— Что?.. — Белка попробовала закрыть глаза и обнаружила, что всё это время они и были закрыты.

— Всё хорошо, — поспешил заверить ее другой знакомый голос, и запах теплого хлеба, смешанный с железистой нотой крови, накатил из-за спины. Сильные руки приподняли ее, усаживая, бережно поддерживая голову, и она одним долгим взглядом окинула открывшуюся перед ней картину: обломки галереи, из которой, будто гнилые зубы, торчали обгоревшие доски… оплавленные кратеры в стенах, остывавшие и истекавшие малиновой лавой… омерзительные останки и ошметки чего-то, что только кошмарам снится в кошмарах…

— От…ку…да?.. — едва понимая и слыша себя, выговорила девочка, но седое крыло, огромное, как флаг на шпиле башни, взметнулось и указало на дальнюю стену. Там, клозах в пятнадцати от пола, дверной проем темнел осыпью камней, а из порога торчал огрызок галереи.

— Нашли дорогу по переходу, — дыхание виконта коснулось ее шеи как ласковый ветерок, успокаивая и вселяя надежду. — Не знаю, что происходит в замке… Но сюда они больше не попадут.

— Петушились петушки, да перышки порастрясли! — радостно хихикнул Пасаре, опустился перед Белкой, и обернулся стариком — жест, адресованный темноте, крыльями показать было бы затруднительно. — Сдохни, Сарут Астаз Доар, как твои крысы!

— Сарут?!.. — в одно мгновение Белка вспомнила всё и почувствовала, как кровь отливает от лица.

— Не волнуйся, — Рамай ободряюще сжал ее плечи. — Он хотел открыть Врата, но здесь это просто так не сделать. Для этого нужно собрать вместе много обитателей его мира, или чтобы его кто-то пригласил. Мы лишили его и того, и другого.

— А проклятие?! — спохватилась Эмирабель.

— Отступает, отступает! — возбужденно округлил глаза старый граф и замахал руками, будто что-то отгоняя: — Фу, тьфу, улетай, выбросить не жалко!

— У нас… у тебя то есть, — поправился юноша, — почти получилось. Если бы не твари — ты бы завершила!

— Сейчас завершит! — самоуверенно изрек патриарх са Флуэров и мотнул головой внуку: — Поддержи! Продолжаем! Полетели!

— Стойте… — Белка страдальчески нахмурилась, силясь ухватить какую-то мысль, невероятно важную, но из-за усталости соображая медленно и туго.

— Чего стоять! Бежать надо! Вставай, лентяйка! Провалялась полвечера! — сердито притопнул старичок.

— Но она устала… — попытался защитить ее Рамай — и получил свою долю ругательств.

— Подождите!.. — яростно мотая головой в надежде хоть так прояснить мысли, промычала Эмирабель.

— Вставай, вставай, никчемуха с мухою! Крылышки топырь! Чай, не в гости прилетела! — прикрикнул Филин, и девочка почувствовала, как и впрямь поднимается в воздух, будто на крыльях — и еще исступленней замотала головой, так, что слезы из глаз вперемежку с искрами:

— Погодите!.. Много обитателей! В одном месте!..

— Чего курлыкаешь?.. — не понял старик — и полет ее прекратился.

— В одном месте! Чтобы открыть Врата! — отчаянно выкрикнула она. — Они обязательно должны быть живыми?

— Что?.. — нахмурился Рамай — но его дед понял.

Уронив Белку на руки внуку, он крутанулся, воинственно озираясь — и встретился взглядом с парой оранжевых шаров величиной с апельсин.

Время застыло.

Тьма вокруг шаров начала рваться, как бумага, выпуская плоскую морду, за ней — покрытую слизью башку, мощные лапы, гребнястую шею, покатые плечи… Рука Пасаре взметнулась, собирая заклинание из воздуха — и время кинулось наверстывать упущенное. Из тьмы в зал, один за другим, с рычанием посыпались твари, большие и мелкие. Рамай обернулся, на пальцах — огненный сгусток в искрах молний… И тут Эмирабель схватилась за голову и закричала — исступленно и беззвучно. А в тишине, на несколько секунд повисшей в донжоне, рокотом надвигавшейся лавины прозвучал добродушный смех Голоса.

* * *

— З-зараза… — поморщился Фалько, вытирая лопухом черную кровь с лезвия топора. Оставь ее хоть на несколько минут — разъест хуже ржавчины, не отчистишь, только стачивать, проверено не раз.

