В конце концов Святослав был вынужден заключить мир с греками.

Заключив мир, Святослав пожелал иметь свидание с императором Цимисхием. Историк Лев Диакон (он был впоследствии рукоположен во священники) так описывает это свидание: «Юани Цимисхий, весь в золотой оправе, подъехал на коне к берегу Дуная. Вскоре показался в лодке весь осыпанный драгоценностями Святослав. На нем было деревянное весло, чуб и золотая серьга».

Цимисхий хотел поговорить со Святославом об иностранной политике, но раздумал и спросил:

– Хорошо у вас в нынешнем году рожь уродилась?

– Благодарю покорно! – ответил Святослав. – Рожь неважно уродилась. Да и на рогатый скот ящур.

Цимисхий сочувственно покачал головой.

По дороге в Киев Святослава и его дружину перерезали печенеги. Напав на Святослава, печенеги не знали, на кого они напали. Когда печенежский князь узнал потом, что то был сам Святослав, то три дня дрожал со страха.

Из черепа Святослава печенежский князь впоследствии приказал сделать чашу и на юбилеях пил из нее шампанское.

Сначала Владимир был князь, как князь. Воевал, пил, пировал, убил брата; вообще вел себя по-княжески. Но с течением времени он больше и больше превращался в Красное Солнышко.

Началось с того, что Владимир крестил свой народ и сам принял православие. Летописец Нестор рассказывает об этом так. С каждым днем народы все больше и больше притесняли киевлян. В конце концов русские все больше и больше стали терять в Киеве право жительство.

– Ничего не поделаешь, – сказали, вздохнув, киевляне, – надо креститься!

И в Киеве началось массовое крещение.

Прежде, чем принять христианство, Владимир долго выбирал религию, и много миссионеров из разных городов понаехало в Киев.

Первыми приехали евреи.

– Ваша страна где находится? – спросил их Владимир.

– Страны у нас нет! – ответили евреи. – У нас только есть черта оседлости.

– А где ваша «черта оседлости»?

– Там, где угодно министрам внутренних дел. Теперь наша «черта» – Вильно, Ковно, Бердичев…

– А Киев?

– Киев вне «черты». Впрочем, министр внутренних дел обещал…

Владимир не дал евреям договорить.

– Не хочу я быть зависимым от министра внутренних дел. Идите с Богом.

– Позвольте, ваше сиятельство, – закричали евреи. – Ведь вы еще о религии нашей не спрашивали! У нас религия первый сорт. У нас многие брали…

Но Владимир ничего больше слышать не хотел, и евреи ушли. Пришли магометане. Владимир предложил им водки и закуску.

– Выпейте с дороги! – ласково предложил Владимир. – Выпейте и закусите вегчинкой! Водка своя, без акциза. Ветчина от собственной свиньи, свежая.

– Наша религия запрещает нам пить вино и есть свинину, – ответили магометане.

– Вот как!

Владимир задумался.

– Не подходит! – сказал он минуты через две. – Идите с Богом. Без свинины и водки мы погибшая страна.

Не успели уйти магометане, как пришли католические патеры, которые в первый день своего приезда увеличили вдвое население Киева. Владимир велел им также убраться.

Последними пришли миссионеры греческие, и что было дальше, всем известно.

Все киевляне, несмотря на то, что Реомюр показывал 15 ниже нуля, ринулись в Днепр. И через несколько дней многие из них сумели уже убедиться собственными глазами, что на том свете действительно существуют ад и рай…

Всех идолов Владимир приказал уничтожить. У Перуна к тому времени уже выросли золотые усы, и он был идолом в полном соку. Это не спасло его от смерти… Бедного Перуна утопили.

После крещения Владимир стал добрым и ласковым. Женился на хорошей женщине, вместо деревянных ложек купил дружине серебряные ложки, пил только за здравие, и то лишь в высокоторжественные и праздничные дни.

С серебряными ложками случались часто инциденты, но князь не сердился и приказывал их выкупать из ломбардов или купить новые.

