Как-то Тим вошел в кухню, где я решала судьбу шести пластмассовых крючков в форме початков кукурузы. В руке у него был один ботинок.

– Дорогая, – сказал он, улыбаясь, – я точно знаю, что где-то видел второй, но где – не помню.

– Он там, в Комнате Страха, – ответила я, продолжая разглядывать крючки.

Мы так прозвали одну из комнат. В нашей Комнате Страха были свалены ковбойские сапоги, пальто, фотоаппараты, диски, колоды карт, штопоры, электронные приборы, пластиковые коробочки с какими-то странными предметами, бумаги, ботинки – и судьба всего этого богатства была туманна. Время от времени то Тим, то я пытались навести там порядок, но уже через несколько минут бросали эту затею, не в силах справиться со столь масштабным хаосом.

Однако наступил все же день, когда комната опустела, и мы закрыли туда дверь. Это был серьезный этап.

Оставалось решить, что из одежды и какие чемоданы мы возьмем с собой в наше бездомное будущее.

Мы долго обсуждали и спорили и в итоге решили, что должны обойтись двумя большими чемоданами на колесиках и двумя небольшими сумками, которые можно брать в салон самолета. Мы провели не один показ мод друг для друга, пытаясь решить, какую брать одежду. Это было ужасно утомительно, но нас заряжало предвкушение предстоящих приключений. В последние недели перед отъездом мы почти не спали. Утро начиналось уже не в семь часов, а в четыре. У каждого было много дел, и несмотря на то, что хлопоты были приятными, на нас порою накатывала грусть: ведь нам предстояло надолго покинуть наших родных.

Вот и очередная проблема: как поддерживать связь с друзьями и родными, планировать новые маршруты, писать в блог, который я рассчитывала начать вести, если мы все время будем в пути? Мы провели невероятное количество времени в магазине Apple, советуясь с продавцами, которые знали все на свете, а по возрасту годились нам в сыновья. Мы купили и компьютеры, и айфоны, и мини-колонки, и переходники, и целый пакет аксессуаров. Всего этого оборудования точно должно было хватить, чтобы на протяжении нескольких следующих лет оставаться на связи и не потеряться в любой стране. Но все это оборудование было таким непростым в использовании, что мы записались на специальный семинар, чтобы разобраться со всеми нашими новыми игрушками. Кстати, в аудитории сидели преимущественно такие же седовласые студенты, и все мы выглядели слегка растерявшимися из-за обилия кнопок и функций. Но вышли мы оттуда с новыми знаниями и приложениями, наконец-то превратившись в людей XXI века!

Сколько бы времени ни занимали сражения с ворохами одежды и новыми устройствами, Тим продолжал по нескольку часов в день тратить на планирование нашего маршрута на ближайшие полтора года.

Как-то раз я вошла в столовую, где Тим устроил свой штаб. За окнами сверкали волны Тихого океана, начинался роскошный закат, но Тим был полностью погружен в работу и не замечал красот природы.

Вдруг он хлопнул по столу и глянул на меня с улыбкой победителя, затем вскочил, обнял меня и расцеловал.

– Ого, спасибо! Это за что? – поинтересовалась я.

– Готово! – воскликнул он. – Я только что арендовал машину, которая встретит нас в Буэнос-Айресе! На следующие полгода все готово!

Мы отправили оставшиеся вещи на арендованный склад. Доделали все мелкие дела, отдали ключи от дома хозяевам. Друзья и родственники наперебой звали нас на прощальные обеды и ужины. Звонили, писали письма, приходили с подарками на память и самыми лучшими пожеланиями.

И вот настал День Отъезда.

Мы в машине. Только мы вдвоем (пора привыкать!). Мы ехали по шоссе в сторону Лос-Анджелеса – сто тридцать километров на юг. Мы молчали – каждый думал о том, какой гигантский шаг мы совершаем. Наш план становился реальностью, мы были счастливы. А еще нам было страшно.

