Шекспир вкладывает в уста короля страшные слова. Можно утешать себя тем, что это всего лишь психическая атака с целью заставить арфлерцев сдаться, а на самом деле ничего подобного не произойдет.

Но все же ясно, что отвращение, которое Шекспир испытывает к войне, еще раз проявилось в этой официозной и помпезной пьесе. Война заставляет совершать подлости даже такого человека, как Генрих. король-герой говорит, что английские солдаты способны на неслыханные зверства. Он даже сравнивает своих воинов с Иродом. Согласно Евангелию от Матфея (2: 16), этот иудейский царь приказал перебить всех вифлеемских детей мужского пола в возрасте до двух лет, надеясь, что среди них окажется младенец Иисус. Это так называемое «избиение младенцев».

Хуже того, Генрих ставит арфлерцам в вину то, что они защищают город; мол, жертвы насилия будут сами виноваты в зверствах, потому что они слишком решительно сопротивлялись. В том же монологе, но чуть раньше Генрих говорит:

Можно сколько угодно убеждать себя в том, что это всего лишь стратегия, что на самом деле Генрих ни о чем подобном не думает, и все же эти слова не дают нам покоя. Такими доводами всегда руководствуются агрессоры, в том числе самые жестокие. Именно так поступал Гитлер. Получается, англичане получили бы по заслугам, проиграй они битву за Британию и позволь нацистам вторгнуться на «слишком решительно сопротивлявшийся» остров.

Но осажденные страдали не меньше осаждавших. В Арфлере не хватало продуктов питания, стены были сильно повреждены, а гарнизон понес большие потери. Однако хуже всего было то, что на помощь извне осажденные не надеялись. На горизонте не было и следов французской армии. Жителей Арфлера бросили на произвол судьбы.

Комендант Арфлера попросил перемирия на пять дней, пообещав сдаться, если за это время не подойдет помощь. Генрих знал, что французы парализованы, а потому согласился на отсрочку, надеясь, что это позволит избежать кровопролитного штурма.

Его расчеты оправдались; помощь не пришла, и Арфлер капитулировал. Однако Шекспир пропускает эти пять дней; капитуляция происходит сразу после угрозы Генриха. Комендант Арфлера говорит со стены:

22 сентября 1415 г. город капитулировал после пятинедельной осады и был занят спокойно и без всяких зверств. Большую часть населения англичане заставили уйти, после чего захватили порт. 23 сентября в город торжественно въехал Генрих V.

Однако это была пиррова победа. В результате потерь на поле боя, дезертирства и болезней от первоначальной армии Генриха осталась лишь одна треть, а зима была не за горами.

Многие советовали Генриху удовлетвориться взятием Арфлера, вернуться в Англию, пополнить армию и продолжить кампанию на следующий год.

Но поступить так Генрих не мог. Вернуться, заплатив за один несчастный город двумя третями армии, было немыслимо. Он был обязан оставаться во Франции до тех пор, пока не добьется более весомого успеха.

Но Арфлер для зимовки не годился. Это только подтолкнуло бы французскую армию к решительным действиям, и французы в свою очередь осадили бы город.

Поэтому король говорит своему дяде Эксетеру:

Город Кале был сильной английской крепостью, где армия могла бы отдохнуть и переформироваться так же, как в самой Англии, но в Кале это происходило бы не у всех на глазах; мало кто увидел бы, в каком плачевном состоянии находится английское войско. Затем следовало одержать несколько незначительных побед, после которых можно было бы вернуться на родину.

8 октября 1415 г. сильно поредевшая армия Генриха V, в которой осталось всего пятнадцать тысяч бойцов, начала 125–мильный (200 км по прямой) марш от Арфлера до Кале.

Время, которое ушло на этот переход, Шекспир заполняет короткой сценой (исключительно на французском языке!), в которой юная принцесса Екатерина Валуа[153] пытается учить английский с помощью пожилой камеристки. Весь юмор был понятен только образованной публике, знавшей французский, а остальных веселило то, что абсолютно приличные английские слова казались Екатерине французскими вульгаризмами, которыми называют половой акт и вагину.

Затем местом действия становится французский лагерь в Руане, столице Нормандии. Руан расположен в 50 милях (80 км) от Арфлера и в 70 милях (112 км) к северо-западу от Парижа. Сцена начинается репликой короля Карла:

«Он» относится к королю Генриху, который совершил одиннадцатидневный переход в чрезвычайно тяжелых условиях. Генрих отдал строжайший приказ никого не грабить и ничего не разрушать. Это было не только гуманно, но и разумно. Английская армия должна была двигаться как можно быстрее, а грабежи, вошедшие в привычку, задержали бы ее продвижение. Более того, колонны на марше очень уязвимы, а если бы обиженные крестьяне начали мстить, вскоре вся армия была бы перебита.

Войско Генриха совершало марш в Кале вдоль побережья, по кратчайшему маршруту. Все это время погода стояла отвратительная, непрерывно шел дождь, а по ночам было сыро и холодно. (Как-никак стоял октябрь.) Армию продолжали донимать дизентерия и диарея.

Тем не менее за три дня она одолела 50 миль (80 км) и достигла окрестностей Дьепа. Англичане были на полпути к цели.

Через два дня, 13 октября 1415 г., они добрались до Аббевиля, расположенного в устье Соммы (она течет параллельно Сене, но находится от нее в 70 милях (112 км) к северо-востоку). До безопасного Кале оставалось пройти 60 миль (96 км) на север.

Однако французы придерживались вполне разумного плана, лишенного героизма, но практичного. Они медленно отходили, не вступая в соприкосновение с англичанами, и позволяли климату и болезням довершить то, что началось во время осады Арфлера. (То же самое сделали русские четыреста лет спустя, преследуя отступавшего от Москвы Наполеона; если такая стратегия действует, то действует безотказно.)

Когда англичане достигли Соммы, выяснилось, что мосты через реку сожжены, а на другом берегу их ждет французская армия.

Если бы англичане решили переплыть быструю и холодную реку, то уцелевшим пришлось бы вступить в бой сразу же, как только они выбрались бы на берег.

Это было невыполнимо. Чрезвычайно осторожному Генриху нужно было найти другой способ форсировать реку. Он направился вверх по течению, пытаясь найти брод. Далее случилось самое худшее, что может быть на войне. Запасы продовольствия иссякли, но англичане по-прежнему опасались опустошать деревни. У них не было четкой цели, потому что бродов они не знали, каждый день марша вверх по течению удалял их все дальше и дальше от Кале, и силы солдат таяли.