Из жильцов нашего 80-квартирного дома две семьи были нам знакомы. Семья еще одной работницы Эмальзавода, жившая в нашем же подъезде на первом этаже. Чаще всего общалась с нами их бабушка – Ефросинья Пантелеевна. С другой семьей по фамилии Покрова из четвертого подъезда мы жили когда-то в одном доме на улице С. Лазо. Старшие члены этой семьи были примерно одного возраста с моими родителями. Тетя Валя Покрова работала мастером по пошиву одежды в ближайшем ателье, и мы с мамой скоро стали туда наведываться. Эта женщина, знавшая меня когда-то восьмилетней девочкой, видела теперь уже взрослую девушку. Нашего папу она всегда хвалила за умелые руки и хозяйский глаз. С другими соседями, большей частью из своего подъезда, знакомились постепенно.
Учитывая небольшие размеры комнат, новую квартиру мы старались не загромождать. Старые массивные предметы мебели папа продал. Куплены были лишь самые необходимые вещи. Еще один секретер – для брата, и в маленькой комнате для нас с Володей были установлены два секретера, две кровати и в углу – комод, на который я ставила аккордеон. Здесь же была и ниша, отгороженная от капитальной стены легкой перегородкой. Папа провел туда свет, сделал полки, и она с успехом заменяла нам шифоньер. В большой комнате ближе к окну поставили сервант, а к дальней от окна стене – новый складной диван-кровать; у центральной стены – два кресла из этого же комплекта, торшер и журнальный столик. Поскольку комната была проходной, большой круглый стол удобно разместился у стены с арочным перекрытием. Ближе к окну по этой же стороне комнаты стояла тумбочка с телевизором. На полу – ковер, над диваном – тоже, на потолке – новая люстра. Эта обстановка с небольшими изменениями сохранялась в новой квартире долгое время. И лишь много позже, лет через десять, когда мы с братом со своими семьями уже жили отдельно, родители поменяли всю мебель на новые мебельные гарнитуры: спальный, гостинный, кухонный, комплект для прихожей.
Но пока что новую квартиру мы только обживали. В рабочие дни родители уходили теперь из дома на весь день, и мы с братом, придя с учебы, обедали и сами хозяйничали на кухне. Поначалу не все в ней было налажено, и брат Володя сам устранял эти неполадки. Вдвоем нам было легче.
Многое надо было приспособить к жизни, прибить, прикрутить, подвесить. Сделать все сразу невозможно, и благоустраивала наша семья новую квартиру постепенно, неторопливо и обстоятельно. Помню, я сама «бросила клич»: каждый день что-то делать в квартире, чтобы стала она удобной, уютной. Понятно, что помочь папе мы все могли только в мелких делах, главная же нагрузка легла на него. Мама хозяйничала на кухне.
Планируя какую-то работу, папа на ходу и заранее обдумывал ход действий. Он как-то говорил мне об этом. Переделок, кажется, и не было, все вставало на свои постоянные места. Много позже я наблюдала тоже самое и у брата. Делал он что-то по хозяйству настолько точно и правильно, словно план действий давно уже был готов в его голове.
Вечером приходили родители. Дорога на работу и обратно отнимала у них два часа в день. Долгая и утомительная езда на трамвае до вокзала, да и с вокзальной площади до места работы не так уж близко. Каждый раз нужно было подняться по ступенькам деревянной лестницы на высокий виадук над железнодорожными путями, затем спуститься. И это – в любую погоду, в снег, в метель, когда было сыро, скользко, заснеженно. Затем – пройти по небольшой улочке, пересечь овраг по деревянному мосту, подняться из овражной низины на дорогу, ведущую к их предприятиям, которые располагались как раз один напротив другого. И это – каждый рабочий день.
Зато в середине рабочего дня у них была возможность встретиться и провести вместе целый час; пообедать в рабочей столовой, обсудить новости, сказать что-то ободряющее и просто улыбнуться друг другу. Часто вместе возвращаться домой. И никаких жалоб от родителей на долгую дорогу я не слышала.
Домашние дела и после работы, и всегда делались бесперебойно и своевременно. Как и прежде, с собой мама приносила какие-то продукты. Хлеб, молоко покупали мы в ближайших магазинах, мясо закупал папа в выходные дни в центральных магазинах города. Готовился ужин, вместе садились за стол, делились новостями. Потом мама что-то еще готовила для нас на завтра. Мы с братом занимались в своей комнате.
