«Пастернак в жизни» в строгом смысле слова биографией считаться не может. Снова процитируем Вересаева: это книга о том, каким поэт «был в жизни, – об его поступках, настроениях, переживаниях, высказываниях, характере, привычках, радостях, невзгодах, наружности, одежде, об его окружении, – обо всем, равно и крупном, и мелком, что рисует человека, каким он был в действительности»[7]. Добавим от себя, что в нашем случае необходимым было также кое-где воспроизвести контекст эпохи в восприятии как самого Пастернака, так и близких ему людей. От общественной позиции человека в течение страшных десятилетий советской истории зависело его положение, да и теперь ею во многом определяется степень доверия потомков к оставленным им свидетельствам.

Каждый приведенный в книге документ сопровождается подробной ссылкой на источник, за исключением стихотворений Пастернака и его современников, фрагментов пастернаковской прозы, а также его писем, которые, однако, снабжены указанием на дату написания, по которой любое письмо легко найти в многочисленных изданиях пастернаковского эпистолярия, самое емкое из которых составляет значительную часть полного собрания сочинений Пастернака[8].

Борис Леонидович Пастернак родился 10 февраля (29 января) 1890 года в Москве в семье художника Л.О. Пастернака и пианистки Р.И. Пастернак (урожденной Кауфман).

В 1901 году поступил во второй класс 5-й московской гимназии, которую окончил с отличием в 1908 году.

С самого детства на Пастернака огромное влияние оказывала музыка: «Больше всего на свете я любил музыку, больше всех в ней – Скрябина» («Люди и положения»). Увлечение Пастернака музыкальной импровизацией широко известно («Импровизация», «Рояль дрожащий пену с губ оближет…», «Музыка»). Он серьезно занимался композицией, получил одобрение Скрябина и готовился к сдаче экзаменов за курс консерватории. Однако отсутствие абсолютного слуха заставило его бросить свои занятия: «Если бы музыка была мне поприщем, как казалось со стороны, я бы этим абсолютным слухом не интересовался. <…> Но музыка была для меня культом, то есть той разрушительной точкой, в которой собиралось все, что было самого суеверного и самоотреченного во мне» («Люди и положения»).

В 1908 году Пастернак поступил на юридический факультет Московского университета, но вскоре перевелся на историко-филологический (окончил в 1913 году). Среди университетских преподавателей были знаменитые профессора – Виппер, Соболевский, Шпет.

В университете Пастернак увлекся философией, в 1912 году на скудные средства, собранные матерью, поехал на летний семестр в Марбург, чтобы послушать лекции главы неокантианства Г. Когена. В Марбурге Пастернак делал очевидные успехи на философском поприще: «Коген был очень доволен мной. Я читал второй раз реферат И. Канта с разбором. Коген был прямо удивлен и просил меня к себе на дом» (письмо А.Л. Штиху, 11.07.1912). Коген предложил ему продолжить профессиональную карьеру философа в Германии. Однако встреча в Марбурге с И. Высоцкой, в которую Пастернак был давно влюблен, и неудачное объяснение с ней заставили его пересмотреть свои позиции. С этого времени поэтическое творчество становится его основным занятием: «…Я в течение двух или трех летних месяцев написал стихотворения своей первой книги. Писать эти стихи, перемарывать и восстанавливать зачеркнутое было глубокой потребностью и доставляло ни с чем не сравнимое, до слез доводящее удовольствие» («Люди и положения»).

В 1913 году в альманахе «Лирика» были опубликованы первые пять стихотворений Пастернака. В литературном кружке «Мусагет» начинающий поэт выступил с докладом «Символизм и бессмертие», в котором выразил постсимволистскую программу современного искусства. В том же году вышла первая книга стихов Пастернака «Близнец в тучах», насыщенная сложными космологическими образами, зодиакально-астрологическими ассоциациями и представляющая собой новую форму символизма. Индивидуальность творческой манеры Пастернака, оригинальность его метафор и музыкальность стиха вызвали одобрение со стороны старших символистов: В.Я. Брюсов отозвался на сборник доброжелательной рецензией («Русская мысль», 1914. Июнь).

Зимой 1913–1914 годов произошел инициированный старшим товарищем Пастернака С.П. Бобровым раскол литературной группы «Лирика», и было образовано футуристическое сообщество «Центрифуга», в которое вошел и Пастернак.

