– Столь тонкое искусство не терпит суеты, – отпарировал я, не оборачиваясь, – неужели тебе нравится превращать любовные игры в заурядное совокупление? А с моим делом я и сам разберусь, насколько оно неотложное.

– Чёрт бы тебя побрал! – Галя подталкивала угрюмо ковыляющего Баджару, – ты так торопился убежать от меня, что забыл на полу свою игрушку.

Она протянула мне тресп и ещё раз пнула пленника.

– Благодарю, – я забрал оружие из тонких пальчиков кошки и нежно поцеловал их, –а по поводу неудавшегося секса…На мой взгляд, количество оставшихся в комнате, отличалось от единицы. Или Баджара уже не устраивает тебя, в качестве партнёра? Неужели слухи о его любовных подвигах были таким же преувеличением, как и приписываемый ему поэтический дар?

Пленник поднял голову и яростно сверкнул чёрными провалами глаз. Потом по его плотно сжатым губам ядовитой змеёй проползла ухмылка. В завершение этой непонятной пантомимы он издал странный хрипящий звук, который при некотором усилии можно было принять за смешок.

– Этот ублюдок отказался! – возмутилась Галя и легко ткнула обидчика пальцем в живот, отчего тот согнулся в три погибели, однако не перестал улыбаться, – он сказал мне, будто наученный горьким опытом, предпочтёт засунуть в штаны ядовитую змею.

– Мерзавец, – согласился я, разглядывая задыхающегося Баджару, в глазах которого появилось странное выражение. Превосходства? – как можно было так оскорбить несчастную девочку? Сравнить её с Ольгой! Максимум, на что она способна после секса – это выпить тебя, как стакан хорошего вина. Не ужели тебе никогда не хотелось ощутить себя настоящим выдержаным напитком, скользящим в прелестные губки очаровательной девушки?

Жизнь твоя, словно жидкость струится,

Губ разверстых избегнуть стремится,

Зря лелеешь сосуд своей жизни –

Ей судьба без остатка пролиться!

– Говорите то вы все красиво, – прорвало нашего молчуна, – но я изучал священные книги и мне хорошо известно, красноречие – одно из орудий Царя Зла. Посланное Всевышним, идёт от сердца и не нуждается в красивой обёртке. А вот если ты задумал чёрное дело; придай ему пышное обрамление цветастыми речами.

– Ух ты! – восхитился я, поигрывая треспом, – так почему же всевышний не создал вас немыми? На кой чёрт вам языки, если всё праведное можно выразить делами?

Беседа неуклонно приобретала отвлечённо-философский характер, и моя простодушная кошка немедленно испытала жесточайший приступ скуки, отразившийся на её прелестном личике. А я, напротив, ощутил прилив энергии. Обожаю разговор с умным человеком, который не боится возражать и аргументировать свою точку зрения. К сожалению, так выходит очень редко и причин тому – множество. Самая главная – очевидная: недостаток умных людей с живым и раскованным мышлением. Не считать же таковыми местных философов и учёных, накропавших уйму мудрёных книг. Я читал эти опусы. Тут Баджара попал в самую точку: цветастое наполнение скрывало непреложный факт отсутствия каких-либо мыслей. Даже самых простых.

Бывало, конечно, мне встречался истинный интеллектуал, способный вступить в интересный спор. Но почти всегда – это были бедные запуганные людишки, которые при виде грозного льва начинали трястись, словно перед ними было воистину жуткое чудовище. Приходилось отправлять их в наш доморощенный Мордор, где они и пропадали навеки.Как с ними поступал Илья – ума не приложу.

В общем, оставались единицы – падишах, постоянно занятый какими-то делами; Илья благополучно сражающийся с демонами собственного подсознания и уже покойный, Назири. Поэтому, глупо было бы упускать подвернувшуюся возможность.

– Всевышний имеет свой план, недоступный никому из смертных.По этому плану он сделал людей именно такими, какие они есть, – сказал, после некоторого раздумья Баджара и привалился спиной к стене, – Точно так же многие спрашивают: почему мы не бессмертны? Ответ тот же – Божий промысел.

