87. Продвижение
Но ведь был еще и английский язык, в котором я также шла впереди. Для работы была взята книга химического содержания. Ее по главам мы читали, переводили и пересказывали. В силе оставались газетные статьи из «Moscow News», разговорные темы. Была еще и физика, с лабораторными работами по которой я успешно справлялась. Мне нравилось во всем доходить до сути.
А вот и совсем новая для нас наука – психология. Лекции по психологии читались в Актовом зале первокурсникам сразу нескольких факультетов. Преподаватель Сазонтьев был большим мастером своего дела и предметом своим заинтриго-вывал. Процессы и закономерности психической деятельности человека, его душевный склад. По сути мы познавали здесь себя, тонкие мотивы своих поступков, своего поведения; свою сущность. Преподаватель любил начинать свою лекцию вопросом, на который сначала пытались ответить сами студенты. – Что такое ум? – как-то спросил он. Помня наши школьные разговоры на эту тему, я подняла руку. – Знания, приведенные в систему. – Да, ум – система знаний. Еще – способность человека мыслить.
По психологии тоже велись практические занятия, а к концу семестра мы должны были подготовить домашнюю практическую работу – небольшое психологическое изучение какого-то ребенка, допустим, живущего по соседству. Как ведет себя, какой темперамент имеет, как занимается в школе, чем увлекается и так далее. Моим объектом наблюдения стала соседская девочка Оля, лет восьми-девяти. Оля была у меня перед глазами. Но поведения в домашней обстановке было не достаточно, и я пошла в школу, присутствовала в Олином классе на уроке, попросив предварительно учительницу вызвать Олю к доске. Просмотрела ее тетради. Я знала Олиных родителей, брата. Собрав все сведения, оформила свою работу, получив опять же пятерку. Психология мне нравилась.
Однако самым многословным предметом была история КПСС. Сколько дополнительной литературы привлекалось для семинарских занятий по истории! Сколько нужно было конспектировать к ним! В основном это были труды К. Маркса, Ф. Энгельса, В.И. Ленина. Особенно – Ленина. Полное собрание его сочинений за институтские годы мы проштудиро-вали основательно. Одними из первых были работы: «Что делать?»; «Детская болезнь левизны в коммуни-зме»; «Две тактики социал-демократов в социалисти-ческой революции»; «Шаг вперед, два шага назад» и другие. Конспекты, конспекты! Почти каждый учебный день заканчивался конспектированием работ по истории в кабинете марксизма-ленинизма, распола-гавшемся на третьем этаже. Ход мыслей основателя РКП(б), великого теоретика В.И. Ленина, искромет-ные логические выкладки, его непрекращающаяся критика партийных лидеров начала ХХ века, его смешки и поддевки, живость изложения, безупречная аргументация, колоссальная эрудиция – все это трудно охарактеризовать одним словом. Я с увлечением читала его работы и восхищалась ими. Он виделся мне гением и умнейшим человеком своего времени. Семинары по истории КПСС вел у нас молодой преподаватель В. Песков, бывший тогда секретарем Комитета комсомола института. Отвечала я на семинарах хорошо.
Итак, по всем предметам я взошла как бы на ступеньку выше своего школьного уровня. Удивительная метаморфоза произошла со мной и на физкультуре. На первом занятии в спортивном корпусе института наш – опять же почти полностью девичий – курс выстроили и объявили, что помимо общей физической подготовки будут проводиться занятия по гимнастике. Не долго думая, я решила попробовать пройти отбор в гимнастическую группу. По желанию и по способностям из семидесяти девушек в нее попали лишь четыре человека, в числе которых оказалась и я. Это были не высокие стройные девушки. В то время, как огромная ватага наших однокурсниц часто выбегала на стадион, мы занимались постоянно в спортивном зале. Форма одежды – гимнастический купальник, на ногах – чешки. Тренировала нас преподавательница Валентина Ивановна Чарыкова. О, да! Это была суровая муштра. Комбинации на разновысоких брусьях, прыжки через козла, упражнения на бревне, на гимнастических кольцах и – небольшая отдушина – выполняемые без снарядов вольные упражнения. Все это нужно было освоить, чтобы в конце второго курса – через два года – сдать на спортивный разряд по гим-настике и получить зачет по физкультуре.