Весной 1914 года состоялось первое знакомство с Маяковским, заставившее Пастернака пересмотреть принципы своей поэтики. Об этом он писал в «Охранной грамоте»: «Время и общность влияний роднили меня с Маяковским. У нас имелись совпаденья. Я их заметил. Я понимал, что, если не сделать чего-то с собою, они в будущем участятся. <…> Не умея назвать этого, я решил отказаться от того, что к ним приводило. Я отказался от романтической манеры. Так получилась неромантическая поэтика “Поверх барьеров”».

Такое название носил второй – футуристический – сборник стихов Пастернака, который вышел в издательстве «Центрифуга» в самом конце 1916 года. «Объективный тематизм и мгновенная, рисующая движение живописность» (инскрипт А. Крученых, 9.12.1946) – так определил сам Пастернак главные художественные качества своей книги. Они достигались новаторскими приемами, родственными современной живописи, подчеркнутой яркостью, динамическим смещением, разложением формы и вместе с тем тематической цельностью. «“Барьеры”, – писал Пастернак, – первая, пусть и тощая моя книга. Этим я и занимаюсь сейчас. Учусь писать не новеллы, не стихи, но книгу новелл, книгу стихов» (письмо родителям, 10.02.1917). В 1928 году Пастернак кардинально переработал книгу: из 49 стихотворений, в нее входивших, 18 были исключены, 11 появились в новой редакции. С тех пор книга «Поверх барьеров» как целое не переиздавалась. Она составлялась в основном на Урале, куда в 1916 году Пастернак отправился для работы делопроизводителем в конторе химических заводов З.Г. Резвой близ Соликамска. Там он познакомился и близко сошелся с инженером заводов Б.И. Збарским и его женой Ф.Н. Збарской. Месяцы, проведенные на Урале в семье Збарских, нашли отражение в сюжете романа в стихах «Спекторский», повести «Детство Люверс» и в уральских главах романа «Доктор Живаго». Период жизни до Урала был связан для Пастернака с его влюбленностью в Надежду Синякову, многие стихотворения сборника «Поверх барьеров» содержат родственный ей образ.

В начале 1917 года Пастернак вернулся в Москву. Весна 1917 года была отмечена встречей с Е.А. Виноград, роман с которой положил начало главной поэтической книге Пастернака – «Сестра моя жизнь». Определяя стилистику книги, поэт писал: «…Она была безмерно больше меня и поэтических концепций, которые меня окружали» («Охранная грамота»). В этом же плане нужно понимать описанный Пастернаком в «Охранной грамоте» разговор с Маяковским об отказе от футуризма: «Я заговорил о футуризме и сказал, как чудно было бы, если бы он теперь все это гласно послал к чертям». Собственно, «Сестра моя жизнь», писавшаяся весной – осенью 1917 года (издана в 1922 году), стала образчиком такого отказа. К 1917 году вопрос о символистской, футуристической или какой-либо другой направленности поэзии для Пастернака перестал существовать: он чувствовал, что освободился от внешних влияний и обрел собственный оригинальный голос. Именно это обстоятельство позволяло ему всегда называть «Сестру мою жизнь» в числе самых значительных своих произведений. Зарождавшееся чувство, весенний расцвет природы и революционное пробуждение общества создали поэтическую атмосферу книги, отчетливо выраженную в эпиграфе из Н. Ленау: «Бушует лес, по небу пролетают грозовые тучи, тогда в движении бури я рисую, девочка, твои черты».

Следующая книга стихов Пастернака «Темы и варьяции» вышла в начале 1923 года. «Сестру мою жизнь» поэт посвятил Лермонтову как вечно живому началу трагической смелости и лирической откровенности. Стихи, посвященные Пушкину, – «Тема с варьациями» – стали центральным циклом новой книги, что явствует из ее названия. Цикл строится по музыкальным законам: мотивы, затронутые в одном стихотворении, переходят в другое, получают свое развитие в третьем, отражаются в четвертом и составляют вместе замкнутое композиционное единство. Это подкреплено самим названием, взятым из теории музыкальных форм: мелодии, заданные в теме, разрабатываются в различных вариациях. Пастернак не был удовлетворен своей новой книгой и писал М. Цветаевой: «…Первою своей половиной она представляет завершенье “Сестры”, если позволительно так называть разрыв с нею. В остальном же она скучна и второразрядна» (1.02.1923).