– Ай, ай, ай! – поцокал я и обнял за талию скучающую кошку, – нечто подобное говаривал один бестолковый гончар, лепивший кривые горшки. Глядя на очередного кривобокого уродца, этот лентяй вещал: так я и задумывал!

– Нелепо сравнивать Всевышнего с каким-то горшечником, – Баджара пожал плечами, – как и человека – с глиняной миской.

– Почему же? – поинтересовался я, – в чём существенная разница?

Мой собеседник стал в тупик. Вопрос был не так прост, каким казался с первого взгляда. Нет, для дурака всё было ясно и очевидно: кувшин глиняный, а человек –из мяса; человек жив, а кувшин – нет. Но Баджара был далеко не дурак.

– Человек способен приносить пользу, – неуверенно сказал он и я тотчас воспользовался его промашкой.

– Кувшин создан для того, чтобы приносить пользу и ни для чего иного. Мало того, если вспомнить твои слова, он – совершеннее человека, ибо приносит пользу не говоря ни слова! Ваш бог должен был населить мир одними кувшинами.

Некоторое время все молчали, пытаясь представить себе эту картину. Впечатляло! Жаль я убил Драмена, ему бы понравилось. Видимо, пытаясь избавиться от картины мира, населённого одними кувшинами Баджара, как следует, потряс головой. Галина непрерывно хихикала и прижималась ко мне.

– Тогда им некому было бы приносить пользу, – выдавил из себя Баджара и вдруг воодушевился, – венец творения Божьего – человек! Он способен на добро и зло, способен создавать и разрушать; способен молча приносить пользу и рассказывать об этом…

– Всё это – чепуха, – оборвал я его патетические излияния, – человек наделён массой недостатков, как физических, так и моральных. А самое главное – человек смертен. Но венец творения существует. Хочешь я тебе его покажу?

Человек молча смотрел на меня расширенными глазами. Даже не знаю, чего он ожидал. Усмехаясь, я оторвал Галю от себя и одним плавным движением прокрутил её перед глазами Баджары. Хитрое создание тотчас поняло, что от неё требовалось и мгновенно избавилось от призрака одежды, оказавшись абсолютно обнажённым.

Длинные точёные ноги, переходящие в широкие бёдра и невероятно узкую талию. Едва заметная выпуклость животика и поблёскивающие полушария груди, скрытые ослепительной белизной ниспадающих волос. И над всем этим великолепием – гордо поднятое лицо: красота без изъяна! Баджара конечно, уже видел Галину обнажённой, но сейчас он молчал, не в силах произнести ни слова. Вот что значит: подать блюдо под нужным соусом!

– Посмотри на неё, – сказал я негромко, – разве она не совершенна? Мало того – она ещё и бессмертна! Как и все те, кого вы называете джиннами. Она прекрасна, неуязвима времени и оружию, а вы – люди служите ей игрушками или пищей. Но если ваш всевышний создал вас только для прислуживания нам, созданиям царя зла, то кто же, на самом деле, правит этим миром? Как ты смеешь называть себя венцом создания, если все вы – только пыль под ногами неспешно ступающего льва? – я помолчал и добавил, усмехаясь, – ну а пыль действительно может и помолчать, внимая рёву льва. А какие она выберет оправдания своему безмолвию – это личное дело пыли.

Но мой собеседник не выглядел раздавленным и блеск превосходства никуда не делся из его глаз.

– Вы тоже, далеки от совершенства, хоть и бессмертны, – сказал он поводя плечами, словно ему стало холодно, – ты видел белых кошек падишаха? Всякий скажет: эти людоеды – красивы и они, вне всякого сомнения, считают себя совершенством, но это не означает, будто тупые хищники – венец творения. Они – лишь безмозглые пожиратели человеческого мяса. А пыль…Было множество тиранов и завоевателей, провозглашавших подобное на развалинах завоёванных городов. Где они? Их имена стёрло время, а человеческая пыль поглотила их, смешав с другой пылью.

– Глупости, – отмахнулся я, – ты говоришь про людей, а мы переживём всех вас.