– Ну, здравствуй, майор Сталин! – Пожатие у него сильное. Вся его высокая фигура нависает надо мной.

– Здравия желаю, тащ генерал-полковник.

– Вольно, майор, вольно. Мы не в строю. – Он по-прежнему смотрит на меня, а во взгляде читается вопрос.

Он что, не знает, кого десантировали в этот мир? Вот это номер! Он тоже без связи?

Синельников поворачивается к командующему ВВС.

– Паша, мы, – он опять пытливо смотрит на меня, – мы с Василием отойдем в сторонку.

Я оглядываюсь и показываю на свой «козлик».

– Прокатимся?

Генерал не раздумывая забирается на водительское место, выгнав моего шофера под моросящий дождик. Я сажусь справа и без спроса закуриваю «беломорину». Мы отъехали на пару сотен метров от стоянки, когда Егор заглушил мотор и решительно повернулся ко мне.

– Славянский шкаф продашь?

Мы смотрим в глаза друг другу и начинаем хохотать. Пару минут мы не могли остановиться, затем Синельников, все еще смеясь, тыкает в меня пальцем и спрашивает:

– Ты кто?

Он что, уже с того момента без связи?

– Куратор проекта «Зверь», – отвечаю я.

Генерал-полковник поперхнулся. Лицо становится серьезным.

– Павел Ефимович, вы? Здесь? Что случилось?

– Я, Женя, я. Пока не знаю. Разберемся.

Мы обнимаемся. В машине неудобно. Даже сидя, я значительно ниже его и при объятии мое лицо колют его ордена.

– Раздавишь, медведь, – выворачиваюсь я из его лап.

– Ой! Извините, Пал Ефимыч.

– Все, Женя, нет больше полковника Когана. Есть майор Василий Сталин. И тебя я тем именем последний раз назвал. Конспигация и еще газ конспигация, – старательно грассируя, говорю я, пародируя известную личность, – и вне строя – только на «ты». Не поймут ведь, если кто заметит.

Он внимательно смотрит на меня.

– Как скажете, – и тут же поправляется: – Как скажешь, Василий.

– Тяжело было здесь одному? – задаю я именно тот вопрос, который сейчас требуется.

Он молчит, вытаскивает у меня из руки папиросу, жадно затягивается и возвращает. От кашля удержаться не смог.

– Первый раз курю в этом мире, – говорит он с извиняющейся интонацией, делает паузу и начинает рассказывать:

– Нет, не тяжело. Просто по-другому. Довольно быстро въехал в эту жизнь. Вначале немного казалось, что это какая-то ролевая игра. Просыпался иногда и ноги ощупывал. На месте ли? Я ведь там после ранения много за компьютером сидел. Игрушками развлекался. А что было еще делать? – он немного виновато посмотрел на меня. – А здесь… Здесь потом вжился. Пустился во все тяжкие. Бросился в эту жизнь играть… пока не понял, что это не игра. По-настоящему и навсегда. Что надо работать не за страх, а за совесть. Рисковал, бывало, круто. Но всегда старался просчитывать. Тут уж вам, тьфу, тебе виднее, что получилось.

– Хорошо, Егор, получилось. Ты не только направлял мысли отца в нужную сторону, – он немного непонимающе взглянул, когда я назвал высшего руководителя державы отцом, – ты сам стал рулить историей в нужную сторону.

Посмотрев на его удивленное лицо, теперь уже я стал рассказывать, что настолько вжился, что чувствую семью Василия Сталина своей.

– Светлана тебе теперь тоже родная? – голос генерала дрогнул. Взгляд был напряжен.

– Конечно. Будешь обижать сестренку – убью! Не посмотрю, что ты теперь на полторы головы выше меня.

Мы переглянулись и опять расхохотались. Я понял, что Егор сам кого угодно за мою сестру пришибет. Синельников же это мое понимание распознал и был в этом отношении спокоен. Я достал новую папиросу из пачки. Генерал тоже было потянулся, но я убрал «Беломор» в карман кителя.

– Не курил, и не надо, – наставительно сказал я. Как-то очень быстро наши отношения перешли в разряд старшего и младшего. Причем совершенно ненасильственно с обеих сторон. Он – генерал-полковник, двадцатишестилетний директор самой мощной в этом мире службы государственной безопасности – младший. И я, девятнадцатилетний майор – старший. И мы оба уже знаем, что мы – друзья. Что ближе у нас здесь уже никого не будет. Только у него еще была моя младшая сестра – маленькая Светка.

