142. Второе полугодие в школе
С удовольствием проводила я зимние каникулы у родителей, и, хотя прошла только половина учебного года, мысли мои начали перестраиваться в сторону осуществления ранее задуманных планов. А пока что, имея на руках немаленький список литературы для сдачи кандидатского экзамена по философии, я стала посещать Краевую научную библиотеку и опять же конспектировать эти работы, одну за другой. И за этим занятием в библиотеке меня увидел учитель истории нашей Шереметьевской школы, который, будучи студентом-заочником, тоже приехал в Хабаровск сдавать очередную сессию. Пришлось ему объяснить, почему я этим занимаюсь.
Но вот я снова в Шереметьево. Началась третья четверть учебного года. Теперь все шло уже привычным порядком. Но в марте 1969-го года, как я упоминала выше, случилось вооруженное столкновение на советско-китайской границе, на острове Даманском. Те дни были очень тревожными и на нашем участке границы. Население призвали быть готовыми к обороне. С молодежью села проводились занятия по военному делу, на которых обучали прави-лам пользования оружием и конкретно – автоматом Калашникова. С девушками отдельно поселковый медработник проводила занятия по оказанию первой медицинской помощи, и я посещала их. Наша застава была в полной боевой готовности, но говорили, что нужен еще один БТР.
На политинформациях в классах мы обсуждали события на Даманском, и по лицам детей было видно, насколько серьезно они восприняли тот пограничный инцидент. К счастью, вскоре он был остановлен.
Тем временем к нам с Надей подселилась молодая учительница младших классов – Галина, жив-шая ранее с мужем в квартире по соседству. И наше жилье превратилось в женское общежитие. Жили дружно и не скучно. Вместе ходили в кино, вместе готовили пищу, вместе занимались хозяйством. В пятницу вечером делали уборку, причем, пол в квартире обычно мыла я сама, а девушек отправляла на внешние работы: принести дрова, вынести мусор, вытрясти половики. Теперь к нам чаще приходили гости: то к Галине, то ко мне приезжали друзья по студенческим походам, то отмечали чей-нибудь день рождения, пели, танцевали.
С Галиной у нас и в школе появилось совместное дело – подготовка к Районному смотру-концерту детской художественной самодеятельности. Разученные на уроках пения песни, отобранные для концерта, должны были прозвучать в исполнении школьного хора. Я была в роли аккомпаниатора, а Галина встала перед хором и начала дирижировать им, и это было то, что надо. Такие репетиции проходили после уроков. Учителя выстраивали свои классы, следили за порядком, а мы вдвоем, можно сказать, воодушевляли детей и вели их за собой. Я организовала еще и вокальную группу, участницами которой охотно согласились стать девочки восьмого класса, разучила с ними новые песни. В целом наша школа проявила себя на смотре исключительно хорошо.
Примерно в это же время – в конце марта – начале апреля прошел Районный смотр и молодежной самодеятельности, в котором я также участвовала, аккомпанируя поющим.
Весной со школьниками была проведена также любимая ими военная игр «Зарница», но это было поле деятельности других организаторов. Учителям тоже полагалось принимать участие в этой беготне с детьми по заснеженной опушке леса, однако здесь мое присут-ствие было чисто формальным.
Мои личные отношения с окружавшими меня молодыми людьми не переходили рамок чисто дружеских, деловых. Но вскоре в село, в гости к родственникам, должен был приехать один парень, которого женщины, знавшие меня, из лучших побужде-ний захотели познакомить со мной. Меня предупредили об этом, сказав, что парень – интересный, красивый. Его родственницей была женщина – комендант жилищного отдела Сельсовета. В ее доме нам устроили встречу-застолье, на которую пригласили меня и девушек, живших со мной – Надю, Галину. Красиво, как на праздник, накрыли стол. И вот появился этот самый кавалер, и я поняла, почему выбор пал на меня: он был невысокого роста, хотя и несколько меня выше. Одет был в униформу темно-синего цвета, так как являлся работником Речного флота. Люди постарше, сидевшие за столом, подсказывали мне: «Соглашайся, он увезет тебя отсюда в город» и тому подобное.
