Алексей кашлянул, вытаскивая откуда-то из-за пазухи нож.

  - Я пытался. Официантку в прошлой деревне. У неё тоже была кровь. Но убивать её... я не рискнул. Быть может, она отреспаунилась бы... Но всё равно страшно. Прости, что говорю это тебе...

  - Убийце? - зло улыбнулся я. - Ничего. Тогда мы все убийцы.

  - А что будет дальше... Когда...

  - Дальше будет дальше, - раздался рядом голос Владимира. - А сейчас у нас гости.

  Я вскочил, выхватывая тесак, но тут же сел обратно.

  - Привет, - сказала Гая, хитро щурясь.

  И она была не одна.

  Глава 26. 20

  Если раньше наш лагерь был нагромождением сумок, брошенных под деревья, чтобы не промокли, то есть на лагерь не походил, то теперь он стал настоящим военным биваком. Его обнесли кольями, воткнутыми в землю, в центре, под прикрытием ветвей, разбили большую палатку, окружённую четырьмя большими кострами. Лагерь патрулировали трое человек, четыре лучника сидели на деревьях.

  Я не понимал, на кой хрен нам такой лагерь. Торчать здесь долго никто не собирался. На осаду, насколько я понимаю, нам людей не хватит - Гая с головой прошлой деревни, Загом, привели десяток лучников и полтора десятка... гм... контактников, вооружённых боевыми топорами, мечами и булавами. Выглядели они крепкими мужиками, но в лучшем случае у каждого второго была только кольчуга, а щиты некоторых больше напоминали доски с ручками, к тому же не слишком новые доски. Или крышки от столов.

  Я сидел под навесом, стараясь не слушать мычание Михаила, доносящееся из палатки. Гая лечит не слишком-то безболезненно, но зато хорошо, Константину она очень помогла.

  Из палатки вышел хмурый Павел. Он обвёл лагерь взглядом и, увидев меня, махнул. Я подошёл к нему.

  - Ты смотрел, как они разбивают лагерь?

  - Угу. Тоже думаешь, что в дальнейшем пригодится?

  Павел усмехнулся.

  - Пригодиться может всё, что угодно. Даже сращивание костей нижней челюсти.

  Меня передёрнуло, что вызывало ещё одну хмурую ухмылку.

  - Пошли, мы обсуждаем план действий.

  В палатке кроме Гаи, Зага, рыдающего в углу от боли Михаила, чьё лицо сейчас напоминало лицо мумии, сидел Манх. Остальные наши - Николай, Владимир, Алексей. Он помахал мне рукой и улыбнулся. Чувствуя немотивированную симпатию к балаболу-скальду, я сел рядом с ним. По крайней мере, он тут единственный улыбался по-доброму.

  - Это я уговорил их сюда прийти, - шепнул он мне на ухо. - Справедливость же должна быть. И я был уверен, что вы ещё живы.

  - Спасибо.

  - Да не за что.

  - Где остальные?

  - Уплыли на Огненный. Мы много торговали с тамошними, они должны помочь обустроить деревню, пока не ударили морозы.

  - А когда ударят морозы?

  - Через пару месяцев. Сентябрь же уже начался.

  Я вспомнил ледяной дождь и бури. Вот тебе и сентябрь. А в ноябре, значит, уже морозы... Надо на юга. Наверное, сейчас я бы сидел в офисе, загорелый после Таиланда... Или не загорелый. Строил бы шашни с Леной.

  Чёрт возьми, как я от всего этого устал. У меня и без того нервы не железные, а постоянные потери, боль, смерти расшатывали их ещё больше. Я чувствовал постоянное давление, постоянно беспокоился.

  Впрочем... о пати можно уже не беспокоится. Владимир потерял одного убийцу, а на военном совете присутствовали трое из нашей пати. Все, кроме Константина, который вызвался патрулировать периметр лагеря. Впрочем, он не отличался ни особым умом, ни сообразительностью. Я доверял ему, но только во время драки. А мне, кажется, доверяли почти все.

  И Павел это подтвердил:

  - Алексей, твои мысли на счёт сложившегося положения.

  Я кашлянул.

  - Их всё ещё больше, чем нас. Да, нас тридцать девять человек, двенадцать из которых герои, но мы всё равно в меньшинстве. Судя по тому, что я видел в лагере, там всё ещё больше сорока человек, из которых не меньше шести ведьм, две из которых весьма сильны.

