Древние тюрки применяли разные формы уздечек. В состав ременного оголовья входили нащечные, наносный, налобный, затылочный, подшейный и подчелюстной ремни, которые соединялись с помощью швов, накладок или связывались узлами. Уздечки, украшенные позолоченными или серебряными бляшками и накладками, очень высоко ценились. «Звенящая украшениями тюркская конская узда» по своей стоимости не уступала цене хорошего коня. Парадное конское убранство было предметом гордости всадника, свидетельствовало о его социальном статусе и достатке (рис. 26–28).

Необходимая принадлежность мужского воинского костюма каждого тюрка — наборный пояс, украшенный пряжкой и многочисленными металлическими бляшками, накладками, обоймами, наконечниками ремней. В период Первого Тюркского каганата у древних тюрок был распространен геральдический стиль оформления поясной фурнитуры, характерный для номадов западного ареала евразийского пояса степей.

Во время существования Второго Восточного Тюркского каганата вошел в моду катандинский стиль, при котором для украшения пояса использовались гладкие прямоугольные и полуовальные бляхи-оправы с прорезями для подвесных ремешков (рис. 29, 1–22).

После крушения древнетюркской государственности уцелевшая от разгрома тюркская знать стала ориентироваться на вкусы победителей — уйгуров и кыргызов. В это время вошел в моду курайский стиль, по канонам которого поверхность бляшек, накладок и пряжек стало богато украшаться растительным, зооморфным, антропоморфным и каноническим орнаментом.

Важный элемент военно-дружинной культуры — дорогая пиршественная посуда, изготовленная из драгоценных металлов, золота и серебра. Она была символом и реальным мерилом богатства знатных тюрок.

Согласно дружинному жизненному идеалу жизнь настоящего древнетюркского воина, батыра, должна была протекать в боях, облавных охотах и пирах, а мерилом его достоинства были оружие, воинский пояс и хороший конь.

Минула тысяча с четвертью лет с того времени, как были стерты с лица земли и навсегда исчезли тюркская государственность и сокрушавшая все на своем пути военная организация древних тюрок. И хотя их самих уже давно нет, человеческая память и культурное наследие сохранили свидетельства их былых побед и жестоких поражений.

Военное дело древних тюрок оставило глубокий след во всемирной истории войн и военного искусства и в истории тюркских народов Центральной Азии. Многое из того, благодаря чему сражались и побеждали древние тюрки и что принесло им неувядающую воинскую славу, было впоследствии воспринято и заимствовано их историческими противниками — уйгурами и кыргызами. Уйгуры, которые после разгрома и падения Второго Восточного Тюркского каганата стали господствующим этносом в степях Центральной Азии, подчинили все жившие на территории этого региона кочевые племена. Они сохранили прежнюю тюркскую военно-административную десятичную систему деления войска и народа, разделение армии на правое и левое крылья, а также центр. Правда, уйгуры не сумели воссоздать отряды панцирной конницы — основы военной мощи древних тюрок. Однако это смогли сделать кыргызы. В «эпоху кыргызского великодержавия» кыргызские каганы создали три тумена тяжеловооруженной панцирной кавалерии, в состав которых воинов набирали из представителей самого кыргызского этноса.

У древних тюрок уйгуры, кыргызы и кимаки заимствовали многие образцы наступательного и защитного вооружения, воинского и конского снаряжения. Наследники древних тюрок восприняли от них основные приоритеты внешней политики и стратегию ведения крупномасштабных войн в борьбе за господство над всеми кочевыми племенами Центральной Азии, за контроль над торговлей по Великому шелковому пути и навязывание даннических отношений с Китаем. Все последующие кочевые империи, возникавшие на территории Центральноазиатского историко-культурного региона в периоды развитого и позднего средневековья, являлись наследниками древних тюрок в области военной идеологии.

Древние тюрки своими выдающимися успехами на военном поприще создали пример того, как сравнительно небольшое племя может, благодаря высокому уровню развития военного дела и напряжению своих воинских сил, за сравнительно небольшой период времени подчинить своей власти «все народы, живущие за войлочными стенами», как сформулировал свою первоочередную внешнеполитическую цель «покоритель мира» Чингисхан. Тюрки продемонстрировали и пример того, что даже после крушения государственности кочевой этнос может адаптироваться к новым условиям и сохранить свое этническое и культурное своеобразие в течение нескольких столетий.

Аманжолов А. С. История и теория древнетюркского письма. Алматы, 2003.

Амброз А. К. Стремена и седла раннего средневековья как хронологический показатель (IV–VIII) // Советская археология. 1973. № 4.

Аристов Н. А. Заметки об этническом составе тюркских племен и народностей и сведения об их численности // Труды по истории и этническому составу тюркских племен. Бишкек, 2003.

Артамонов М. И. История хазар. СПб., 2001.

Бертитам А. Н. Происхождение турок // Проблемы истории докапиталистических обществ. 1935. Вып. 5–6.

Бичурин И. Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. М.; JL, 1950. Ч. I.

Вайнштейн С. И. Некоторые вопросы истории древне-тюркской культуры (в связи с археологическими исследованиями в Туве) // Советская этнография. 1966. № 3.

Войтов В. Е. Древнетюркский пантеон и модель мироздания в культово-поминальных памятниках Монголии VI–VIII вв. М, 1996.

Гаврилова А. А. Могильник Кудыргэ как источник по истории алтайских племен. М.; Л., 1965.

Гумилев Л. Н. Древние тюрки. М., 1967 (переизд.: М., 1993; 2002).

Иванин М. О. О военном искусстве и завоеваниях монголов. М., 1846.

Клягиториый С. Г. Древнетюркские рунические памятники как источник по истории Средней Азии. М., 1964.