Литмир - Электронная Библиотека

Девушка побрела дальше, и Адамс во всех подробностях мог рассмотреть, как она встретилась с братьями Томасом и Тео. Изможденные, с крючковатыми носами солдаты обрадовались ее приходу и тотчас же завели с Кейт разговор, как ей и хотелось. Адамс прислушивался, отыскивая пощаженные огнем балки и доски, из которых еще можно было сколотить какое-нибудь укрытие от непогоды. Плотницкому делу он был обучен.

– Выходит, есть нам теперь нечего? – осведомилась девушка у Томаса. – Что же нам делать? Но индейцы тоже живут в этой местности. Значит, здесь можно раздобыть какую-то еду!

– А вы разумно рассуждаете, – откликнулся Томас, обтесывая балку для Адамса. – Но здесь, в этих трижды проклятых краях, только и есть для пропитания что бизоны!

– Значит, вы будете охотиться на бизонов?

– Если их найдем… то да. Но их, как кур, не подозвать, они на «цып-цып-цып» не сбегутся. Бизоны себе на уме, да и где пастись, выбирают сами. Сдается мне, поблизости бизоньих стад сейчас нет.

– А что едят вождь и Медвежье племя?

– Надо же, какая вы настырная, пристали со своими вопросами, как репей! У индейцев есть еще зимние запасы, сушеное и мороженое мясо, но вот когда они все это съедят, а бизоны так и не покажутся…

– И что тогда?

– Тогда они устраивают бизонью пляску со своим шаманом: «Добрый дух, ниспошли нам бизонов, бизонов, бизонов, – бизонов, бизонов, бизонов ниспошли нам, Добрый дух». Так они поют день и ночь и еще пляшут.

– Это правда? Что за вздор!

– А разве вы никогда не молились: «Отче наш, иже еси на небесех, хлеб наш насущный даждь нам днесь…» Вы просто повторяете эти слова, не вдумываясь, потому что вы не голодаете. А вот индейцы весной голодают.

– А если и это не помогает?

– Что ж, если бизоны не идут к индейцам, тогда индейцы идут к бизонам. Тогда они разбирают свои вигвамы и переселяются в другие места, и мужчины на своих быстроногих мустангах рыщут в поисках бизоньих стад… в собственных охотничьих угодьях, а если ничего не находят, то и в чужих. Тогда без кровопролития чаще всего не обходится.

Кейт на минуту задумалась.

– Что ж, жизнь у них тяжелая, – наконец произнесла она и посмотрела на Адамса, но тот отвел глаза. – Не могут построить себе постоянных жилищ, потому что вынуждены вечно странствовать со своими вигвамами вслед бизонам… Выходит, что не люди подчиняют себе животных, а животные – людей! Но мы не можем им уподобиться. Мы не можем прямо сейчас отправиться на поиски бизонов, рискуя, что тогда на нас нападут индейцы!

– Ваша правда, мисс Кейт, так поступить мы не можем. Надобно нам искать другой выход.

– Но какой?

Томас наморщил лоб:

– Майор уже приказал Роучу ехать с большей частью отряда назад в форт Рэндалл и попросить там новую партию провианта и оружия. Они там, само собой, сделают большие глаза, когда узнают, что с нами приключилось. Здесь останутся всего несколько рядовых. Им передадут весь запас провизии, что у нас еще имеется, им должно хватить, пока не доставим пополнение. Вы поедете с Роучем.

– Что я сделаю, вас не касается, – гневно вскинула голову Кейт. – Разумеется, я останусь с отцом.

– Можно подумать, он вам разрешит! – усмехнулся Томас.

– Лучше скажите мне, нет ли среди вас в гарнизоне портного?

Томас и Тео рассмеялись.

– Спросите кого-нибудь другого, мисс, мы не знакомы с отрядом. Хотите сшить себе амазонку?

– Почему бы и нет? Я уже об этом думала.

– Ах вот оно что! Значит, вы хотите здесь остаться? Вы не из пугливых!

– Не знаю. Но в любом случае не могу вернуться к тете Бетти после того, как от нее сбежала.

– Неужели она страшнее индейца?

Кейт сначала принужденно рассмеялась, но потом посерьезнела.

– В чем-то она страшнее индейца. Позапрошлой ночью я пережила нападение на нашу колонну, и, скажу вам честно, меня до сих пор охватывает дрожь, стоит только об этом вспомнить. Но здесь все по-другому. Это война, я понимаю, что могу погибнуть, хотя, конечно, надеюсь, что пуля пролетит мимо…

– Гляди-ка, вы уже научились говорить как старый покоритель Дикого Запада!

