— Откуда ты меня знаешь?! — сильные руки схватили его за грудки, вырывая из краткого забытья, и рубаха затрещала под натиском. — Говори!

— Дядя рассказывал, — карие глаза, полные боли, встретились с глазами зелеными, пылающими отчаянным гневом.

— Какой еще дядя?! — казалось, еще чуть-чуть, и пальцы Фалько сожмут не ветхую ткань, а горло мальчишки.

— Лимба, — тихо и просто ответил пацан.

— Что?.. — голос гардекора сорвался, а пальцы разжались. — Что ты сказал? Лимба?

Лимба?..

Тот самый? Живой?.. Он жив?!

Найз молча кивнул.

— Так это ты для него?..

Новый кивок.

— Он знает?..

Мальчик отвел взгляд.

— Я сказал… что это был… не ты, — еле слышно прошептал он. — Что я ошибся. Что Фалько… на самом деле погиб. Тогда. У стен Звездной башни.

Зеленые глаза опустились.

— Ты… правильно ему сказал, — медленно выдохнул гардекор. — Горящая задница Долдыка… Ты…

Не договорив, он отвернулся.

«Вот и всё, — устало подумал Найз. — Он знает, что я знаю. Думал, убьет меня… Да если бы даже и убил — какая теперь разница…»

Ненависти больше не было. Не было ни злости, ни обиды, а лишь огромная, всепоглощающая усталость, опустошение и горечь, отравлявшая, как полынная настойка, душу до самых ее дальних уголков, так, что уж лучше бы и впрямь убил его Тигр — и покончил с этой бесконечной м

у

кой длиною в ночь. Ведь как ни старался Найз убедить себя, что капитан Бессмертных погиб у Звездной башни, всё существо его кричало, не давая забыть ни на мгновение, о том, что Тигр и Фалько едины, и разделить их может только смерть — настоящая смерть человека, носившего эти имена.

«Лучше бы он меня убил…» — мальчик теребил воротник, машинально вытягивая из обрыскавшегося края нитку за ниткой. — «Потому что я дурак, осёл и болван… Я злился на него, а сам всё это время надеялся, что он окажется не таким, что он другой, отважный, бескорыстный, самоотверженный, каких рождается один на миллион, как говорил дядя Лимба… Ведь он не убил нас на руднике… и в парк полез… И у него такой взгляд… и улыбка… Такой человек, как он, не имеет права улыбаться

так!

.. А он… он… Теперь он сам подтвердил, что…» — Найз сглотнул пересохшим горлом, сунул руку в карман штанов и нащупал там заскорузлый комок материи. Платок Фалько! Полдня назад он жизнь бы отдал и еще немного больше, чтобы завладеть таким сокровищем, а сейчас…

Чувствуя, что усмешка его больше похожа на гримасу, мальчик скомкал батистовый квадратик, шершавый от засохшей крови Илиса, и бросил в кусты.

Вот и всё.

«Хотя, может, мне не себя надо больше жалеть, а его? — пришла в голову неожиданная мысль. — Ведь Фалько умер для нас обоих. Только у меня не стало героя, а у него — половины себя. И может быть, он этого даже не замечал…»

Найз постоял еще с полминуты, переминаясь с ноги на ногу, потом медленно повернулся и побрел прочь.

— Ты куда? — требовательный хриплый шепот остановил его на полушаге.

— Обратно, — тусклым голосом отозвался он, не оглядываясь и не поднимая головы. — Королям ничего не грозит. А остальным рабство только пойдет на пользу. Тебе тут нечего делать. Вот прискачет отряд капитана Дагона, тогда…

— Тогда барзоанцев и духу тут может не быть, — неожиданно холодно прервал его Фалько.

— Но ты же сам сказал, что они хотят получить выкуп за?.. — обернулся Найз.

— Не будь идиотом, малый, — нетерпеливо фыркнул гардекор. — С колдуном или без, осады целой армии им в вашем кукольном дворце не пережить. Даже если они будут держать королей как заложников, то стоит им отпустить последнего, как они все — покойники.

— Значит, они должны уплыть к себе! — осенило мальчишку.

— Да. Под покровом магии их уже в десятке клозов никто не заметит. Выберутся в Дикие Воды — и тогда ищи каплю в море, как говорят у нас в Гельтании.