Народ же киевский, несмотря на открытый переход в православие, в душе еще долго оставался язычниками. Многие из них тайно отправились на поиски несчастного Перуна и других богов. Это были первые богоискатели на Руси. Отчаявшись в поисках Перуна, некоторые из богоискателей взяли топор, пилу и рубанок и принялись строить нового Перуна. Это были первые богостроители на Руси.

Владимира в народных сказках называют «Ласковым», «Милостивым» и «Красным Солнышком».

По-видимому, уже в те времена солнце было красного цвета, неприятного для глаз многих, многих.

До Ярослава княжил брат его Святополк. По обычаю своего времени Святополк начал с убийства братьев, желая заслужить уважение народа.

Но ему не повезло! Потому ли, что он перехватил меру, убив слишком много братьев; потому ли, что убийство брата перестало быть оригинальным и вышло из моды, но Святополк уважения не снискал, а наоборот, его прозвали окаянным.

Единственный брат, оставшийся в живых, Ярослав, прогнал с престола Святополка и сам стал княжить.

Ярослав имел некоторую склонность к крамоле. Женил сына на француженке. Дочь выдал за венгра. С инородцами не расставался.

Кончил он тем, что сочинил законы, которые собрал и напечатал в губернской типографии под названием «Русская Правда».

Министров юстиции тогда еще не было, и судьи имели полную возможность судить по существующим законам. Но судьи были истинные патриоты. Они поняли, какой вред могут принести патриотическим идеям писанные законы, и за небольшое вознаграждение они стали показывать, как можно обходить законы.

Один из судей, Шемяка, впоследствии на этом составил себе имя и сделался родоначальником целого поколения шемякинцев.

Когда «Русской Правде» исполнилось 1000 лет, большая группа юристов отпраздновала с помпой тысячелетие обхода писанных законов.

Пред смертью Ярослав учредил дошедшее до нас и столь популярное теперь Удельное ведомство. За это он был прозван Мудрым.

Лишь только сошел в могилу Ярослав Мудрый, как истребленные печенеги под видом половцев начали совершать набеги на русскую землю. В Киеве на столе сидел Всеволод I, который, как все Всеволоды, никаким умом и талантами не отличался. Киевляне давно уже хотели снять Всеволода со стола и посадить на стул, но не сделали это из уважения к его сыну Владимиру Мономаху.

Владимир Мономах носил постоянно тяжелую мохнатую шапку, которой нагонял страх на врагов. При словах «шапка Мономаха» самые закоренелые половцы бледнели и бросались бежать.

Князья в это время не переставали ссориться. Был один князь Василько, который не хотел ссориться ни с кем, и это страшно возмутило князей.

– Это не по-товарищески! – с негодованием говорили князья – Все ссорятся, а он один не хочет ссориться. – Белоручка! Лентяй! От ссоры отлынивает!

Один из князей, Давид, не вытерпел и, пригласив к себе в гости Василька, выколол ему глаза.

– Теперь ступай! – сказал Давид, отпуская Василько. – Да не поминай лихом! Кто старое помянет, тому глаз вон…

Василько стал близоруким и всю жизнь потом носил очки.

Узнав про это, Владимир Мономах пришел в страшный гнев и приказал отнять у Давида его удел. Оставшись нищим, Давид открыл ресторан, известный и доныне под названием «Давидка».

Между тем Всеволод Первый, несмотря на свою бездарность и неумение княжить, умер. На киевский стол сел Святополк Второй. Несколько лет пришлось снова Владимиру Мономаху сидеть на стуле и ждать, пока новый великий князь ляжет на стол. Когда это случилось, Владимир Мономах начал княжить в Киеве.

Любимым занятием князя было бить половцев и поучать делать добро. Однажды он разбил половецкое войско и взял в плен князя их Бедлюза. Владимир сказал ему:

– Почему вы не учите своих детей быть милосердными, честными и не проливать крови?

И велел разрубить Бедлюза на части.