– Но тетя Бетти – не тот враг, что выступает против тебя в открытом бою. Она – воплощение скрытой злобы, не дающее тебе покоя с утра до вечера. Ведь у нас, Смитов, нет денег, а у тети Бетти есть, целое состояние, и она обращается со мной как с сироткой, из милости взятой из приюта. Я весь день каждым своим жестом, каждым своим движением, каждым своим словом должна показывать, как благодарна ей за доброту, и не переставая льстить ей, потому что она обещала оставить мне наследство. Томас, мне больше этого не выдержать, я больше туда не вернусь. Только представить себе, как я возвращаюсь к ней теперь, мучимая раскаянием, расторгнув помолвку… Нет, пусть уж лучше меня застрелит какой-нибудь дакота, а тетя Бетти завещает свои деньги на благотворительность. Такими унижениями зарабатывать себе приданое я не собираюсь. Ни за что. Никогда.

Щеки у Кейт раскраснелись. Адамс оперся на топор и пристально разглядывал ее, пока она произносила свой негодующий монолог. Так вот какова девушка, на которой он хотел жениться ради денег. «Стыдись!» – мысленно повторял он себе.

Кейт обернулась и тут заметила Роуча, который тихо подошел к ним несколько минут тому назад и наверняка слышал все, что она, не сдерживаясь, выпалила. Она резко, не сказав ему ни слова, отвернулась и пошла к лошадям.

Тем временем работа спорилась, и к полудню гарнизон успел разобрать бóльшую часть завалов и кое-как соорудить подобие некоего прибежища от непогоды. Роуч выехал из разрушенного пограничного поста вместе с бóльшей частью отряда.

С Кейт он попрощался холодно и безучастно. Она проводила его безмолвно.

Вместе с майором остались всего десятеро человек, в том числе Тобиас, Адамс, Томас и Тео. Кейт сумела настоять на своем. Теперь она, стоя рядом с маленьким хрупким человеком, разглядывала два расстеленных на земле одеяла, соображая, как бы выкроить из них костюм «коровьей пастушки», «ковгёрл». Ходить в длинной юбке ей больше не хотелось.

Майор обращался с Адамсом, словно ничего не случилось. Но крестьянский сын не так-то скоро забывал обиду. Он ограничивался лишь самыми краткими ответами и, демонстрируя свое честолюбие, всячески подчеркивал, что плотничает и строит куда лучше любого «синего мундира».

Под вечер второго дня в жизни маленького гарнизона произошло событие, вызвавшее изрядный переполох и заставившее побросать все дела. Тобиас доложил, что с юга к форту приближается всадник. Подавая рапорт майору, он описал этого всадника весьма и весьма точно. «Высокий и статный, рыжеволосый, с желтыми зубами. Мочки ушей у него приросшие. Верхом на пегом».

Услышав это описание, Адамс перестал жевать и замер. «Томас, – произнес он, – это Красный Лис, нет никаких сомнений. Взять хотя бы мочки ушей, по ним его легко узнать. Что тут делать этому головорезу? Наверняка есть какая-то особая причина, иначе бы он не отважился податься на Найобрэру».

Томас и Тео кивнули. От волнения щеки у Адамса порозовели. При мысли о том, что он неизбежно встретится с Красным Лисом, у него в душе заново ожили все надежды и разочарования последних двух лет.

Всадник, в котором все несомненно узнали Красного Лиса, галопом подскакал на своем мощном пегом коне к форту. К широкополой шляпе он приколол маленький белый флажок – в знак того, что прибыл сюда парламентером. Он осадил коня прямо перед носом Адамса, но никак с ним не поздоровался и огляделся в поисках солдата, который подержал бы под уздцы его коня. Найдя услужливого рядового, он бросил ему поводья и, ведя себя намеренно вальяжно и независимо, двинулся к майору.

Смит стоял посреди обугленных руин блокгауза, возле новой постройки, на месте бывшего двора. Он только что проинспектировал выполненные за день работы и теперь испытующе смотрел на незнакомца. Красный Лис был выше офицера на целую голову; его широкие плечи и весь его атлетический облик лишь усиливали общее впечатление превосходства, которое он дерзко, не таясь, демонстрировал майору.

36
{"b":"248781","o":1}