Чтобы снять напряжение, Тим включил свой айпод. Неожиданно запел Ги Кларк, фолк-певец, и, услышав его L. A. Freeway[2], мы рассмеялись, поцеловались и в этот момент поняли, что все будет не просто хорошо, а отлично. Сомнения исчезли. Мы были уверены, что все сделали правильно.

Неделю спустя, невыспавшиеся и измученные долгой дорогой, мы добрались до границы – до моста Колумбия. Когда пограничник махнул рукой и разрешил ехать, у нас словно камень с души упал. Наконец-то мы начали десятичасовой переезд, к которому готовились (и которого одновременно боялись) многие месяцы.

На протяжении первых нескольких километров мы нервничали все больше: за окнами не было ничего, кроме кактусов и колючей проволоки. Вот теперь мы по-настоящему остались одни. А что, если с нами что-нибудь случится? Но наконец-то стали попадаться другие машины, и нам стало как-то спокойнее. Хотелось верить, что местные бандиты не рискнут напасть, если на дороге есть свидетели. Мы проехали еще километров пятнадцать и выехали на широкое платное шоссе. Все путешествие было затеяно, чтобы, так сказать, расширить наши горизонты, но все же было приятно увидеть что-то знакомое хотя бы в начале пути.

Как ни странно, самая сложная часть путешествия по Мексике была связана не с бандитами, а с привычкой местных жителей полностью игнорировать правила дорожного движения. В Мексике водители не обращают никакого внимания на ограничения. Автомобили носятся по улицам на бешеной скорости. Мы решили, что мексиканцы, как и итальянцы, видимо, каждый день ходят в церковь и ставят свечки, чтобы не погибнуть, обгоняя тяжелые грузовики на крутых поворотах. Мы-то, конечно, аккуратно ехали по самой медленной полосе – по крайней мере, медленнее всех.

Наше шоссе проходило через широкую долину, окруженную скалистыми горами. Нам предстояло миновать Нуэво-Ларедо, Салтилло, Сан-Луис-Потоси – три города, в которые нам все очень советовали не въезжать. На шоссе мы заметили несколько полицейских или военных засад. Полиция проверяла автомобили. Нам стало спокойнее. И только потом мы узнали, что банды, промышлявшие похищением людей, как раз и устраивают здесь такие засады, маскируясь под полицейских.

Да, иногда лучше действительно не знать правды!

Мы прибавили скорость; после Нуэво-Ларедо пейзаж стал немного более разнообразным: начались заросли юкки[3] и гигантских кактусов. Мы проезжали фермы, ранчо, небольшие городки, печальные недостроенные бетонные конструкции – кошмарный сон архитектора. Но небо было ярким и бескрайним – за это мы и любим Мексику. Так чего же мы испугались? Мы слушали музыку, смеялись, болтали, что-то ели, рассказывали друг другу истории – и случайно повернули на Салтилло, хотя все нам говорили именно туда не заезжать ни в коем случае. Мы оказались на пустыре, где в одинокой будке сидела симпатичная девушка и собирала плату за проезд.

Она спустилась к нам и на очень простом испанском, помогая себе жестами, объяснила, как вернуться на платное шоссе. А потом, конечно же, попросила нас заплатить, ведь мы съехали с платного шоссе и вновь на него въезжаем.

– Всего доброго! – крикнула она нам вдогонку.

Мы продолжали путь. Вместо кактусовых зарослей потянулись зеленые поля. Стали попадаться деревни, в каждой из которых имелись внушительный «лежачий полицейский» и крошечный магазин, где продавалось все подряд. Было приятно видеть придорожные кафе, где местные жители, рассевшись за столами с пестрыми скатертями, ели лепешки тамале, такос, вареную кукурузу.

Наконец мы добрались до съезда на Сан-Мигель, в центре которого стояла трогательная, хотя и очень плохо сделанная статуя всадника-кабальеро. Тим включил на своем айподе мексиканскую музыку, и мы даже начали пританцовывать в ритм. Опустили стекла, вдохнули незабываемый мексиканский аромат жарящихся на сале лепешек тортилья, перца чили, чеснока и лука, жгучего соуса табаско.

Добрались!