Была ли в последних словах издевка, и если да, то над кем, Найз не успел понять, потому что гардекор продолжил, неспешно, но уверенно, четко и емко проговаривая каждое слово, точно гвозди вколачивал:

— Поэтому. Мы. Не должны. Дать. Им уйти.

— Но что мы… то есть ты… можешь сделать?! — сумасшедшая радость, тем безумнее, чем глубже минуту назад было уныние, захлестнула мальчишку, вознося на крыльях ликования. Он внутренне отпрянул, спешно напоминая себе, что глупые надежды — лишь путь к очередному разочарованию, но счастье увидеть перед собой не Тигра, а Фалько, смел

о

на своей дороге всё. — Ты один, а их — орды!

— Это их проблема, — пренебрежительно хмыкнул Фалько, тщательно делая вид, что не видит в своем проводнике никакой перемены. — И одна идея у меня имеется. Ты когда-нибудь слышал про брандеры?

— Про… что? — растерялся Найз.

— Баркасы, шлюпки, ялы — что угодно плавучее, заполненное смолой, маслом и прочими неприятными и — что самое главное — очень горючими веществами. Их прицепляют к вражеским кораблям при помощи кошек, поджигают… и команде приходится искать новую работу. Знаешь о таких?

— Н-нет… да… вроде…

— Ну так вот, — спокойно, точно на плацу перед учениями новобранцев, продолжил Фалько, — с их помощью мы можем уничтожить барзоанский корабль или серьезно испортить его.

— Тогда бежим скорее к морю! — глаза мальчишки загорелись азартом. Он рванулся вперед, нетерпеливо ощупывая взглядом горизонт в поисках ориентиров, и гардекор едва успел ухватить его за воротник.

— Бежим, — согласился он. — И скорее. Только давай для начала определимся с небольшим изъяном нашего плана.

— Каким? — упало сердце Найза.

— У нас нет ни лодки, ни горючих материалов, ни кошек, ни людей, чтобы посадить на весла.

— И… что нам делать? — вытянулась мальчишеская физиономия.

Фалько снисходительно взглянул на него, словно на особо непонятливого рекрута.

— Конечно же, раздобыть всё, чего не хватает.

— Но где?!

— Смолу закажем в Гельтании, кошки привезем из Далайны, масло — из Истара, крепкие лодки строят в Рэйтаде, пара недель — и у нас на руках всё самое лучшее… — поучительно начал гардекор, но, видя нешуточное потрясение на лице мальчика, закатил глаза: — Дырявые штаны Радетеля, Найз! Естественно, мы найдем всё здесь! Масло должно быть на складе. Кошки — сложнее, но на один раз забросить в снасти можно что-то придумать. Лодки… Я слышал, здесь есть каналы…

— Да, самые настоящие! — не дав ему закончить, пылко затараторил мальчишка. — Это была река, она рекой и осталась — выше по течению, а при строительстве парка ее разбили на каналы, чтобы король мог на корабликах кататься, и так она теперь в море и впадает, по частям, каналами!

— Значит, на возвышении оказался только дворец, а все развлечения — вниз по склону и на равнине… — задумчиво проговорил гардекор.

— Да! На склоне — рощи и пещеры, но не настоящие, специально выдолбленные, а на равнине — каналы, беседки, гроты, фонтаны всякие, еще рощи…

Фалько, решив что-то для себя, кивнул, выпрямился, расправляя плечи, и вдохнул полной грудью. Найз последовал его примеру, но тут же скривился: запах смолы и жженых перьев стал слабее, но не исчез.

— Божественный аромат приключений и подвигов, — внезапно подмигнул ему Фалько.

— Не думал, что на самом деле они так воняют, — пробормотал мальчик.

— И это еще не самый плохой их букет, — ухмыльнулся гардекор и сделал шаг в темноту.

* * *

Фалько и Найз бежали к задним воротам, прячась по рощам и живыми изгородями, обходя открытые места и беседки. Оттуда то и дело доносились крики, плач и звон оружия: похоже было, что взятие заложников шло еще вовсю. При каждом звуке голосов Найз втягивал голову в плечи, краснел от стыда, будто лишь от его каприза зависело, броситься на помощь или пройти мимо — но стискивал зубы и бежал дальше.