Утром родители поднимались рано. Включив негромко приемник – в это время шла «Утренняя гимнастика» - папа делал зарядку. Случался даже комплекс упражнений с гимнастической палкой. Каждый день заводил нам всем наручные часы, которые мы клали в небольшую вазочку, стоявшую на серванте. Всегда сам выносил мусор, по мере необходимости набирал в нашем хранилище картофель, мыл его. Большая бочка квашеной капусты зимой стояла у нас на балконе. Там же, в большой эмалированной кастрюле хранились замороженные пельмени, вареники, которые по-прежнему мама и папа делали всегда вместе, привлекая и нас с братом к этой работе.
Стараниями родителей наша новая квартира вскоре приобрела довольно приятный вид. Завершал картину, как всегда, мамин узорчато-тканевый декор: красивая скатерть на столе, покрывала, ажурные накидки, вышитые дорожки, салфетки, удачно подобранные тюлевые гардины и шторы на окнах, бархатные портьеры, завешивающие арку у входа в большую комнату. Мама всегда говорила, что шторы много значат для убранства квартиры.
Привыкали мы постепенно и к новым маршрутам, и уже не такой далекой, как вначале, казалась дорога в центр города. А после рабочего дня с удовольствием возвращались в свой надежный дом, где всегда было тепло, уютно и спокойно.
115. В начале зимы
Уже начавшаяся зима не спешила со снегом. От первого робкого снежка остались лишь перемешанные с дорожной пылью леденистые серые пятна по обочинам дорог, а на промерзшей земле виднелись линзы застывших лужиц. Но нашим туристам не сиделось на месте. В секцию туризма в новом учебном году прибыло много новеньких из числа первокурсников, в основном – студентов художественно-графического факультета. И в ближайшие сдвоенные по случаю Дня Советской Конституции выходные новая институтская группа туристов отправилась в двухдневный тренировочный поход в одно из урочищ окрестностей г. Хабаровска.
Нас было человек двадцать. Проехав на пригородном поезде, мы долго шли по заросшей, слабо накатанной лесной дороге вдоль опушки безлиственного, готового к зиме леса. Но природа всегда притягательна, и растущие близ дороги деревья, кустарники привлекали идущих своим необычным для глаз горожанина видом. Своим спутникам я называю виды растений, попадающиеся на пути, стараюсь обратить их внимание на что-то особенное. Вот крупный раскидистый кустарник с устрашающими колючками, рассеянными по стеблю и ветвям. Это – аралия маньчжурская, сородич легендарного женьшеня. Вот бересклет священный, с опробковевшими наростами-ребрышками вдоль ветвей. Это – чубушник тонколистный, это – жимолость съедобная. И другие туристы стали интересоваться дикорастущей флорой, начали задавать вопросы. Им нравилось узнавать что-то новое для себя.
Остановились на ночлег в Доме охотника. Устроили всей группой грандиозный ужин. На следующий день на природе для новичков было проведено занятие по спортивному ориентированию. Несколько добровольцев осталось в доме готовить обед. Успешно справившись с порученным делом, наши повара поставили большой походный котелок только что сваренного киселя на пол у стены в комнате – для остывания. И надо же было такому случиться! Один из туристов по нерасторопности наступил в этот котелок, обжег ногу. Как могли, всеми подручными средствами лечили мы беднягу.
После обеда заспешили в обратный путь, нужно было успеть к поезду. Возвращались по уже знакомой дороге. В низинах след от нее пропадал совсем, всюду торчали кочки, здесь шло заболачивание, а значит, между кочками могла стоять еще не замерзшая вода. В спешке, боясь отстать от идущих, я оступилась, и на какой-то миг моя левая нога увязла между кочек. Ботинок наполнился ледяной водой. По щиколотку промокло все. Переобуться в сухое не было возможности, запасных носков я с собой не прихватила. Так и продолжала я идти. Но стоял мороз, и в намокшей обуви нога моя нещадно мерзла. Я чувствовала, что остатки воды в ботинке превращаются в лед и колом стоят внутри. Однако нужно было идти. Большая часть обратного пути была испорчена.
