— Если вы, Билли, позволите нам побыть на ферме еще пару дней, то мы примем участие в вашей вечеринке.

Гвен с удивлением на него посмотрела, а Билли с удовлетворением кивнул головой и, затянувшись в последний раз сигаретой, затушил окурок в своей грубой, мозолистой ладони, даже не поморщившись. Веб впервые обратил внимание на руки этого человека. Они были большие, мускулистые, с пятнами от каких-то химикатов, скорее всего от кислоты. Веб сразу вспомнил о мастерской, в которой Билли делал чучела из шкур убитых им животных.

— В таком случае увидимся сегодня вечером, джентльмены, — сказал Билли.

Гвен проводила позовцев к выходу и вполголоса сказала Вебу, что они вовсе не обязаны принимать это приглашение.

— Увидимся вечером, Гвен, — только и сказал ей Веб, после чего она медленно закрыла за ним дверь.

— О чем вообще, черт возьми, был этот разговор? — поинтересовался Романо. — И что ты там пел по поводу того, что чувствовал себя как дерьмо?

Прежде чем Веб успел ответить, зазвонил телефон. Веб схватил трубку в надежде, что звонит Клер, но это был Бейтс.

— Полагаю, настало время сворачивать шатер над Ист-Уиндз, — сказал Бейтс.

— Ты можешь отозвать своих агентов, но Кэнфилды попросили нас с Романо остаться.

— Ты шутишь?

— Вовсе нет. Более того, я думаю, что это неплохая идея. Хотя члены «СО», находившиеся в штаб-квартире, перебиты и арестованы, кто может гарантировать, что избежавшие той же участи их сторонники не пасутся в здешней округе? Я уже не говорю о том, что Эрнст Фри все еще на свободе.

— Это верно. Что ж, побудь там еще немного, но обязательно дай знать, если что-нибудь случится. Но только сразу, не затягивая, как ты это любишь.

— Будет сделано. От Коува известий нет?

— Никаких. Такое ощущение, что он исчез с лица земли.

Веб подумал о Клер.

— Я тоже чувствую нечто подобное.

В то время, когда Веб и его товарищи атаковали штаб-квартиру «СО» в южной части Виргинии, Клер Дэниэлс находилась в отчаянном положении. На глазах у нее была повязка, а во рту торчал кляп. В отдалении слышались мужские голоса, которые о чем-то спорили. Вполне возможно, эти люди решали ее участь. Всякий раз, слыша голос Эда О'Бэннона, она приходила в негодование. Этот мерзавец, держа ее под прицелом, спустился с ней в гараж, где, обмотав ей липкой лентой руки и ноги, швырнул ее в багажник своей машины и вывез с территории лечебного комплекса. Теперь она не имела представления о том, где находится. Смаргивая подступавшие к глазам слезы, Клер не уставала удивляться тому, как это О'Бэннон прежде никогда не вызывал у нее подозрений, хотя она и проработала с ним бок о бок довольно продолжительное время.

Потом разговоры прекратились, и она услышала приближающиеся шаги. Клер подумала, что на этот раз ее уж точно пристрелят, но ошиблась. Какой-то человек, грубо схватив ее и едва не вывернув при этом ей руку, взвалил ее на плечи и куда-то понес. Судя по всему, это был очень сильный мужчина; он продвигался вперед упругим шагом, дышал ровно и размеренно, а его плечо, казалось, было выковано из железа.

Так прошло несколько минут. Потом ее снова куда-то швырнули, после чего она услышала хлопок и металлический лязг и поняла, что снова оказалась в багажнике автомобиля. Машина вскоре тронулась с места. Клер, которую бросало из стороны в сторону в душном багажнике, затошнило. Примерно через час тряска усилилась, и она поняла, что машина съехала с шоссе и покатила по извилистой, неровной дороге. Неужели ее решили завезти в глухой лес, чтобы там убить и оставить ее тело на съедение животным и насекомым? В принципе в этом не было ничего невероятного. Клер довелось работать с полицией, и она собственными глазами видела тело изнасилованной и убитой женщины, пролежавшей в лесу около двух недель. Кроме скелета, от нее мало что осталось. Неужели ей, Клер, тоже уготована такая участь?

