Он объясняет мне, что много путешествует, у него есть основания думать, что его хотят убить, и в конце концов спрашивает меня, сколько это бы ему стоило, если бы он попросил, чтобы днем и ночью за ним наблюдал полицейский инспектор.

Это обычное дело. Я сообщаю ему тариф. Он просит, чтобы я дал ему кого-нибудь вполне компетентного, но в то же время уклончиво отвечает на мои вопросы о том, какой опасности он подвергается и кто его возможные враги.

Он дает мне свой адрес в «Гранд-отеле», и в тот же вечер я посылаю ему инспектора, о котором он просил.

На следующее утро я справляюсь о нем. Из греческого посольства мне сообщают, что это сын крупного афинского банкира, что он ездит по Европе и, как важная персона, ведет праздную жизнь. Пари держу, что вы принимаете его за авантюриста.

— Точно. Вы уверены, что…

— Подождите! Во вторник вечером инспектор, которому было поручено охранять моего Графопулоса, с изумлением сообщает мне, что наш подопечный все время старался оторваться от него по дороге. Всем известные маленькие хитрости вроде проходных дворов, пересадки из одного такси в другое. Он добавил, что Графопулос взял билет на самолет, отлетающий в Лондон в среду утром.

Признаюсь вам, перспектива слетать в Лондон на самолете мне улыбалась, и я сам решил продолжать слежку.

В среду утром Графопулос покинул «Гранд-отель», но вместо того, чтобы поехать в Бурже, заставил везти себя на Северный вокзал, где он взял билет на Берлин.

Мы путешествовали в одном спальном вагоне. Не знаю, узнал ли он меня. Во всяком случае, он со мной не заговорил.

В Льеже он вышел, и я вышел вслед за ним. Он снял комнату в гостинице «Модерн», а я выбрал соседнюю комнату.

Мы обедали в ресторане за Королевским театром.

— В «Бекасе»! — прервал его Дельвинь. — Там хорошо готовят!

— Правда, в особенности почки по-льежски! Заметьте, у меня создалось впечатление, что Графопулос впервые попал в Льеж.

Гостиницу «Модерн» ему рекомендовали на вокзале.

А в «Бекас» его направили из гостиницы. Наконец, о «Веселой мельнице» ему сказал швейцар ресторана.

— Значит, он попал туда случайно! — задумчиво заметил комиссар Дельвинь.

— Признаюсь, я ничего об этом не знаю. Я вошел в кабаре вскоре после него. Танцовщица этого заведения уже сидела за его столиком, что довольно естественно.

По правде сказать, я ужасно скучал, потому что ненавижу эти ночные кабаки. Сначала я подумал, что он уведет с собой эту женщину. Когда я увидел, что она готова уйти одна, я немного проводил ее, чтобы задать ей два-три вопроса. Она заявила, что видит этого иностранца в первый раз, что он назначил ей свидание, на которое она не пойдет, и назвала его занудой. Вот и все. Я вернулся в кабаре. Хозяин заведения как раз уходил вместе с официантом. Я подумал, что Графопулос ушел, когда я повернулся к нему спиной, и немного поискал его на ближайших улицах.

Дошел до гостиницы, чтобы проверить, не вернулся ли он. Когда я опять подошел к «Веселой мельнице», двери были закрыты и свет в зале погашен.

Словом, результат как нельзя более отрицательный.

И все же я не принял его трагически. Спросил у полицейского, открыты ли еще какие-нибудь ночные кабачки. Он назвал мне четыре или пять, и все я добросовестно посетил, но нигде не нашел моего грека.

— Удивительно! — прошептал месье Дельвинь.

— Постойте! Я мог бы явиться к вам и продолжать следствие в сотрудничестве с льежской полицией, но, имея в виду факт, что меня видели в «Веселой мельнице», я предпочел не тревожить убийцу. В общем-то возможных виновников очень мало. Я начал с обоих молодых людей, чье нервное состояние от меня не ускользнуло. Это привело меня к Адель и к золотому портсигару, принадлежавшему убитому.

Вы ускорили события. Арест Жана Шабо. Бегство Дельфоса. Очная ставка. Обо всем этом я узнал только из газет.

И оттуда же узнал, что меня разыскивают как возможного убийцу.

Вот и все! Я этим воспользовался!

