- Я знаю, у тебя есть вопросы.

Я улыбнулась, наслаждаясь таким непривычным для себя чувством самодовольства.

- Да, именно поэтому я их только что и задала.

Он издал звук, который я могла бы описать лишь, как сделанный при помощи носа намек не задаваться.

- Ну что ж, ладно, у меня нет работы. Я живу за счет прибыли от различных инвестиций, сделанных за все эти годы. Сам решаю, чем занять свое время и приложил массу усилий, чтобы не «светиться» перед людьми. Я провел ряд эффективных мер в отношении местных представителей власти для пущей уверенности, что ни транспорт, ни общественный интерес и близко не подберуться к моим владениям. Но теперь, когда люди приспосабливаются к нашему соседству, кажется разумным для вампиров восстановить былые связи. И еще есть некоторые вещи в человеческом обществе, по которым я скучаю.

- Апплитини[5]?

Габриель нахмурился, впрочем, не выглядя сердитым.

- Ну, ты же был в «Шенаниганс», - пожала плечами я.

Он хохотнул.

- А ты совсем не так проста.

- Спасибо.

Он улыбался мне, и я решила, что сейчас самое время спросить.

- Твои отношения с Андрэа – это часть «восстановления былых связей» с человеческим обществом?

- У меня нет отношений с Андрэа, - возразил он. – Мы познакомились спустя чуть больше года после ее переезда в Хаф-Мун Холлоу. Я представил ее некоторым своим знакомым. Я восхищаюсь и уважаю Андрэа. Она – мой друг. Но мы решили, что мне больше не стоит питаться от нее, чтобы избежать … недоразумений.

Ну просто «Мелроуз Плейс»[6] с клыками.

- Иногда я действительно питаюсь от добровольных поставщиков крови, - продолжил Габриель. – Также время от времени могу выпить бутылку искусственной или донорской крови. Предпочитаю донорскую. А светонепроницаемые портьеры можно купить в «Кровати, ванной и прочем»[7].

Тут-то можно было бы и остановиться, но я наслаждалась моментом власти.

- Кто превратил тебя в вампира? – спросила я.

Выражение его лица стало пресным, как хлебный пудинг.

- Обсудим это в другой раз.

- Скольких вампиров ты обратил?

- Троих, включая тебя, - ответил он.

- Что случилось с двумя другими?

- Обсудим это в другой раз.

Я нахмурилась.

- Ты тренируешь свою скрытность, или она выходит сама собой?

- Сама собой, - отозвался Габриель. Поднявшись со своего места, он предложил мне протянутую руку. – Пойдем.

Он вывел меня на крыльцо, где мы и остановились, впитывая в себя звуки ночи. Габриель встал за моей спиной, ладонями закрыв мне глаза. Его губы шевельнулись у моего уха.

- Ты - ночь.

- Я - ночь, - повторила я.

- Ты - ночь.

Я задрала голову, посылая ему вопросительный взгляд.

- Я что, и правда - ночь?

- Джейн!

- Почему так получается, что когда ты произносишь мое имя, оно звучит как брань? - спросила я, разворачиваясь к нему.

Он вздохнул и повернул меня обратно, лицом к лужайке.

- Помолчи, пожалуйста.

Я хихикнула, стукнувшись затылком о его подбородок. Габриель снова втянул в себя запах моих волос – действие, которое я решила оставить без комментариев. Повернувшись к нему лицом, я оказалась нос к носу со своим Сиром. У него был тот же сердитый взгляд, который обычно появлялся у миссис Труман, когда она застукивала меня за передачей записок во время урока математики в третьем классе. Я опять хихикнула, что уже превращалось в раздражающую привычку.

- Прости, мне сложно приноровиться ко всем этим вампирским заморочкам в стиле Йоды[8]. Я не сижу и не хлопаю в ладоши самой себе за успехи во внутреннем самопознании. Не прочитала ни единой книги из серии «Куриный бульон для души»[9] и, с божьей помощью, мне никогда и не придется. Я предпочитаю смотреть на всю картину в целом. И если мне в ней что-то не нравится, то я или меняю это или парализована страхом перед надвигающимися переменами, что случается гораздо чаще. Это – единственное, в чем проявляется сложность моей натуры.

