Поздней осенью по причине, которая с нами, детьми, не обсуждалась, наш папа вдруг решил уволиться с работы и перейти на другое предприятие, находившееся далеко от нашего дома, в районе Базы КАФ. Как мне сейчас кажется, причиной столь серьезного папиного поступка был долго не решаемый на месте прежней работы вопрос об улучшении наших жилищных условий. Как говорилось выше, квартира наша не имела никаких удобств и была довольно холодной. Наступил день, когда на Базе папа получил полный расчет. Уже на следующий день приступил он к новой работе, добираться до которой надо было на трамвае, далеко и долго. Но, либо что-то не заладилось там, либо не соблюдены были обещанные условия, только папа уже через день вернулся на прежнее место работы. Потом это отразилось на размере его заработной платы, которая у людей, проработавших на одном и том же предприятии много лет, бывает несколько выше. Так или иначе, но в проблеме с квартирой «лед тронулся», и в маленьком белом доме нам предстояло прожить еще лишь одну зиму. И, наверное, надо было радоваться тому, что наше жилье было все-таки не самым холодным. Некоторым людям приходилось за день сжигать по восемь ведер угля, как, например, делал это наш учитель музыки, показавший нам однажды свои огрубевшие от ежедневной колки угля руки – руки профессионального музыканта. Но ему хотелось, чтобы его жене и маленькой дочке дома было тепло.

Мой брат Володя, успешно закончивший 4-й класс и ставший в этом году пятиклассником, и на этот раз спокойно преодолел все препятствия, связанные с переходом на новую систему обучения. Никаких вопросов и трудностей учеба у него не вызывала. Как и в младших классах, продолжал он делать уроки сразу после школы. Родителям хотелось, чтобы и он занимался музыкой. К тому же появилась возможность посещать музыкальный класс, открывшийся при Управлении Эмальзавода, и некоторое время мой брат занимался там. Но мы хотели перевести его в ту музыкальную школу, где обучалась я. И как-то раз, договорившись предварительно с моим учителем, мы с братом пришли к нему на прослушивание. Музыкальных способностей на тот момент у Володи оказалось еще не достаточно. И потом, наклонности у него были иные – сугубо технические. В тот раз мы с ним еще зашли в свободный класс, и я немного поиграла на пианино, так как папа просил Володю послушать, как я это делаю. Сами родители тогда не слышали моей игры на другом музыкальном инструменте.

Тем временем в параллельный 9-ый « А » класс поступила новая хорошо учившаяся девочка – Катя Е. Симпатичная круглощекая с коротко подстриженными темными волосами. И тайно обожаемый мною маль-чик заинтересовался ею, как «доложила разведка». На новогоднем вечере я видела их танцующими вдвоем…

А в классной новогодней газете, пестревшей поздравлениями и пожеланиями, мне и Кире пожелали не отрываться от коллектива. Конечно, загруженная музыкальными занятиями, я часто отпрашивалась у классного руководителя на то время, когда какая-либо внеурочная работа совпадала по времени с моими репетициями. Например, генеральная уборка классной комнаты или еще что-то. Я подходила к Ревекке Абрамовне и говорила: «Мне нужно…», за что получала замечание. Начинать свою просьбу надо было словами: «Можно мне…?» Это было справедливо, и я помню об этом до сих пор.

Кира же налегла на учебу. Стоило ей заинтересоваться, к примеру, физикой, как по этому трудному для нас предмету у нее шли одни пятерки. Так к концу года она стала отличницей по нескольким профилирующим дисциплинам. На то были свои причины, о которых мы пока не знали.

Часто мы с Кирой шли вместе домой «нашей дорогой», доходили до поворота к моему дому, затем я провожала Киру, так как не хотелось прерывать начатый разговор. Некоторое время мы медленно шли по шпалам, останавливались и говорили, говорили. Обо всем. Проходил час, иногда больше, а нашим задушевным разговорам не было конца. Кире можно было доверить самое сокровенное. Однажды невзначай в разговоре из уст Киры прозвучала фраза о том, что я – красивая, и в моем лице есть что-то такое… Девочки редко говорят подобные слова друг другу.

