- Спасибо, - сказал я, улыбнувшись. Но та отдёрнула руки так, будто обожглась.

  Двое детишек помладше играли с моей маской, пугая друг друга. Остальные или сгрудились в противоположном углу, или пристально смотрели на нас. Добра, кажется, они ждали. Стражники уписывали хлеб за обе щеки, а Игорь раскурил трубку.

  - Что у вас произошло? - спросил я.

  Рассказ девочки был сбивчивым, но более или менее обстановка становилась ясна. Пять дней назад, когда большинство взрослых работали в поле, собирая остатки урожая, к деревне подошёл вооружённый отряд. Они согнали взрослых в кучу, завели их в деревню, а после собрали вообще всех жителей на площади. Детей отделили и приказали оставаться здесь, а взрослых увели. Ненадолго, как выразился один из них. Грудничков и совсем маленьких детей сказали брать с собой. Всех стариков тоже, тем более среди них совсем уж старых и немощных не была - их забрала весенняя лихорадка. Напоследок вожак сунул девочке, Ласточке, как она представилась, трубу и сказал дуть, если придут плохие люди.

  - Сказал, чтобы мы вели себя тихо и дули, а люди убегут, - закончила свой рассказ Ласточка.

  - И они убегали, - прохрипел парень.

  - Странно, - медленно произнёс я. - Очень странно. Взрослых не убивали?

  - Нет, - испуганно ответила девчушка.

  - Вообще никого не убивали? Нет? И не били?

  - Почти не били, только, чтобы пошевеливались. И не сильно.

  - Ясненько, - пробормотал я. Говорить о том, что ни хрена не ясненько, смысла не было. - А сколько было... нападающих?

  - Человек пятнадцать, - раздался за спиной сиплый голос пацана. - Может, больше. Я вышел, когда их уводили. Меня брать не стали, я болел. - Он тяжело закашлялся.

  - Значит, люди, - протянул Игорь. - И никого не убивали. И увели всех, кто способен тяжело работать.

  - В рабство?

  - Вряд ли. Детей же трогать не стали. И за каким хреном тогда грудничков тащить с собой?

  - Логично, - кивнул я. - И какие планы?

  - У меня - курнуть и покемарить.

  Я стиснул зубы. Что ж...

  - Сержант.

  - А?

  - Выбери... блин... Отправь того, что быстрее бегает к конунгу. Пусть приведёт подкрепление. Взрослых надо вызволять.

  - Не думаю, что конунг согласится, - покачал головой старик. - На кой они ему хрен? Грабить их не грабили, так что можно забрать налоги...

  - Отправь солдата к конунгу! - рявкнул я. Кто-то из самых маленьких заплакал. - Пусть расскажет, что здесь произошло! И пришлёт долбанное подкрепление! Человек двадцать, не меньше, понял?

  - А ты чего тут раскомандовался? - прошипел сержант, вскакивая с ящика, на котором сидел. - Вообще-то...

  Вскочив на ноги, я схватил его за нижнюю челюсть и дёрнул на себя.

  - С того, сучий сын, что если ты этого не сделаешь, я тебе кишки наружу выпущу. Понял?!

  Послышался топот. Я повернулся. Один из молодых драпал вверх по лестнице к люку, ведущему на первый этаж.

  - Я за ним закрою, - пробормотал второй и рванул следом.

  - Надо за ними закрыть, - после паузы сказал Игорь, поднимаясь. - Ну и ссыкуны, а? Эх, повоюем...

  Я отпустил сержанта. Он рухнул на свой ящик и трясущимися руками поднял выроненную краюху хлеба.

  - Они вернутся? - спросил один из мальчуганов, играющих с моей маской.

  - Последний вернётся.

  - А мои мама с папой?

  Я стиснул зубы. Опомнившись, открыл рот, чтобы сказать, что они обязательно вернутся, но меня опередила Ласточка.

  - Конечно, вернутся, - ласково сказала она, обнимая мальчишку. - Они просто ненадолго оставили нас одних. Ты же всегда хотел подольше играть на улице с друзьями? Вот, твоя мечта исполнилась.

  - Я хотел играть на улице, - насупился парень, - а мы только здесь и сидим.

  - На улице дождь, - гаркнул я. - К тому же, мы играем в партизан.

  - В кого?

  - В партизан. Давай-ка я расскажу тебе, кто это.

