– Да ладно. Не будь такой душной, – Мэри игриво ущипнула меня. – Вот стукнет тебе пятьдесят, тогда и носи бесформенные джинсы и свитер. А пока можно показывать свое молодое тело, не жирное и дряблое.

Это все и решило. Два слова «жирный» и «дряблый» напомнили мне, что я должна получать удовольствие от жизни, потому что пока еще могу носить обтягивающие джинсы дудочкой для красоты, а не в качестве корсета для двух тумбочек, на которых стоит полторы тонны целлюлита.

– Как же я разденусь, – простонала я. – Я две недели не брила подмышки.

– А мы подождем, – сказала Мэри, чувствуя, что я готова сдаться.

И в результате мы отправились на эту вечеринку «Два предмета одежды» – слава богу, ее организаторы, два парня из команды регби, к нашему приходу напились и едва могли сосчитать, сколько на нас было предметов. Они шлепнули нам на ладони штамп в виде улыбающейся мордочки, что означало, что мы заплатили за вход. Фактически на мне было три предмета одежды. Вы пробовали надеть джинсы, не проложив между ними и телом кусочек хлопковой ткани? Я готова была заплатить штраф за нарушение правил, лишь бы не поцарапаться заклепками.

Мэри, одетая в довольно откровенное платье из лайкры (я думала, она его выкинула, еще когда прочитала «Миф о красоте» Наоми Вулф[8]), а также бейсбольную шапочку Брайана, постоянно хватала меня за руку и спрашивала, не заглядывает ли ей кто под юбку. На самом деле никто бы ничего и не увидел, было так темно, что невозможно было понять, чья это задница вертится перед тобой – мужская или женская.

Мы с Брайаном протиснулись к бару, избегая прикосновений к голым рукам и ногам, которые напоминали мне о каких-то виртуальных дворцах в духе фильмов семидесятых годов. Но Билл чувствовал себя как рыба в воде. Мэри, как ни странно, тоже. Когда мы с Брайаном вернулись, держа в руках скользкие пластиковые стаканы, тонкая ладонь Мэри лежала на волосатом плече Билла, а ее голое бедро скользило по его обтянутой лайкрой ляжке в ритм основной музыкальной теме из фильма «Шафт»! Три минуты спустя они впились друг в друга губами, словно четырнадцатилетние подростки, у которых только что сняли брэкеты.

– Ничего себе!

– Вот так сюрприз, – сказал Брайан, когда мы отошли и оставили их наедине. Насколько это возможно в помещении, набитом людьми так, что вот-вот рухнут стены. Брайан тоже удивился, увидев, как Мэри взасос целуется с Биллом, а что было бы, если б он присутствовал при нашем разговоре в супермаркете про сыр и шланги!

– М-м-м. Я и не знала, что у них такая страсть, – ответила я. – Послушать их, так можно подумать, что каждый из них считает другого просто уродом.

– Да, – согласился Брайан, – но так ведь часто бывает. Люди, которых подсознательно влечет к кому-то, часто защищают себя от возможного разочарования и отказа, стараясь показать, что терпеть не могут этого человека. Очевидно, они без ума друг от друга. Готов побиться об заклад: сегодняшний вечер станет началом долгого и страстного романа.

– Да что ты! У них просто крыша поехала, – уверенно сказала я, хотя Мэри к этому времени уже третью песню подряд исследовала языком пломбы Билла.

– Видимо, ты слишком близко с ними знакома, чтобы заметить, – размышлял Брайан. – Я никогда не говорил тебе, но когда я увидел Мэри и Билла впервые, я почувствовал, что когда-нибудь они будут вместе. Она все время его трогает. Ты не обратила внимание? Так, чуть прикасается. Но это явный признак влечения.

– Ты так действительно считаешь? – спросила я, наморщив в сомнении нос. Но, подумав, вспомнила, что Мэри действительно все время трогала Билла. Но насколько я помнила, эти легкие касания носили характер энергичных и злобных тычков.

– Да, они совершенно потеряли голову, – заключил Брайан.

– А откуда ты все это знаешь? – спросила я его.

– Чего только не узнаешь от старших сестер. Было время, когда я угадывал начало романа, по крайней мере, недели за две до самих его участников.

