился на краю обрыва у озера, завороженно глядя, как солнце медленно опускалось за горизонт, окрашивая воду в приятный золотисто-красный оттенок. Это выглядело успокаивающе, умиротворительно, заставляло отвлечься от всего на свете, оставляя только желание наблюдать и наслаждаться подобной красотой. Как жаль, что этот период мира и спокойствия скоро прекратится, растоптанный грохотом пушек, лязгом гусениц боевых машин и запахом смерти и разложения. Рано или поздно так и случится - Империя не прощает наглых выскочек. И как жаль, что умирать за это будут его братья и ни в чем не повинные люди - те, кому совершенно плевать на политику и дрязги высокосидящих задниц. Какая им разница за что идут на гибель их сыновья и дочери? Слава, честь, долг - это несомненно священные слова, за которые солдат должен без колебания отдать жизнь. Но кому становилось от этого легче? Кто посмеет заявить, что жизнь одного или нескольких - ничто, по сравнению с "Великой Целью" ("идеей", "верой", "победой" - нужное подчеркнуть). Скажите это матерям и отцам, которые не дождутся любимое чадо с войны; скажите это женам и детям тех, кого разорвало на куски артиллерийским снарядом; скажите это собственным матерям и посмотрите на их реакцию. Несомненно, воинская честь и верность - это одна из немногих добродетелей и Кид бы никогда не бежал с поля боя, даже осознавая свою скорую и мучительную кончину, если того требовал долг и приказ. По нему некому было плакать и убиваться, некому приходить на могилу очередного безымянного клона, никто не вспомнит о нем и доброго слова. Он рожден, чтобы убивать и умереть - это его призвание и судьба. Но как же другие? Те, кто уходит на войну не под влиянием присяги или клятвы, а за тем, чтобы защитить то родное и дорогое, что у них есть. Те, кто должны расплачиваться за промахи, а иногда и откровенные провокации политиков.