Посидев за аппетитно накрытым столом, послушав музыку, наша молодежная компания вскоре вышла на улицу. Потом с этим парнем вдвоем мы гуляли по оттаявшим дорожкам села. Настроен он был решительно, но его кандидатура не пришлась мне по вкусу, и мы распрощались. Потом я видела его уже с другой девушкой. Побыв в селе несколько дней, он уехал.
Кстати о застольях. За год работы мне неоднократно приходилось бывать в домах сельских жителей, где по разным поводам собирались гости, накрывались столы. То крестины, то праздник, то просто встреча в воскресный день. И всегда застолья эти были щедрыми и обильными. Помню проводы в армию одного нашего комсомольца. Полный дом гостей, и ряд накрытых столов переходил из одной комнаты в другую, не прерываясь даже в дверном проеме. Все приглашенные сидели как бы за одним столом, вместе пели, веселились. Да и в повседневной жизни ни о какой бедности в том селе – на Дальнем Востоке России – не было и речи. Кто работал, тот имел – и дом, и подсобное хозяйство, и зарплату.
До конца учебного года оставался один месяц, но тут случилась крупная неприятность – на практическом занятии по химии в восьмом классе. Во время опытов с щелочными металлами, в частности, с натрием, два мальчика, работавших вместе, опустили в одну пробирку с водой кусочек металла, приготовленный для двух опытов, то есть бóльший по размерам чем положено. Скорее всего, из любопытства. И без того натрий с водой взаимодействует очень бурно, с выделением тепла, образуя щелочь – гидрат окиси натрия, а в малом объёме воды такое количество металла было уже взрывоопасным. Увидев дымящуюся пробирку в руках детей, я выхватила ее и понесла к выходу из класса. Но в этот момент температура содержимого достигла своего критического предела, и пробирка взорвалась у меня в руках, брызнув щелочью в лицо, в глаза. Это был ожог. Я выскочила из класса и, подбежав к умывальнику, стоявшему в вестибюле, стала быстро промывать лицо и глаза водой. Уже сбежались люди, а я все промывала глаза, но жгучая боль не проходила. Срочно вызвали сельского фельдшера, и они с водителем на совхозном газике отвезли меня в ближайший населенный пункт, где находилась поликлиника. Глаза мои обработали, выписали глазные капли, дали Больничный лист. В тот день соседка по квартире ухаживала за мной – накормила, уложила меня в постель, запретила читать что-либо. Девушки, с которыми я жила, были на работе. Выполнив предписания врача, через неделю я показалась ему еще раз. Опасность миновала, и я приступила к работе. Когда я снова пришла на урок в восьмой класс, поздоровалась с детьми и сказала: «Садитесь», эти два мальчика остались стоять и, опустив головы, попросили у меня прощения. После этого случая директор школы вообще запретил мне пользоваться химическими реактивами на уроках.
Подошел месяц май, оживала природа, подсыхали окружавшие село пригорки, очистилась ото льда река Уссури, и на ее берегу совсем не осталось снега. Несколько фотографий в моем альбоме напоминают мне об этой поре. Эти снимки подарили мне двое новых учителей, приехавших в это время в нашу школу. Это была немолодая супружеская пара. Мужчина – опытный преподаватель – стал вести уроки физкультуры, женщину устроили работать в школьном интернате. Как-то быстро с этими людьми у меня завязались дружеские отношения, обнаружились общие знакомые по линии туризма. Мы вместе гуляли по берегу реки, в окрестностях села. Преподаватель физкультуры оказался и большим фотолюбителем. Это он фотографировал нас с Марией – так звали его жену – на природе. Вот мы вдвоем на обрывистом скальном разломе, поросшем редким кустарником, а вот – у огромной каменной глыбы, возвышающейся из воды у самого берега. На другом снимке я изображена сидящей на высоком каменистом выступе на фоне реки. На мне – болониевый плащ. Потом – уже в своем платье-мини, с плащом, перекинутым через руку, я стою на изгибе русла реки среди остроугольных каменных плит, а вдали видны невысокие сельские постройки. Кстати, это платье-мини я, как бы напоследок, стала надевать на работу, в школу, и, наверное, из-за него дети дали мне прозвище – «кукла». Об этом по секрету сообщила мне одна из учениц моего класса. Этого было достаточно, и впредь я появлялась в школе только в строгих одеждах. Тогда же, в мае была сделана и наша классная фотография, но фотографироваться пришли не все дети, учившиеся в 5-ом « Б ».