  Когда мои истории про самоходные повозки, партизан и злых фашистов кончились, был уже поздний вечер. Никто из молодых не вернулся. Подкрепления не было тем более. Сержант, надувшись вина, дрых, Игорь забивал очередную трубку. И как в него лезет?

  Я глотнул пива. Горло пересохло, но это поправимо. Ласточка выдала мне ужин - копчёный окорок и хлеб, на этот раз почти свежий. Доверяет? Впрочем, не так сильно, как мальчишка, сидящий на моих коленях. Пару часов назад он решил проверить, что с моим правым глазом и ткнул в него пальцем, который до этого так долго грыз. Видимо, колеблясь. Было, конечно, больно... но это же дети.

  - А подкрепления нет, - сказал Игорь и хихикнул. - И что мы будем делать?

  Я на пару секунд задумался.

  - Наверное, сержанта с утра отправим к конунгу. Пусть предупредит, что мы ушли. И попросит-таки людей. А мы... проверим неплательщиков. Чую сердцем, они здесь замешаны.

  - Хорошо-о... аха-ха-ха-ха...

  Я скривился. Ублюдок пугал детей. Впрочем, почти все сгрудились около меня, даже больной парень.

  - А что ещё было с партизанами? - спросил мальчуган, сидящий у меня на коленке.

  - С партизанами? Они же выиграли войну, вспомни. Давай я расскажу тебе... Про беловолосого воина и колдуна, который истреблял чудовищ. У него была... возлюбленная, волшебница. И дочь... гм... красивая. Но до этого ещё долго. А началось всё с того, что он пришёл расколдовывать чудовище...

  Я рассказывал, поглядывая на детей. Неписи они или нет, я хотел вернуть им родителей, сделать всё, что в моих силах.

  Но я знал, что ничего хорошего из этого не выйдет. В этой долбаной игре вообще никогда не будет ничего хорошего. Я слишком хорошо помнил ведьм, чьи тела покрывали грубые швы.

  Глаз долбила тупая боль. Левый резало от дыма. Но это мелочи. Если умру я, вряд ли кто-то об этом пожалеет. Если... хоть что-то...

  Я вырежу всех, кто виноват в этом. В первую очередь - разработчиков.

  Глава 34. 22, 10

  - Пусто, - угрюмо сказал я, разглядывая замшелую землянку.

  - Пепел от костра ещё не успело размыть до конца, - откликнулся Игорь, разбрасывая носком сапога липкую серую грязь. - Возможно, они ушли около недели назад. Чуть раньше, скорее всего.

  - Примерно в то же время, как похитили взрослых в деревне, а?

  - Угу.

  Я раскрыл карту. Раньше она была у Игоря, но он отдал мне её. От него всё равно толку никакого - специя, суда по всему, вызывала жесточайшее похмелье. Да и хрен с ним. У меня чудовищно болел глаз, погода была отвратной - опять дождь - и об Игоре я уж точно собирался беспокоится в последнюю очередь. Если он отбросит копыта я просто сбегу.

  После того, как вытащу родителей тех детей.

  Из трёх точек, указывающих месторасположение неплательщиков, оставалось проверить одну, расположенную дальше всех. Судя по всему, она располагалась на холме, в трёх милях на юго-восток отсюда. Часа полтора-два ходьбы по мокрому лесу, не самое приятно времяпрепровождение. Но...

  Я свернул пергамент.

  - Двинули.

  - Угу...

  В этих местах почва была неровной. Время от времени мы натыкались на овраги, каменистые холмы, а то и вовсе огромные замшелые валуны, стоящие посреди деревьев вдали от любых возвышенностей. Нам навстречу текли небольшие речки, одну, делающую зубодробильную петлю, мы с трудом перешли вброд. Игоря сбило с ног плывущей корягой, и он порядочно искупался прежде, чем выбраться на берег. Наверное, раньше это были маленькие ручейки, но после таких дождей они распухли, неся свои грязные коричневые воды к морю.

  - Дерьмо, дерьмо, дерьмо, - шипел Игорь, шагая за мной. Его трясло.

  - Может, курнёшь, легче станет? - издевательски спросил я.

  - Я всё вымочил, грёбаный ты идиот. Твою мать! Дерьмище...

  Примерно через час местность начала ощутимо подниматься. Между деревьями застряли клочки тумана, не желающего подниматься наверх. Дождь шумел в желтеющей листве. Я задубел так, будто на улице стоял мороз - изодранная одежда плохо спасала от влаги и холода. Каково было Игорю, я даже представлять не хотел. Я даже пожалел этого грёбаного наркомана.