За разговором мы прошли обшарпанное фойе студенческого клуба, вечно вонявшее рвотой и пивом, и вышли из здания, где проходила вечеринка.

– За две недели до начала романа? – размышляла я. – Хотела бы я так уметь. Иногда это бывает очень кстати.

– Что ж, – сказал Брайан и обнял меня за плечи, что я расценила как дружеский жест. – Не так это мне и помогло. Видишь ли, умение предсказать неизбежность романа несколько напоминает предсказание будущего. Ты же знаешь, что ясновидящие не в силах предсказать будущее себе.

– Я не знала этого, – призналась я.

– А это так. Нельзя использовать дар для себя. Только для блага других. Таков закон Вселенной. Я был уверен, что в тот момент, когда Билл наберется храбрости, он с удивлением увидит, что ему отвечают взаимностью. Но когда речь идет обо мне самом… – он пожал плечами. – Когда мне кажется, что я встретил человека, который мне действительно нравится и я хочу быть с ним, – я вижу все, что происходит, но никоим образом не представляю себе, чувствует ли этот человек по отношению ко мне нечто подобное.

Мы присели на низкий парапет, ограждающий клуб, и стали рассуждать о таинствах мира. Правда, потом нам пришлось уйти, так как мы обнаружили, что одна из парочек с вечеринки устроилась на траве прямо у нас за спиной, явно намереваясь поближе узнать друг друга. Неудивительно, что местные налогоплательщики так не любят студентов.

– Я сгорал от желания, но понятия не имел, примут ли мои ухаживания или отвергнут, – продолжал Брайан под энергичные вздохи и стоны любовной парочки. Внезапно он обернулся ко мне; его сильная рука по-прежнему обнимала меня за плечи, и мне от этого было хорошо и уютно.

– Положение в общем хреновое, – нервно засмеялась я.

– Да?

– Угу, – буркнула я. – Конечно. Хреновое.

Я что-то пробормотала. Захихикала. Я была в состоянии, близком к истерике. Брайан смотрел на меня очень странно. Клеит он меня, что ли, спросила я себя? Да нет. С чего бы вдруг. Это же я, Лиза Джордан. Неужели я могу ему понравиться. Грудь размером с небольшую бородавку. Для него это не вариант. У меня сжалось сердце, и я приготовилась выслушать, что ему на самом деле нравится Джемима из Мэриного класса по нейрофизиологии и что он попросит меня их познакомить.

– Думаю, придется нырнуть в омут с головой, – пробормотал он. – Интересно, оттолкнет она меня или нет? Не знаю. Надеюсь, не оттолкнет.

Его лицо было так близко от меня, что контуры расплывались, и мне пришлось опустить веки во избежание косоглазия. Но прежде чем я успела закрыть глаза, я почувствовала, как его мягкие губы коснулись моих губ. Господитыбожемой! Он поцеловал меня. Меня. Так, значит, это он про меня все говорил!

– Бра-а-а…

Но он не перестал целовать меня.

Колокола зазвонили, прибой обрушился на берег! Хор ангелов запел у меня в голове. Стадо диких зверей пронеслось по пищеводу и вытоптало живущих там бабочек.

Обнимавшая меня рука как-то сама собой сползла ко мне на талию и перетянула меня на обтянутые блестящей лайкрой колени. Я расслабилась и почувствовала, что его язык скользнул в рот. Рука Брайна осторожно залезла под свитер и обняла мое дрожащее тело. Я пыталась проникнуть под трико, но не нашла дорогу, так что выяснить, растут ли у него волосы на спине, удалось только у меня в комнате. К счастью, оказалось, что не растут.

Не помню, как мы тогда вернулись в колледж. Мы все время целовались, и я не видела, по какой дороге мы шли. Каким-то образом мы оказались в моей комнате, и хотя моя кровать с матрасом для пыток, чьи сломанные пружины обычно впивались мне в почки, для двоих была тесновата, – для нас с Брайаном окружающего мира не существовало, даже когда назавтра в восемь утра Мэри стала колотиться в мою дверь…

– Лиза! – орала она. – Лиз! Открывай, быстро. Что я наделала! Я правда натворила что-то ужасное! Мне очень плохо!

– Ну сходи и исповедуйся! – крикнул Брайан, прежде чем я успела заткнуть ему рот.