Егор с сожалением посмотрел на мой карман.

– Ладно, Вася, как скажешь. Слушай, а ведь Светланка здесь недалеко. Пара сотен километров всего. Поехали?

– Четыре-пять часов на машине трястись? А где она конкретно? – Я достал из планшета полетную карту.

Генерал взглянул на нее и уверенно ткнул пальцем:

– Здесь.

Я, тоже уверенно, указал на отметку полевого аэродрома штурмовиков рядом:

– Полетели.

– А что Паше Рычагову скажем?

– Ничего. С собой возьмем. Могут три Героя Советского Союза на концерт сгонять? Пока мы тут с тобой болтали, машины наверняка уже обслужили и заправили.

Егор в очередной раз жизнерадостно расхохотался:

– А Звезду я тебе с собой привез. Для торжественного вручения, так сказать. Имею право, как один из руководителей страны.

Об отсутствии связи с тем миром мы говорить не стали. Обоим было ясно, что гам что-то случилось. В то же время мы знали, что как только Викентьев решит все проблемы, связь будет…

Светка повисла на Егоре и не захотела слезать с его рук. Я смотрел на них и пытался понять свое отношение ко всему тому, что свалилось на меня всего какую-то неделю назад. И в первую очередь – как мне сейчас общаться со Светланой. С одной стороны, подсознание твердило, что это моя родная младшая сестра. С другой… Девчонка как девчонка. Совсем молоденькая, смазливая, но никак не мисс мира. И что Егор в ней нашел? «Чужая душа – потемки», правильно люди говорят.

– Товарищи офицеры, – на нас были плащ- палатки, но по фуражкам и вообще всей ситуации встречи самолета с истребительным прикрытием капитан – дежурный по полетам на этом аэродроме – принять нас за рядовых, несмотря на возраст, никак не мог, – машина вас ожидает.

Светланка все-таки отлепилась от Синельникова и полезла обниматься со мной.

– Васька, а ты изменился, – она нежно провела рукой по моей щеке. На сердце ощутимо потеплело. Родная сестра. Я окончательно понял, что действительно за ее счастье могу кого-нибудь убить.

– Вроде всего пару месяцев не виделись, а ты какой-то другой стал, – она опять погладила меня но щеке.

– Война, Светлана Иосифовна, – прокомментировал Рычагов, – на ней мужчины быстро взрослеют.

– Здрасьте, дядя Паша, – она наконец-то заметила командующего ВВС.

– Светка, – одернул я сестру, – дяди дома остались.

– Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант! – молодцевато поприветствовала вытянувшаяся девчонка.

– Вольно, рядовая, – командующий ВВС, с шиком отдав честь моей маленькой сестренке, усмехнулся.

– Из-звин-ните, товар-рищ генерал-лейтенант, – стал заикаться капитан.

– Все вопросы к старшему по званию, – Рычагов указал рукой на Егора.

Капитан посмотрел на Синельникова, узнал – портреты высших руководителей страны часто бывали в газетах – и челюсть его отвисла.

– Вольно, капитан, – генерал-полковник сдержал улыбку и посмотрел на меня:

– Пойдемте, Василий Иосифович?

Я за руку потянул Светку к машине. Теперь капитан узнал наконец-то нас с сестренкой и молчал с открытым ртом. Не стоило вводить его в еще больший шок. Увидеть сразу столько знаменитых людей страны и одного из высших руководителей державы. Бедный капитан…

Мы сидели вчетвером в небольшой комнате за накрытым столом. Наглая Светка, не обращая внимания на Рычагова, забралась на колени к Егору и слезать, похоже, не собиралась.

– Мальчики, вы надолго прилетели?

Мальчики? Синельников старше Светланы на двенадцать лет, я – на пять. И все равно мальчики? Попробуй, пойми этих девчонок.

– Нет. Завтра, кровь из носа, мне надо быть в Москве, работы много, – ответил Егор и повернул голову к командующему ВВС: – У Голованова к «Удару молнии» все готово?

– Давно. Сидит на Дальнем Востоке с твоими молодцами и ждет команды.