На уроках истории в то время мы проходили период жизни России ХІХ века, характеризовавшийся бурным развитием музыкальной культуры, и учительница Лилия Константиновна предложила мне подготовить доклад о жизни и творчестве композитора Михаила Ивановича Глинки. Свои конспекты по теме доклада мне на время дала преподавательница по муз.литературе в ДМШ. Доклад получился удачным, и Лилия Константиновна попросила меня повторить его на уроке истории в параллельном 9-ом «А » классе, подбодрив меня перед этим. Преодолев свое волнение, выступила хорошо, получив отличную оценку.

64. Взрыв талантов

Время от времени в класс к нам приходили студенты-практиканты из Пединститута. Что характерно, довольно часто ими оказывались молодые мужчины, хотя профессия учителя традиционно считается женской. Сначала они сидели на уроках, затем пробовали давать уроки сами. Преподавание совмещали с воспитательной работой в качестве помощи классному руководителю. Помню практикан-тов по математике, по истории, другим предметам, и вот теперь два молодых человека готовились обучать нас химии. Сравняться в педагогическом мастерстве с нашей Нонной Викторовной им, конечно, не удалось, зато внеклассная работа и особенно подготовка в смотру художественной самодеятельности шла, как никогда, успешно. Одного из них, внешне очень эффектного молодого человека, звали Лев Яковлевич. Он любил петь и занимался в городском молодежном хоре. Другого практиканта звали Яков Львович, и, скорее всего, это был его псевдоним. Он хорошо играл на баяне. Кроме того, мог выступить в роли постановщика танца на сцене. Такое вот творческое покровительство обрел вдруг наш 9-ый « Б ». – Подобное притягивает подобное! Мы часто оставались после уроков и репетировали в Пионерской комнате. Пели хором под баян:

Парень, о чем ты тревожишься часто,

Слушая то, чем заполнен эфир?

Что тебе нужно для счастья?

Мир, мне нужен мир!

Мир, чтоб смеяться,

Мир, чтоб трудиться,

Мир, чтоб дружить и любить,

Мир, чтоб любовью своею гордиться

И песни о ней сложить…

Или вокальной группой:

…Ну что же, друзья,

Перед тем, как отправиться в путь,

Обнявшись, гурьбой постоим на пороге.

Пусть песня звучит

И тревожится сердце, и пусть

Нас юность торопит, торопит в дорогу.

Появились три танцевальные пары, к чему были привлечены и никогда не танцевавшие на сцене мальчики, и Яков Львович сам разучивал с ними замысловатые движения румынского танца. А на время выступления принес из института настоящие румынские костюмы, самой шокирующей деталью которых были мужские брюки белого цвета. Танцоры красиво двигали плечами, слегка подпрыгивали, сомкнувшись в круг, быстро перебирали ногами и под конец танца издавали победоносный возглас. Это было так заразительно!

Пел сольно Гена Годлевский, свою чечетку отбивал Володя Лошкарев, я готовила сольный номер на аккордеоне. А к нашему ансамблю присоединилось еще человека три-четыре, которые также стали посещать музыкальный класс при Эмальзаводе. Все вместе мы исполняли арию из оперетты И. Штрауса «Цыганский барон». На школьном смотре все это выглядело довольно внушительно. Просто массовый врыв талантов! На районную олимпиаду, правда, прошел только мой номер – вальс Иоганна Штрауса «Венское настроение».

Это был мой дебют на большой сцене – сцене концертного зала Дома офицеров авиагородка на Большом аэродроме, где во время весенних каникул проходила олимпиада. Участников художественной самодеятельности на районный смотр съехалось великое множество, и надо было за кулисами долго дожидаться своего выхода на сцену. Там я познакомилась с двумя «артистами» из 26-ой школы, расположенной неподалеку. Одним из них был Лёня Сомс – пианист, исполнявший на смотре фортепиан-ную пьесу Э. Грига «Весной». Другим исполнителем была девочка моего возраста – Галя Москвина, красиво певшая романс М.И. Глинки «Жаворонок» под Лёнин аккомпанемент. Мне очень понравился тогда этот светловолосый одаренный рассудительный юноша, но дружбу я поддерживала лишь с Галей.