— Воспользовались?

— Сначала задам вам вопрос: вы верите в виновность этих двух мальчишек?

— Откровенно говоря…

— Хорошо! Я вижу, что вы в нее не верите. И никто не верит, а убийца, конечно, чувствует, что с минуты на минуту начнут искать в другом месте. А следовательно, он принимает свои меры, и на неосторожность с его стороны рассчитывать нечего.

С другой стороны, существуют сильные подозрения относительно «широкоплечего» мужчины, как его называют в газетах.

Так вот, широкоплечий мужчина был задержан, и при довольно театральных обстоятельствах. Все думают, что истинный виновник был задержан сегодня вечером!

Нужно еще подтвердить это мнение. Завтра все узнают, что я в тюрьме Сен-Леонар и что есть надежда очень скоро заставить меня признаться.

— И вы в самом деле пойдете в тюрьму?

— А почему бы и нет?

Месье Дельвинь никак не мог привыкнуть к этой мысли.

— Разумеется, вы сможете ходить, куда вам угодно…

— Ничего подобного! Напротив, я прошу вас держать меня на самом строгом режиме!

— Ну и странные же методы у вас в Париже!

— Совсем нет! Но, как я вам уже сказал, нужно, чтобы виновный или виновные сочли себя вне опасности.

Поскольку виновный уже найден…

На этот раз комиссар с рыжими усами подскочил на стуле.

— Что вы хотите сказать? Вы же не собираетесь внушить мне, что Графопулос сам проломил себе череп дубинкой, потом заперся в плетеный сундук, чтобы оказаться в зоологическом саду?

Крупные глаза Мегрэ смотрели по-детски наивно.

— Кто знает! — И, набивая трубку, он добавил: — Пора вам отвести меня в тюрьму. А перед тем нам стоит договориться по некоторым пунктам. Вы не запишете?

Он держался очень просто. В тоне его было даже какое-то смирение. А все-таки, не подавая виду, он намечал эффективное направление следствия.

— Я слушаю…

— 1. Понедельник. Графопулос просит покровительства у парижской полиции.

2. Вторник. Он пытается избавиться от инспектора, которому поручено его охранять.

3. Среда. Он берет билет до Лондона, потом покупает билет до Берлина и выходит из поезда здесь, в Льеже.

4. По-видимому, он впервые в этом городе и вечером оказывается в «Веселой мельнице», где не делает ничего особенного.

5. В тот момент, когда я выхожу оттуда вместе с танцовщицей, в кабаре остаются четверо: Шабо и Дельфос, спрятавшиеся на лестнице, ведущей в подвал, хозяин и Виктор в зале.

6. Когда я возвращаюсь, хозяин и Виктор уходят и запирают двери. Шабо и Дельфос, по их словам, остаются на лестнице.

7. Молодые люди утверждают, что они вышли из подвала через четверть часа после закрытия кабачка и что в этот момент Графопулос был уже мертв.

8. Если это верно, то преступление могло быть совершено, пока я провожал танцовщицу. В этом случае виновными были бы Женаро и Виктор.

9. Если это не так, то преступление могло быть совершено в этот момент Дельфосом и Шабо.

10. Может быть, Шабо лжет, и тогда нет никаких доказательств того, что драма произошла в «Веселой мельнице».

11. Убийца мог сам перенести тело, но возможно, что это было осуществлено и кем-нибудь другим.

12. На следующий день у Адели был обнаружен портсигар, но она утверждает, что получила его от Дельфоса.

13. Свидетельства Женаро, танцовщицы и Виктора совпадают и противоречат показаниям Жана Шабо.

Мегрэ замолчал, несколько раз затянулся, а его собеседник тревожно посмотрел на него.

— Неслыханно! — прошептал он.

— Что неслыханно?

— Сложность этого дела, если в него вдуматься.

Мегрэ встал.

— Пойдем спать! В тюрьме Сен-Леонар хорошие постели?

— Да, ведь вы желаете быть там…

— Кстати, я хотел бы, чтобы меня поместили в камеру, соседнюю с камерой этого мальчишки. Завтра я, конечно, попрошу вас свести меня с ним.

— Может быть, привести и его друга Дельфоса?

— Это не имеет значения.

— Вы думаете, что они решительно тут ни при чем?