А что же музыка? Музыка не осталась для меня красивой сказкой, и занималась я ею после окончания музыкальной школы действительно параллельно с учебой в институте. Благодаря тому, что в институте существовал факультатив, или Факультет обществен-ных профессий – «ФОП», служащий для дополнитель-ной специализации. Факультатив имел музыкальное отделение, где повышали свое мастерство уже умевшие играть студенты, и с первых же дней учебы в институте я присоединилась к ним. Индивидуальные занятия проходили, как и в школе, два раза в неделю. Регулярно проводились репетиции оркестра баянов, аккордеонов. Парней-баянистов в оркестре было большинство. Вел наши занятия баянист Геннадий Георгиевич Рудаков, спокойный, приятный в общении человек. Готовили к смотру оркестровые вещи. Чтобы музыки не было слышно в здании института, нам выделили помещение в подвале нового корпуса. К тому же музыка звучала чаще во внеурочное – вечернее – время, поэтому никому не мешала. Позднее для индивидуальных занятий служил кабинет в дальнем конце четвертого этажа нового корпуса, возле лестничного пролета. К сольному выступлению я готовила Вальс №10 Фридерика Шопена. Основная тема вальса звучит высоко, часто взлетая к ноте фа-диез третьей октавы, и клавиатуры моего домашнего аккордеона не хватало. Здесь-то меня и выручал аккордеон институтский – полный, включавший даже ноту ля третьей октавы. Аккордеон был черного цвета, марки «Красный партизан» Ленинградской фабрики. После занятий с преподавателем какое-то время я репетировала сама, когда в кабинете никого уже не было. Особенно нравилось мне, выйдя из кабинета, играть стоя на лестничной площадке. Звук уходил далеко вниз, и акустика была прекрасной.
Целыми днями в институте. Работала как бы в две смены. До 16 часов – учеба, дорога домой – почти всегда пешком. Дома – обед, небольшая передышка, помощь по хозяйству. Чистила картошку, например. Быстро справлялась, собиралась и шла опять в институт: конспектировать, заниматься в читальном зале или на факультативе – музыкой. И так до 10 ч. вечера, когда все кабинеты прекращали работу.
88. Свободное время
Столь напряженный режим занятий трудно было бы выдержать, если бы спонтанно в него не вклинивались расслабляющие моменты. К ним относились выходы на концерты, в том числе, и симфонические, в кино. Здесь меня очень выручал расположенный недалеко от дома кинотеатр «Огонек», о котором я уже писала выше. Афиши кинотеатра развешивались в нескольких точках, и я обычно читала их. Ходила на последний сеанс, то есть на 21 ч. вечера.
Периодически мы с мамой наведывались в ателье, и к зимнему сезону мне было пошито теплое шерстяное платье – терракотового цвета, с воротни-ком-стойкой с отворотом. Я с удовольствием надевала его на институтские вечера, а потом и на занятия. Вечера проходили в Актовом зале, расположенном на втором этаже главного корпуса. На них заведено было появляться в сменной обуви – в туфлях, в капроновых чулках, и мы всегда придерживались этого правила. На танцах часто появлялись молодые люди из других ВУЗов, так как наш институт считался девичьим, хотя на факультетах физвоспитания и спорта, художествен-но-графическом и физико-математическом парней было немало. С некоторыми из них я сталкивалась на факультативе, по комсомольским делам и не более того. Из четверых парней на нашем курсе вскоре осталось лишь двое. Один из ушедших перевелся на заочное отделение, будучи уже семейным человеком; другой – отслуживший на флоте, решил, что «лепестки и цветочки – не мужское дело». В нашей группе учился один парень – Саша Г. – неглупый, спокойный, покладистый.