  - Они не ведьмы, - немного раздражённо сказала Гая. - Настоящая ведьма никогда не навредила бы ребёнку.

  - Тёмные ведьмы, ведьмы-нежить, какая разница? Надо же их как-то называть?

  - Только не так.

  - Гая, заткнись! - резко сказал Заг. - Почему ты думаешь, что их больше сорока? - обратился он ко мне.

  - Ну, шесть ведьм, минимум. Около пятнадцати человек из тех, что тушили пожар ушли. Чтобы составить сплошной ряд из людей до моря понадобилось бы не меньше, а то и больше двадцати человек - как я понял, за крепостью холм резко идёт на спад, упираясь в море.

  - Правильно понял. От крепости до моря метров пятьдесят-шестьдесят.

  Я хмыкнул.

  - Тогда их ещё больше. До места пожара, значит, метров сто, не меньше. По человеку каждые два метра - вот тебе полсотни к уже посчитанным двум десяткам. И не думаю, что конунг оставил себя без охраны.

  - Не пятьдесят, - покачал головой Николай. - Я видел, как они забегали в ворота, пока мы пытались к ним прорваться. Там человек пятнадцать мужиков было, остальные бабы и подростки.

  - Отроки крепости и шлюхи, - кивнул Заг. - Каждый отрок - почти готовый воин. Значит, их человек... шестьдесят, если считать отроков, и если я правильно помню их число. Нас тридцать девять. Преимущество в полтора раза. - Он как-то злобно глянул на Манха и Гаю. Наверное, они уболтали его привести сюда людей.

  - К тому же, большая часть ваших людей - полное дерьмо, - сказал я, вызвав ещё один свирепый взгляд Зага. - Ни нормальных доспехов, ни оружия. Если мы попробуем взять крепость штурмом, они просто заложат своими трупами подступы.

  - Справедливое рассуждение, - кивнула Гая. - Да и ведьмы с ними легко справятся - через железо действовать они не могут, но у твоих людей железа почти и нет. Не смотри на меня зверем, ты и сам это прекрасно понимаешь. Если уж тебе нормального доспеха не нашлось. Мы слишком долго зависели от конунга. Вспомни, двадцать лет назад ты бы собрал дружину из полусотни человек, стоило тебе махнуть рукой. А сейчас? Двадцать пять добровольцев. Наши люди слишком привыкли рыбачить и торговать, оставив конунгу грабёж и драки. Поэтому он так долго держится, поэтому мы так сильно зависим от него.

  - И чего ты это мне говоришь? - раздражённо спросил бородач.

  - Потому что ты станешь следующим конунгом. Моего мужа уважают сильнее, но он обычный торгаш, да и людей в бой повести уже не сможет.

  - Я уже тоже не молод.

  - Тридцать восемь лет, экая старость! Ты уже двадцать два года правишь своей деревней, двадцать четыре водишь корабли в атаку, с тех пор, как погиб твой отец, люди с других островов тебя уважают. И меня, коли на то пошло, а я поддержу только тебя.

  Заг опустил голову. Его кулаки сжимались и разжимались.

  - У меня нет сил. Я слишком потрясён смертью Хаза...

  - Я тоже, - жестко произнесла Гая. - В конце концов, он тоже мой сын.

  - Всё это, конечно, очень интересно, - резко прервал их Павел. - Но вам не кажется, что мы делим шкуру неубитого медведя? Сначала надо справиться с Нервилом, если я в чём-то не ошибаюсь.

  - Он прав. Нервил не даст тебе спокойно править.

  - Я знаю это, - жёстко сказал Заг. - Но что нам делать? Вот этот выскочка с волчьими глазами сказал, что мы в полной жопе. И я ему верю. Зрит парень в корень.

  - Кажется, мы и собрались, чтобы обсудить, что делать, - холодно напомнил Павел. - И, в любом случае, мы сейчас в лучшем положении, чем вчера. А вчера вот этот, как ты говоришь, выскочка положил гору народу, открыл нам ворота, и мы хорошенько так ослабили противника.

  - Ну, если он так крут, то пусть идёт и перебьёт всех в одиночку. Хотя он только что говорил, что мы в тридцать девять рыл не справимся.

  - В тридцать восемь, - сказал, кашлянув, Манх. - Я же совсем не умею драться.

  - Охерачишь кого-нибудь по башке своей долбаной пиликалкой. Она, кажется, достаточно тяжелая?