Вскоре дорога стала еще хуже, и Клер пару раз швырнуло так сильно, что она ударилась головой и даже вскрикнула от боли. Машина ехала то медленнее, то снова увеличивала скорость. Наконец она куда-то свернула, проехала еще немного и остановилась. Шум мотора стих, дверцы захлопали, после чего Клер услышала приближающиеся шаги. Клер сжалась в комок; до сих пор ей еще не приходилось испытывать такого острого чувства собственной незащищенности и беспомощности. Как ее будут убивать? Выстрелят из пистолета в голову? Интересно, почувствует ли она при этом боль? В Веба стреляли много раз, дважды он был тяжело, почти смертельно ранен и чувствовал прикосновение холодных щупальцев смерти. Но он выжил, потому что был борцом по натуре. Он попадал в чрезвычайно опасные переделки и умудрялся выйти из них живым. Между тем ее собственный опыт по части жизненных испытаний был ничтожен. Ничто, кроме давнего развода, который, впрочем, прошел довольно гладко, не нарушало плавного течения ее жизни. Находясь в отчаянном положении, Клер впервые спросила себя, что дает ей право, помимо всевозможных дипломов и научных званий, врачевать психические травмы других, куда более сильных, чем она, людей. Веб, например, был очень сильным человеком; Клер же считала, что она такой силой не обладает. Поэтому, когда багажник машины открылся, она глубоко вздохнула и, хотя на глазах у нее была повязка, зажмурилась. В следующий момент кто-то поднял ее и извлек из багажника. Это не был доктор О'Бэннон, который, она знала, был физически довольно слабым. А потом на Клер обрушились звуки. Она слышала шум леса и крики животных. Возможно, это были хищные животные, которые после ее смерти соберутся вокруг нее, чтобы пожрать ее останки. От этой мысли ей стало так нестерпимо тоскливо и жутко, что у нее из глаз потекли слезы. Сначала она пыталась их сдерживать, но потом дала им волю. Людям, которые ее схватили, наверняка было на это наплевать.

Человек, который нес ее на плече, двигался по неровной почве и несколько раз споткнулся. Но потом он стал ступать по твердому покрытию. Что это было — дерево, кирпич или камень, она не знала, зато заметила, как изменились окружавшие ее звуки. В следующее мгновение она услышала скрип открывающейся двери. Это особенно ее удивило, поскольку она считала, что находится в бог знает какой глуши. Сначала она подумала, что ее внесли в хижину, но потом услышала шум каких-то механизмов и плеск воды. Что это — горный поток или река? Быть может, рядом плотина или дамба? Так где же ей суждено остаться навеки — на дне реки или омута? Сначала ей казалось, что ее несут вверх; потом у нее, напротив, стало складываться впечатление, что человек, который тащил ее на плечах, куда-то спускается. Впрочем, она ни в чем не была уверена, так как лишилась всякой способности ориентироваться в пространстве. Ее опять затошнило, а от того, что в живот ей время от времени утыкалось твердое плечо ее похитителя, ей отнюдь не становилось легче. Помимо всего прочего, она чувствовала сильный запах какого-то химического вещества, но какого именно, определить не могла, поскольку все ее чувства пребывали в полнейшем хаосе. У нее мелькнула мысль, что, если ее стошнит на похитителя, она почувствует некоторое удовлетворение, но потом она решила, что это всего лишь ускорит ее конец.

Заскрипела, открываясь, еще одна дверь, и Клер решила, что ее внесли в какую-то комнату. Потом ее бросили на что-то мягкое — вероятно, на постель. Она чувствовала, что у нее неприлично высоко задралась юбка, и обязательно бы ее поправила, если бы у нее не были связаны руки. Когда человек, который ее нес, дотронулся до этого предмета ее гардероба, она напряглась, решив, что он готовится добавить к списку своих преступлений еще и изнасилование, но ничего подобного не произошло. Он лишь одернул на ней юбку, приведя ее в нормальное положение.

Потом он заставил ее поднять над головой руки и защелкнул на них что-то металлическое. Предположительно, он приковал ее наручниками к спинке кровати или вделанному в стену стальному кольцу. Как только он от нее отошел, она попыталась опустить руки, но наручники держали ее крепко, и она поняла, что ей придется оставаться в таком положении неизвестно сколько времени.