Найз прислушался, обводя настороженным взглядом окрестности.

Солнце катилось за горизонт в фиолетово-багровые тучи. За холмами в конце прямой, словно копье, улицы виднелись шпили башен замка са Флуэров. Давно покинутая деревушка, в центре которой они оказались, снова замерла — беленые стены в потеках, пустые проемы дверей, провалившиеся соломенные крыши, молодые деревца, выглядывавшие из окон как любопытные девчонки, заросшие бурьяном улицы и площадь… Откуда-то издалека донеслись свист и гиканье гвардейцев, выехавших уничтожать монстров, хотя кто кого будет уничтожать, если люди затемно не успеют вернуться в замок, оставалось под большим вопросом.

Армасар и Гри насторожились при звуках отдаленного конского ржания, но не откликнулись. За несколько дней пути по землям са Флуэров жеребцы накрепко усвоили, что шумный конь и мертвый конь зачастую одно и то же.

На всякий случай не выпуская из рук своего топора — поменьше и полегче, чем у наставника, Найз подошел к обезглавленной туше и склонился над ней с брезгливым любопытством. Бугристая шкура цвета болотной грязи, острый, как пила, гребень по хребту, поджарые бока, длинные ноги со шпорами и когтями — и круглая шипастая башка в соседней луже, оскалившаяся в последний раз. Хорошо, что в Плекате они купили топоры. Такую тварь простым мечом не возьмешь, только двуручным — но кто ж с ними двуручным мечом сражается…

— Нравится? — прозвучал сзади голос Фалько, и мальчик оглянулся:

— Таких мы еще не видели.

— Считай, что наша коллекция пополнилась, — хмыкнул гардекор. — Клянусь Радетелем, Мугур за такой экземпляр правую руку отдал бы. Не обязательно свою, естественно…

Найз улыбнулся, но тут же нахмурился, вспоминая ранее сказанное своим наставником.

Мугур… Если они не доберутся до замка к закату, придется лезть на куртину в темноте. Надо торопиться, хотя карабкаться по крепостным стенам среди бела дня тоже сродни самоубийству. О том, чтобы просто явиться к воротам и потребовать отдать Белку и Лунгу, речи не шло. Конечно, это было бы проще всего, но пара стрел — и спасательная операция закончится так же быстро, как началась. Значит, придется изображать скалолазов? По выветренной кладке это будет сделать не так уж сложно… наверное. Небольшая загвоздка состояла в том, что он ни разу в жизни не лазил ни по гладким, ни по выветренным стенам… Но и оставаться в безопасности, пока Фалько будет выручать алхимиков, он не собирался. А ведь прежде, чем выручить, надо будет сначала отыскать, где Мугур их держит! Сделать это в незнакомом громадном замке, полном враждебно настроенных людей, представлялось еще сложнее, чем залезть незамеченным на куртину у всех на виду.

Мальчик досадливо поморщился: как говорится, булыжник мрамора не легче. Вот если бы они могли просто войти через ворота, спокойно осмотреться кругом, и чтобы никто не обращал на них внимания… Жаль, что так не получится.

— Фалько? — он глянул на наставника, рассеянно озиравшего площадь и обступившие ее дома. — Что теперь?

Взгляд гардекора скользнул по выводку юных яблонь, выросших у стены трактира, отправился дальше, остановился… вернулся к деревцам… и лицо его озарилось ухмылкой.

— Ты что-нибудь смыслишь в садоводстве, парень? — зеленые глаза Фалько сверкнули озорством.

— В садоводстве?! При чем тут?.. — опешил было Найз, но по лукавому прищуру наставника догадался, что у того на уме какая-то хитрость, и заговорщицки улыбнулся в ответ:

— Если надо — научусь.

— Учись, — подмигнул гардекор.

* * *

Найз мчался по дороге, согнувшись под тяжестью ноши, пыхтя и задыхаясь. Если бы мог, он бы оглядывался каждые три секунды, а еще лучше — бежал задом наперед, потому что за ними, не сводя голодного взгляда, неслась чешуйчатая тварь, сродни преследовавшим их караван несколько дней назад. Рядом с мальчиком, тоже задыхаясь — но от смеха, трусил гардекор. Его груз был раза в три-четыре больше и объемнее, но это не мешало Фалько время от времени оборачиваться на преследователя, делать отчаянную мину и взывать к небесам с интонациями дрянного актера на сельской сцене: