Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Что же, в этом тоже есть доля правды. Действительно, сегодня понятие «слобода» для Петербурга, претендующего на роль культурной, европейской столицы России, звучит как-то по-купечески, архаично. Тем не менее, нельзя забывать, что в прошлые времена, начиная с самого основания нашего города, понятие «слобода» было весьма широким, в чем сможет убедиться и читатель этой книги: слободам XVIII в. здесь уделено немало внимания…

Итак, Александровская слобода за Московской заставой. Находилась она на хороших плодородных землях и летом была настоящим райским уголком за Московской заставой. Не случайны и некоторые характерные названия проходивших в слободе Райского переулка (он существовал с 1909 до 1920-х гг.) и Благодатного переулка (ныне улица). Правда, сегодня помпезные сталинские громады и убогие «хрущевки» ничем не напоминают о прежнем «райском уголке».

В 1937 г. к северо-западу от перекрестка Московского проспекта и современной Благодатной улицы между домами на северной стороне Благодатного переулка, в сотне метров от Московского проспекта, напротив пожарного депо оборудовали трамвайную конечную станцию «Благодатный переулок». В 1961 г. кольцо вместе с линией до Московского проспекта ликвидировали. Теперь на его месте располагаются сквер и жилой дом (Благодатная ул., 20).

Исторические районы Петербурга от А до Я - _10.jpg

Александровская слобода на карте Петрограда, 1916 г.

О любопытных страницах жизни и быта этих мест блокадной поры рассказывал житель блокадного Ленинграда, профессор биолого-почвенного факультета Санкт-Петербургского государственного университета Виктор Лапицкий в своей биографической повести «Колесики и винтики ХХ в.», изданной в 2009 г.

«С великим трудом отцу удалось добиться у начальства нашего с мамой перевода под крыло исправительно-трудовой колонии № 1, где он работал, – вспоминал Виктор Лапицкий. – Арестантский паек в те времена не был изобильным, но и это подразумевало регулярное питание и спасение от голодной смерти…

На Международном проспекте (ныне – Московский проспект) за Московским райсоветом мы проехали через заставу, где строжайшим образом проверялся въезд и выезд за территорию города. Еще несколько минут, и вот мы у цели нашего путешествия на Благодатном переулке. Здесь проходил второй рубеж внутренней обороны города. Первый рубеж располагался за недавно построенным Домом Советов. В предвоенные годы участок Международного проспекта южнее Благодатного переулка только начинал застраиваться, и здесь имелись одиночные здания индустриального типа постройки. Мы поселились в угловом пятиэтажном доме, выходившем одним своим крылом на Благодатный переулок, а другим – на Московский проспект.

Перед третьим, южным крылом находился пустырь, простиравшийся вплоть до территории нынешнего Московского парка Победы. Наш дом, построенный перед войной, не был еще полностью введен в эксплуатацию. Обитаемые помещения находились только на втором этаже, где нам было отведено две комнаты. Во дворе нашего дома находились гараж и конюшня. Справа, в тупиковой части Благодатного переулка, где ранее было кольцо трамвая маршрута № 3, располагались бараки для заключенных и мастерские трудовой колонии.

Новые условия нашей жизни резко отличались от быта блокадной комнатки на Петроградской стороне. По современным понятиям, это соответствовало бы переезду на лечение в санаторий. Во-первых, мы получили систематическое питание, пусть скромное, но регулярное. Стандартное меню состояло из супа-лапши, каши-размазни, хлеба.

Недостаток витаминов восполнялся хвойным настоем, рыбьим жиром, которые могли предотвратить цингу. Один раз нам с мамой преподнесли литровую баночку квашеной капусты – деликатес блокадного времени. Я быстро сдружился со сверстниками – детьми сотрудников колонии, которые промышляли у дверей пищеблока. Здесь из ведра для пищевых отходов мы извлекали подгоревший лук, зеленые капустные листья и прочие остатки с барского стола. Оказалось – жить можно! Вторым важным моментом в борьбе за выживание было наличие настоящего медицинского пункта, где имелись разумный доктор и медицинская сестра.

Третий фактор, стабилизировавший нашу психику, состоял в меньшей эффективности артиллерийских обстрелов. Дело в том, что хотя мы находились в 6 – 7 км от переднего края обороны, большинство снарядов дальнобойной немецкой артиллерии перелетали через Благодатный переулок и поражали цели в центре города»…

Село Александровское

Так называлось одно из сел по левому берегу Невы, вдоль Шлиссельбургского тракта – нынешнего проспекта Обуховской Обороны. Современные его границы довольно расплывчаты – условно говоря, это район станции метро «Пролетарская».

В XVIII в. по берегу Невы получила большие земельные участки придворная знать. В середине XVIII в., как отмечает историк Дмитрий Шерих, здешние земли оказались во владении Никиты Юрьевича Трубецкого – вельможи елизаветинских времен, генерал-прокурора, генерал-фельдмаршала и обладателя многих других почетных званий и титулов. Его дочь Елена вышла замуж за генерал-прокурора времен Екатерины II князя Александра Алексеевича Вяземского, поэтому село стало его владением.

Как писал историк Михаил Пыляев, при Екатерине II генерал-прокурор имел огромную власть, соединяя в своем лице обязанности трех министров – юстиции, внутренних дел и финансов, а также должность начальника тайной полиции.

«Просвещенная государыня» бывала здесь у Вяземского, и тот нередко «угощал ее пирами». А когда в селе на средства государственной казны по проекту архитектора Николая Львова построили церковь, которую в народе до сих пор за ее необычные архитектурные формы зовут «Кулич и Пасха», по воле Екатерины ее назвали Троицкой. Отсюда, кстати, пошло и наименование расположенного позади нее Троицкого поля (ему посвящен отдельный очерк в этой книге).

Храм до сегодняшнего времени является одной из местных достопримечательностей и уж точно главной святыней этих мест. Его освятили в 1790 г., практически без изменений он сохранился на протяжении более двухсот лет. Удивительно, что ему удалось уцелеть в советское время: для храмов за Невской заставой это было уникальным явлением. Церковь закрывали ненадолго, в 1938 – 1946 гг., да и то не под склад картошки, а для вполне культурного дела – библиотеки…

Еще в царствование Екатерины село выкупили у Вяземского, и впоследствии здесь, по указанию императора Павла I, устроили бумагопрядильную мануфактуру, которую Павел по имени своего сына – будущего царя Александра I – назвал Александровской. Главной рабочей силой на мануфактуре были питомцы Императорского воспитательного дома (о них пойдет речь в очерке, посвященном расположенной неподалеку Куракиной даче). Тем не менее фабрика не могла целиком рассчитывать на труд подростков, поэтому кроме них здесь работали и взрослые мастеровые, а также инвалиды и вольнонаемные рабочие из близлежащих деревень.

Исторические районы Петербурга от А до Я - _11.jpg

Александровская мануфактура. По рисунку А. Бараева. 1840-е гг.

Впоследствии мануфактура кроме пряжи, тканей, тканых картин на шелке стала изготавливать игральные карты для всей России. Спустя некоторое время, в 1817 г., это производство передали отдельно выстроенной на территории мануфактуры карточной фабрике – ныне это комбинат цветной печати. При этом новой фабрике, открытой в 1819 г., предоставили полную монополию на производство игральных карт, сохранявшуюся вплоть до 1917 г. Корпуса бывшей карточной фабрики сохранились до нашего времени на пр. Обуховской Обороны, 110.

Что же касается Александровской мануфактуры, то ее упразднили в 1863 г. – предприятие не выдержало конкуренции в условиях развивавшегося капитализма. Постройки передали Морскому ведомству. В том же году здесь началось строительство сталелитейного завода, который по имени своего основателя, горного инженера Павла Матвеевича Обухова, получил название Обуховского. 15 апреля 1864 г. на Обуховском заводе отлили первую стальную пушку.

7
{"b":"248671","o":1}