- Я бы так не сказал, - заявил он, снова поворачивая меня к покрытой мраком лужайке. - Ты становишься все сложнее и сложнее с каждым словом, покидающим твой рот. Пришло время увидеть картину в маленьких кусочках, Джейн. Каждую травинку. Кваканье каждой лягушки. Аромат жимолости. Позволь каждому из этих элементов заполнить тебя, пока не сможешь увидеть весь пейзаж перед тобой, не открывая глаз. Почувствуй, как бьется сердце каждого животного, бегущего по земле. Сосредоточься на токе его крови, пульсе в его венах. Не зацикливайся на добыче, находящейся ближе остальных или на той, что легче поймать, найди нужное животное. Подходящего размера и скорости. Сфокусируй каждый фибр мышечной массы на этом существе, и прикажи телу действовать.

Я чувствовала, что сейчас не самый подходящий момент сказать Габриелю, что это именно то, что сказал бы Йода (в несколько менее верном, с точки зрения грамматики, произношении), так что просто сосредоточилась на звуках ночи. Это было похоже на смесь ночного видения и инфракрасной камеры, с переливами цвета и пульсирующим теплом. Я отрешила разум от хладнокровных существ, лягушек и змей, ибо моя смелость в кулинарных изысках не заходит так далеко. Я почувствовала койотов, а в чаще деревьев увидела оленя с ветвистыми рогами. Но, учитывая мой недавний опыт пребывания в его шкуре, я уж точно не собиралась охотиться на это животное в обозримом будущем.

Как будто ощутив мой интерес, олень поднял голову и встретил мой пристальный взгляд. Было такое ощущение, словно я могу дотянуться и погладить его мех. Только я подняла руку, как олень метнулся в гущу деревьев, мелькнув белым хвостом.

- Всю свою жизнь я хотела быть более интересной, особенной, - сказала я, оборачиваясь к Габриелю и, я была почти уверена, усмехаясь, как идиотка. – Зато теперь у меня этих «особенностей» - хоть лопатой греби. И я просто не знаю, куда их деть.

Лицо Габриеля стало непроницаемым.

- Я вампир уже очень долгое время, но еще никогда не слышал, чтобы это описывали в таких выражениях.

- Да уж, косноязычием я не страдаю, - согласилась я. - Почему это случалось со мной? Как такое возможно? Откуда мы вообще взялись?

- Никогда бы не подумал, что ты - экзистенциалист, Джейн, - сказал он.

Я смерила его высокомерным взглядом.

- Никто не любит умников, Габриель.

- Ради твоего же собственного блага надеюсь, что это не так, - поддел он, на что я ответила, шлепнув его по руке. - Никто не знает, откуда мы появились. Древние греки, Ближневосточные культуры, самые ранние жители Малайзии - все они описывали существ, крадущих кровь у людей, пока те спят. Романтическая теория утверждает, что Лилит, первая жена, которую Бог создал для Адама, отказалась подчиниться своему мужу, особенно в их … вечерних мероприятиях. И в качестве наказания, была изгнана из сада, жить во тьме. Она стала первым вампиром и вершила свою вендетту, питаясь от детей Адама и превращая его потомков в существ, подобных ей самой. Считается, что вампиризм – это ее месть, переданная через поколения.

- Изобилующий деталями монолог. Ты просто создан для меня, - восхитилась я.

- Что, прости?

- Да так, ничего, - сказала я, вяло улыбаясь и благодаря непостоянство вампирских богов за то, что на этот раз его суперслух подкачал. – Так ты веришь в это?

Изгиб его губ свидетельствовал о том, что, вероятно, он все-таки услышал мои предыдущие слова, но решил не подавать виду.

- Правда в том, что может и не быть никакого единого пути происхождения вампиров. Мы могли меняться с течением времени, эволюционировать, как люди, но все же отдельно от них.

Я скрестила руки на груди.

- Ладно, блиц-опрос. «Реальность или выдумка»: Оборотни?

- Реальны.

- Демоны?

- Еще как реальны.

- Снежный человек?

- Реален, но фактически он - вер-обезьяна.

Я решила обмусолить этот факт чуть позже.

- Пришельцы?