В противоположность буржуазным социологическим концепциям марксизм исходит из признания единства и объективной закономерности всемирно-исторического процесса, из признания того, что в основе этого процесса лежит развитие материального производства, которое приводит к смене одной общественно-экономической формации другой, а следовательно, к переходу от низших форм человеческого общества к высшим.
Ленин подчеркивал, что развитие всех человеческих обществ в течение тысячелетий как на Востоке, так и на Западе, «показывает нам общую закономерность, правильность, последовательность этого развития таким образом, что вначале мы имеем общество без классов — первоначальное патриархальное, первобытное общество, в котором не было аристократов; затем — общество, основанное на рабстве, общество рабовладельческое»[4]. Однако при этом марксизм не отрицает отдельных отклонений от общей линии развития. Известно, что некоторые народы миновали полностью или частично те или иные общественно-экономические формации. Вообще за исключением первобытно-общинного строя «чистых» общественно-экономических формаций не существует.
Для древневосточных рабовладельческих обществ, в частности, характерно своеобразное соединение рабовладельческих отношений и феодальных форм эксплуатации. Положение Маркса о том, что «история древнего Востока принимает вид истории религий»[5], показывает сложность, пестроту его идеологической надстройки. Относительная застойность экономических, общественных и идеологических форм в странах древнего Востока является еще одним свидетельством того, что исторический процесс при всей его общности имеет у отдельных народов специфические особенности.
Характерной чертой древневосточных рабовладельческих обществ было длительное сохранение, консервация родовых, патриархальных отношений. Энгельс указывает, что существование сельской общины в странах древнего Востока определялось тем, что «первое условие земледелия здесь…искусственное орошение, а оно является делом либо общим, либо провинций, либо центрального правительства»[6]. Общинной формой собственности на землю в странах древнего Востока объясняется не только замедленный темп развития рабовладельческого общества, но и примитивный, домашний способ рабства, что отличает развитие древневосточных государств от развития античных классических рабовладельческих обществ Греции и Рима, где рабовладение получило полный расцвет. Энгельс подчеркивал: «…Отсутствие земельной собственности действительно является ключом к пониманию всего Востока. В этом основа всей политической и религиозной истории»[7].
Частная собственность на землю в странах древнего Востока не получила широкого развития. Отсюда, естественно, и специфические формы политической надстройки восточной деспотии: неограниченная власть деспота — царя, сатрапа и многочисленных чиновников, осуществляющих эксплуатацию народных масс. Маркс считал сельские общины древнего Востока «солидной основой для азиатского деспотизма и застоя»[8].
Разделение общества на классы, на рабов и рабовладельцев, впервые возникает в странах древнего Востока. Численность «рабов вначале была невелика, наряду с рабами существовало много свободных крестьян — членов сельских общин. Английский историк В. Тарн пишет, что в Египте даже в эпоху эллинистической цивилизации «за исключением рудников… не было рабства, если не считать домашних рабов в греческих домах, труд местного населения был слишком дешев и слишком детально контролировался, чтобы рабство имело хозяйственный смысл»[9].
В течение веков развитие государственной собственности на землю превратило всех свободных производителей в рабов государства, храмов и многочисленных чиновников. Сравнительно медленный темп общественного прогресса обусловил медленный и относительно застойный характер развития культуры стран древнего Востока по сравнению с культурой античной Греции и Рима. Хотя в древнем Востоке и появлялись зачатки научных знаний, но религиозно-магическое мировоззрение, будучи господствующим, подчиняло, растворяло их в себе.
Замедленный темп общественного и культурного развития, существование сельской общины обусловили сохранение в древневосточных странах на многие тысячелетия пережитков первобытных форм религиозных представлений, в частности религиозного культа животных и природы.
Религиозные представления возникли еще в первобытном обществе как фантастическое, извращенное отражение в сознании людей господствующих над ними сил природы. Чувствуя свое бессилие в борьбе с природой, первобытные люди приписывали предметам и явлениям сверхъестественную силу. Всю природу, растительный и животный мир первобытный человек представлял себе населенными богами и духами, олицетворял их.
Беспомощность первобытного человека в борьбе с природой накладывает сильный отпечаток на его сознание, уродуя познавательные способности, уводя с правильного пути в область фантастики. В сознании дикаря реальные предметы и явления природы раздваиваются на мир неподвижных, конкретных материальных вещей и мир изменчивых, подвижных, «сверхъестественных сил, находящийся «по ту сторону» природы. Одухотворение сил природы, отрыв человеческих понятий, представлений от природы, обожествление их являются общими гносеологическими корнями религии и идеализма.
Это вовсе не значит, что религиозное мировоззрение существовало вечно, как утверждают некоторые буржуазные философы. Никаких религиозных представлений в самом начале человеческой истории не было и не могло быть. Об этом свидетельствуют многочисленные научные данные, в том числе и зарубежных ученых. В. Гордон Чайлд в статье «Археологические документы по предыстории науки» пишет, что рисунки, нарисованные и процарапанные на стенах пещер, доказывают поразительную способность первобытных людей воспроизводить в двух измерениях то, что воспринято как трехмерное. Это свидетельствует о некотором практическом знании первобытными людьми правил перспективы и оптических законов, а также о наличии у них крайне конкретной памяти. «Выполнение шедевров в полной тьме глубоких пещер заставляет меня предполагать наличие не только зрительной, но и кинестетической памяти»[10], — заключает Гордон Чайлд. Однако среди рисунков доисторического человека нет еще рисунков с религиозными сюжетами. На этой стадии человеческое сознание не отрывалось от действительности. Все исследователи подчеркивают, что искусство древнекаменного века ничего общего с религией не имело. По данным Г. и А. Мортилье, ему присущи все черты реалистического искусства.
Живописные изображения на потолке Альтамирской пещеры
Каким бы беспомощным ни был первобытный человек в борьбе со стихийными силами природы, он все же постепенно накапливал знания, шел от незнания к знанию[11]. Неумение объяснить грозные и непонятные силы природы привело к мысли о существовании в предметах и явлениях сверхъестественной силы, которая может благоприятствовать человеку или приносить всяческие беды и на которую можно влиять путем заклинания, магии. Нет сомнения, что наряду с религиозными верованиями в сознании первобытного человека существовали и материалистические представления, связанные с трудом, с практической деятельностью.
Материализм и идеализм как два основные философские направления являются продуктом классового рабовладельческого строя. Именно в эпоху древневосточных рабовладельческих обществ в связи с накоплением конкретных знаний становится возможным противопоставление науки вере и материалистической философии идеалистической.
